— Морской волк! — обрадовался старший среди часовых. — Ты что-то больно задержался, приятель. Ну, как там, в Пуэбло-Вьехо, выпивка хорошая?
— Превосходная, — ответил дон Баррехо. — Мы дадим вам попробовать такого аликанте, какого не пьют даже в старой Испании.
— Когда же?
— Когда штурмом возьмем город, — ответил гасконец.
— Это правда, приятель? — спросил флибустьер у Мендосы.
— Поживем — увидим, — ограничился коротким ответом баск и быстро удалился на встречу с графом ди Вентимилья.
Проходя по лагерю, он заметил, что флибустьеров стало гораздо больше, чем прежде. Вокруг костров, поставив ружья между ног, беседовали или курили флибустьеры, которых он никогда не видел.
— Господин граф получил подкрепления, — пробормотал Мендоса. — Теперь мы сможем, играючи, взять Пуэбло-Вьехо.
Палатка графа находилась посреди лагеря; она была освещена даже изнутри.
Мендоса решительно вошел туда и сказал:
— Вот и я, капитан.
— Наконец-то! — обрадовался сеньор ди Вентимилья, сидевший на стволе дряхлого дерева и пытавшийся разглядеть при свете факела какое-то подобие географической карты окрестностей. — А я уже побаивался, что тебя схватили и повесили.
— Вовсе нет, сеньор граф, — ответил морской волк. — Когда со мной идет этот чертяка-гасконец, никакая опасность мне больше не угрожает.
— Ну, и что там?
— Маркиз находится в Пуэбло-Вьехо. Дон Баррехо говорил с ним и даже распивал шоколад. Он сам вам расскажет попозже…
— А мою сестру он держит при себе?
— Этого мы не смогли узнать, сеньор граф. Но зато мы узнали, что еще недавно при маркизе находилась очень красивая метиска, прибывшая неизвестно откуда и таинственно испарившаяся в неизвестном направлении.
Граф живо поднял голову, и лицо его резко переменилось:
— Это была моя сестра, внучка великого касика Дарьена?
— Вполне возможно.
— Мне нужно захватить маркиза.
— И я так считаю, сеньор граф.
— Ты знаешь, сколько солдат в городе?
— Две или три сотни кавалеристов и несколько рот аркебузиров.
— А артиллерия?
— Несколько пушек.
— Мы возьмем город приступом еще до полудня, — решительно сказал граф. — Ты знаешь, что ко мне подошли подкрепления?
— Я отметил присутствие людей, которых раньше не было.
— Я послал гонцов к побережью Тихого океана, чтобы попросить у Гронье и Тасли подкреплений, но мои люди встретили группу флибустьеров в семьдесят пять человек, которой командует французский дворянин сеньор Равено де Люсан.
— Да у вас было пятьдесят, вот и стали мы приличной силой, — сказал Мендоса.
— Дорогу ты теперь знаешь?
— Да, сеньор граф.
— Можем мы добраться до рассвета до стен Пуэбло-Вьехо?
— Даже раньше.
Граф вышел из палатки, достал свои пистолеты и разрядил их в воздух.
Это был сигнал сбора.
Люди, сидевшие около костров или стоявшие на страже по четырем углам лагеря, поспешно поднимались и собирались перед палаткой. Их опередил человек низкого роста, облаченный в стальную кирасу, на груди которой красовался золотой герб. Это был Равено де Люсан.
— Выступаем, граф? — сказал в нос французский дворянин.
— Да, сеньор де Люсан, — ответил сын Красного корсара. — Надо атаковать Пуэбло-Вьехо.
— Мы возьмем город, — спокойно сказал флибустьер, — а то мои люди уже начинают скучать.
— Гасите огни, и в путь, не теряя времени. Попытаемся застать маркиза врасплох в его дворце.
Спустя десяток минут флибустьеры сняли лагерь и углубились в густой лес, ведомые Мендосой, гасконцем и фламандцем.
Граф ди Вентимилья шел сразу же за тремя авантюристами, вместе с Равено.
Отряд благополучно достиг реки Чагрес, а к двум часам ночи втянулся в долину, где произошло столкновение троих авантюристов и испанских кавалеристов.
Опасаясь сюрприза, граф послал вперед большой авангард. Если бы испанцы еще находились там, занимая склоны долины, авангарду пришлось бы несладко.
На его счастье, испанцы, прогнав индейцев, вернулись в Пуэбло-Вьехо, даже не подозревая о находящемся поблизости большом отряде врага.
За полчаса до восхода солнца флибустьеры подошли к Пуэбло-Вьехо на расстояние нескольких ружейных выстрелов, а барражировавшие в пригородных лесах полусотни так и не заметили их прихода.
Как и большая часть мелких городков на Панамском перешейке, Пуэбло-Вьехо, не слишком людный и равно отдаленный от двух океанов, был защищен только несколькими старыми бастионами и рвом, через который было легко перебраться с помощью пары вязанок хвороста. Для флибустьеров, привыкших взбираться на высочайшие стены, отлично защищенные великолепными для тех времен пушками, взятие города не представляло трудной задачи.
Сын Красного корсара разделил своих людей на две колонны, доверив командование меньшей из них французскому дворянину. Едва загорелся первый луч солнца, флибустьеры смело пошли в атаку.
Испанские часовые, расставленные на бастионах, заметив группы людей, которые приближались по плантациям кофе и сахарного тростника, без промедления дали сигнал тревоги и открыли стрельбу из аркебуз.
Однако флибустьеры не удостаивали их ответом. Ведомые графом, Мендосой и гасконцем, они быстро преодолели ров, покрыв его связками хвороста, а потом открыли огонь по крайним домам городка, заставив их обитателей выскочить из своих жилищ полуголыми.
Никто не сопротивлялся штурму, столь молниеносен он был, так что флибустьеры ворвались на улицы города бегом; в то же время Равено де Люсан овладел с некоторой долей удачи старым бастионом, сразу же заклепав несколько пушек, на нем расположенных, которые, впрочем, были полезнее для устрашения тика-тика,[56] грабящих плантации, чем для действий против людей решительных и страшных, каковыми были корсары Мексиканского залива и Тихого океана.
Жители города, разбуженные внезапным нападением и выстрелами, бежали к главной площади, где находились церковь, которая могла служить крепостью, и дворец губернатора.
Мужчины, женщины, дети толкали друг друга вынесенными из домов самыми ценными вещами.
Флибустьеры полагали, что городок они уже захватили, когда из-за церкви вылетели два эскадрона кавалеристов с саблями наголо.
Их было около ста пятидесяти человек, они были хорошо вооружены и прекрасно экипированы, а значит, могли нанести немалый вред нападающим, если бы тех не считали непобедимыми, потому как верили, что они и есть сущие исчадья ада.
Сын Красного корсара решительно бросился к церкви, призывая своих людей:
— Вниз, друзья!
Флибустьеры после громких побед, одержанных ими в разных местах перешейка, очень рассчитывали на внушаемый ими ужас; они залпом разрядили свои ружья.
Кавалеристы попытались было пойти в безнадежную атаку, но потом развернули лошадей и в беспорядке отступили по городским улицам.
Некоторые уже попадали с лошадей и лежали мертвыми или умирающими у ступеней церкви.
— Сейчас я рассчитаюсь с этим проклятым трактирщиком, — сказал гасконец. — Если только найду его…
Граф ди Вентимилья взял с собой дюжину флибустьеров и бросился в губернаторский дворец, из окон которого не было сделано ни одного ружейного выстрела; другие воспользовавшись какими-то бревнами, крушили дверь церкви, намереваясь заставить жителей города, спрятавшихся там вместе со своими ценностями, выйти наружу.
Сопровождавшие графа гасконец, Мендоса и фламандец были готовы, защищая его, отдать свои жизни.
— Клянусь сотней тысяч чертей! Голуби улетели вместе с соколом, — убежденно говорил дон Баррехо, поднимаясь по лестнице. — Сеньор граф, моего милейшего друга маркиза де Монтелимара вы здесь не найдете. Бьюсь об заклад, он не окажет вам чести испить вместе чашку его изысканного шоколада.
Граф со своими людьми торопливо шел по залам дворца, отшвыривая мебель и распахивая двери.
Они нашли только семерых алебардщиков, спрятавшихся в каморке под связками стеблей сахарного тростника. Но среди них оказался человек, уже знакомый Мендосе и гасконцу.
— Ах, ты, осипшая труба! — воскликнул дон Баррехо. — Командир эскорта! Эй, приятель, граф д’Алкала очень хотел бы услышать ваш благозвучный голосок. Говорил же я вам, если не ошибаюсь, что вы меня еще увидите, и притом очень скоро.
Старшой дозора, очень подавленный самим фактом лицезрения перед собой бывшего пленника, вышел из каморки, что-то бормоча и угрожающе сжимая некое подобие мизерикордии.[57]
— Допросите этого человека, сеньор граф, — сказал дон Баррехо. — Это наш старый знакомый.
— Где маркиз? — закричал сеньор ди Вентимилья, выказывавший все признаки раздражения.
— Еще вчера вечером, кабальерос, он ускакал по дороге, ведущей в Новую Гранаду, — ответил солдат. — Ваши товарищи, выдававшие себя за графов и испанских грандов, были не столь хитры и выдали себя.
— Шутишь! — не поверил гасконец.
— Когда он уехал? — спросил граф.
— Еще до полуночи. Его превосходительство не так легко поймать в ловушку; он вовремя спасся. Новая Гранада — это вам не Пуэбло-Вьехо, и вы, сеньор мой, не возьмете ее несколькими выстрелами аркебуз.
— С кем он уехал? Говори, если хочешь спасти свою шкуру. Ты же знаешь, что флибустьеры не слишком любезны.
— Его сопровождал эскорт из восьми человек.
— И среди них девушка?
— Да, кабальеро.
— Метиска, не так ли?
— Как вы об этом узнали?
— Отвечай, а не спрашивай, — сказал сеньор ди Вентимилья с угрозой в голосе.
— Да, метиска, — ответил солдат.
— Каково было положение этой метиски в доме губернатора?
— С нею обходились как с родственницей его превосходительства.
— Сколько лет ей было?
— Пятнадцать или шестнадцать.
Граф быстро сосчитал в уме.
— Это может быть только она, — пробормотал он.
Потом, повысив голос, граф спросил:
— Значит, Новая Гранада сильно укреплена?