— Если удастся найти проход, я полностью успокоюсь, мой бравый моряк. Никто не сможет догнать его и не…
Пушечный выстрел оборвал его слова.
«Новая Кастилия» открыла огонь, вызывая на бой испанские корабли.
За этим зловещим грохотом, отразившимся от всех городских зданий, наступила короткая тишина, а потом последовал второй залп.
Корсар и Мендоса быстро залезли наверх, на скалы, чтобы удобнее было следить за всеми фазами морского сражения.
И один, и другой страшно волновались, хотя и были полностью уверены в прочности и вооружении корабля, а также в храбрости его экипажа, состоявшего из бесстрашных флибустьеров с Тортуги.
Оба хорошо знали, что у Испании тоже есть немало отважных моряков, умеющих мужественно сражаться за победу.
Пролетело еще полминуты, а потом раздались ответные бортовые залпы галеонов и каравелл.
Битва началась.
Глава V. Бегство фрегата
«Новая Кастилия», выбрав якоря и подняв паруса, воспользовалась свежим береговым бризом и отважно ринулась вперед, к выходу из порта, ничуть не страшась присутствия галеонов и каравелл.
Его стрелки, эти ужасные флибустьеры, почти никогда не промахивающиеся и вооруженные крупнокалиберными аркебузами, расположились за фальшбортами, поверх которых были уложены свернутые койки. Они мгновенно открывали адский огонь по палубам вражеских кораблей, стараясь выбить рулевых и штурманов.
Другие проворно вскарабкались на марсы и готовились швырять бомбы, которыми эти ужасные морские бродяги умело и успешно пользовались.
Экипажи испанских кораблей, уверовав в свое превосходство, смело вступили в бой. Корабли сблизились, чтобы перекрыть вражескому судну проход, поставить перед ним непреодолимый барьер.
К несчастью для себя, испанцы имели дело с опытным моряком, какого нечасто встретишь, привычного ко всяким хитростям, а, кроме того, с быстрым и чрезвычайно легко управляемым парусником.
Несколько минут происходил обмен залпами между фрегатом и галеонами, не причинявший большого ущерба ни той, ни другой стороне, но привлекший на берег залива все население Сан-Доминго; потом канонада смолкла после ловкого маневра «Новой Кастилии», которая переместилась таким образом, что снаряды с испанских судов начали угрожать городским строениям.
Правда, фрегат при этом подставился под огонь артиллерии фортов, а она могла стрелять без опасения нанести ущерб городу. Однако лейтенант был не из тех людей, что способны долго подставлять борта собственного судна под выстрелы неприятеля.
Молниеносно дав два бортовых залпа и вызвав ответный ураганный огонь крепостной артиллерии, «Новая Кастилия» отошла к середине рейда, а потом устремилась прямо к выходу из порта, угрожая пройти то справа от эскадры, то слева.
Двадцать бортовых пушек и две кулеврины с надстройки грохотали не переставая, ведя прицельный огонь преимущественно против каравелл, в то время как стрелки опустошали верхние палубы галеонов, поражая с математической точностью рулевых и офицеров.
Дикими криками оглашались верхние палубы; вой этот смешивался с грохотом орудий и уханьем аркебуз.
Толпа, собравшаяся на берегу, несмотря на реальную опасность от залетающих ядер, также яростно вопила:
— Смерть флибустьерам! Разнесите их в щепки! Убейте их!
«Новая Кастилия» твердо удерживала курс, осыпая неприятельские суда ядрами и гранатами, при этом постоянно готовая пойти на абордаж.
Этот хорошо скрепленный и прекрасно вооруженный корпус, направляемый привычными к почти ежедневным сражениям людьми, был непоколебим в своем поступательном движении.
Со свирепой настойчивостью бортовые орудия отвечали галеонам и каравеллам буквально залпом на залп, тогда как обе кулеврины с надстройки метали время от времени заряды картечи.
Подойдя к галеонам на дистанцию в сотню шагов, корабль корсаров нагло прошел вдоль их фронта, паля из всех аркебуз левого борта; потом, неожиданно развернувшись, направился вправо от эскадры, где еще оставалось достаточно места, чтобы проскользнуть вдоль берега. Маленькая каравелла попыталась закрыть проход, встав перед фрегатом с целью остановить его и дать время подойти галеонам.
Это суденышко можно было сравнить с мышонком, пытающимся остановить льва.
«Новая Кастилия» мощно ударила малышку своим крепким форштевнем и разломила каравеллу надвое, пройдя посреди обломков; потом, разрядив одним залпом все свои пушки, корабль корсаров вышел из порта.
— Ну, и что вы на это скажете, господин граф? — ухмыльнулся Мендоса, не прекращая отчаянно потягивать трубку. Он стоял, широко расставив ноги и засунув руки в карманы.
— С такими людьми можно завоевать, если понадобится, весь мир, — ответил сеньор ди Вентимилья. — Дорогой мой, я не знаю, нашлось ли бы другое судно, которое смогло бы с таким блеском выйти из подобной ловушки.
— Смотрите, галеоны готовятся в погоню, но на что они надеются? Они хотят догнать наше судно? Милые мои, да вы не знаете «Новой Кастилии»!
— Мне кажется, что теперь они ее узнали.
— Сеньор Верра заставит их побегать.
— А теперь и нам время бежать; попытаемся выбраться из Сан-Доминго до восхода солнца. Теперь весь свой гнев испанцы обратят против нас. Охотиться за нами они будут безо всякой жалости.
— А уж если они нас схватят, веревки нам обеспечены, господин граф, — сказал Мендоса.
— Ну, может быть, они еще не сплетены, эти две веревки. Ты-то ведь тоже знаешь город!
— Достаточно хорошо, чтобы вывести вас к Пуэрта-дель-Соль.
— И нам позволят выйти в такое время?
— Даже не надейтесь, капитан.
— Зачем же ты меня туда приведешь?
— Рядом с ними находится полуразрушенный бастион, и мы найдем способ спуститься в ров и даже …
Он вдруг прервался, взглянул на графа да так и остался с открытым ртом.
— Так что же? — спросил корсар.
— Я — настоящий болван, капитан!
— Почему это?
— Да потому что мы можем пройти через Пуэрта-дель-Соль, не подвергаясь опасности сломать шею при спуске в ров… Как же быстро я состарился!
— Ты что, с ума сошел, Мендоса?
— Нет, господин граф, но постепенно становлюсь кретином. Разве не одеты вы в форму алебардщика?
— Вроде бы да.
— Мы явимся к охране городских ворот, и вы скажете, что получили приказ конвоировать меня и вышвырнуть из города. Можете добавить, если это вам не будет в тягость, что я шпионил для буканьеров. Солдату всегда поверят.
— А ты только что признался, что становишься кретином, — рассмеялся граф. — По-моему, так ты с каждым днем делаешься все хитрее, старый кашалот. Ходу! Я не хочу, чтобы завтрашний рассвет застал меня в Сан-Доминго.
Они выбросили одежду и шпагу Мартина в густой кустарник и направили свои стопы к городским воротам, выбрав длиннющую улочку, змеей извивавшуюся среди изгородей и великолепных рядов бананов и пальм. Поскольку все население сбежалось к пристани, им не встретилось ни души, и они смогли беспрепятственно пересечь город. Остановились они возле Пуэрта-дель-Соль, едва ли не главных ворот Сан-Доминго в то время, выходивших прямо в поля.
Два алебардщика, вооруженных длинными пиками, прогуливались перед воротами, покуривая трубки и мирно болтая. Как только часовые заметили приближающихся графа и его матроса, они остановились, загораживая проход. Потом один из часовых, убедившись, что имеет дело с солдатом, спросил:
— Куда идешь, приятель?
— Мне приказано сопровождать этого человека за границей города, — объяснил сеньор ди Вентимилья.
— А кто это?
— Правительственный курьер.
— Пеший? Без лошади?
— Он знает, где достать ее. Открывайте поскорее ворота, потому что мы очень спешим.
— И тебе не дали никакой бумаги?
— Разве я не солдат?
— Верно, но нам тоже дали приказ: не выпускать никого за пределы города.
— Этот приказ касается штатских.
— Подожди, мы позовем старшего: я не хочу брать ответственность на себя.
Он вошел в расположенную рядом казарму и быстро вышел с другим солдатом, несшим в руках фонарь; за ним с грохотом волочилась по земле огромная шпага.
— Посмотрит-ка на этих людей, Баррехо, — сказал часовой.
— Гром и молния! — процедил Мендоса. — Гасконец! Теперь мы пропали!
Граф вздрогнул от удивления и быстро положил руку на пистолет Мартина, готовясь вступить в безнадежную схватку. Гасконец приблизился к ним и не мог сдержать жеста изумления, узнав свою кирасу и свою одежду, в которую облачился граф.
— О, приятель! — протянул он, вытаращив глаза.
Потом, повернувшись к часовым, Баррехо приказал:
— Продолжайте патрулировать, я знаю этих людей.
Он дождался, пока часовые отойдут подальше, а потом, еще раз подняв фонарь, чтобы хорошенько разглядеть лицо графа и его спутника, спросил:
— Что вы делаете здесь, сеньор, в моей одежде? Не вы ли дали мне за нее двадцать дублонов?
— Да, господин Баррехо, — ответил сеньор ди Вентимилья.
— А зачем вы сюда пришли?
— Предложить вам еще десять дублонов, если вы не против.
— Клянусь всеми ветрами Бискайского залива! Вы хотите сделать меня миллионером?
— Нет, я хочу, чтобы вы немножко поправились и не были таким тощим.
— Все гасконцы тощие, сеньор граф. Зато какие стальные у нас мускулы!
— Кто знает, не увижу ли я их в один прекрасный день за работой! Ну так, хотите увидеть еще десять дублонов?
— Что мне надо сделать?
— Очень простую работу: открыть ворота и выпустить нас.
— И больше ничего? — удивился гасконец.
— Ничего. Признаюсь, мы сказали вашим парням, что являемся правительственными курьерами.
— А вы не боитесь встретить буканьеров? Говорят, они готовят нападение на город.
— Не беспокойтесь об этом, господин Баррехо. Откройте нам ворота, и еще десять золотых монет пополнят вашу маленькую сокровищницу.
— Да я готов открыть вам все городские ворота, — ответил дон Баррехо. — Проходите, господин граф; мои под