Раненый, раздраженный тем, что его так быстро выдали, свирепо посмотрел на фламандца, но не сказал ни слова.
– Сеньоры, – обратился Буттафуоко к обоим пленникам, – предупреждаю вас, что совет уже собирается, и для вас это будет ужасный военный совет, потому что мы решили утопить вас в море с камнем на шее, если вы продолжите молчать. Прежде всего мы хотим услышать от вас, дон Арамехо, действительно ли вы являетесь сыном «испанского кранда», как только что выразился мастер Арнольдо. Не забывайте, что речь идет о вашей шкуре. Что вы сделали с сеньоритой, которую захватили в посаде «Рио-Верде», предъявив записку за моей подписью?
– Сеньор… – пробормотал раненый, – что вы говорите? Я не понимаю, о какой сеньорите вы говорите.
– Ах ты, негодяй! – сказал Вандо, выступая вперед. – Ты будешь отрицать, что знаешь меня? Посмотри-ка на меня хорошенько!
– Мой бетный испанский кранд, мы в плену, – сказал мастер Арнольдо, обращаясь к раненому. – Фыклатывайте фсё, приятель, иначе мы пропали.
Раненый пробормотал вполголоса какое-то проклятие, а потом решительно повернулся к Буттафуоко и спросил его:
– Что вы хотите узнать?
– Я желаю знать, дорогой мой похититель девушек, куда вы отвезли сеньориту, которую забрали от моего имени, как вы это хорошо помните, в посаде «Рио-Верде», – ответил буканьер, задетый наглостью пленника.
– А если я сообщу вам, что отвез ее к маркизу де Монтелимару, который, как воспитатель девушки, выдвигает свои права на нее, что вы на это скажете?
– Что ты самый отъявленный негодяй среди тех, кого я встречал до сих пор, но тебе не удастся запугать меня, наглая морда.
– Хотите убить меня? Сделайте это поскорее!
– Смерть для тебя будет слишком мягким наказанием, – угрожающим тоном ответил Буттафуоко. – Мы тут отделены от мира, и я могу устроить для тебя такие пытки, что ты будешь оплакивать день, когда появился на свет. Ты же знаешь, на что способны буканьеры и флибустьеры, а мы все как раз принадлежим к тому ужасному Береговому братству, которое причинило столько зла твоим соотечественникам по обе стороны перешейка. Хочешь проверить нашу жестокость – мы готовы.
Услышав такие слова, раненый вздрогнул и смертельно побледнел. Одно упоминание о флибустьерах вызывало у испанцев упадок духа, сколь отважны бы они ни были.
– Ты меня понял? – спросил Буттафуоко после непродолжительного молчания.
– Да, сеньор, – ответил пленник уже без всякого высокомерия.
– Тогда отвечай на мои вопросы. Кто тебе назвал мое имя?
– Маркиз де Монтелимар.
– От кого он узнал, что я прибыл в Панаму вместе с графиней ди Вентимильей?
– Об этом вы можете спросить у Стиффеля.
– Но я же ничего об этом не знаю, – поспешил вмешаться в разговор фламандец.
– Молчание – золото, – сухо заметил Мендоса.
– Наш приятель Пфиффер осторожничает, – добавил дон Баррехо.
Фламандец сопроводил его слова грациозной улыбкой, содержавшей немало иронии.
– Вы, мошенники, никогда ничего не говорите или, по крайней мере, говорите только то, что мы сумеем у вас вырвать, – сказал Буттафуоко. – Нечего валить вину один на другого, потому как терпение никогда не было сильной стороной буканьеров.
– Это мы знаем, – согласился фламандец.
– А тогда говорите, пока мы не выбросили вас в море с поджаренными ступнями.
– Арамехо, нас взяли в плен, – повторил Пфиффер. – Колись!.. Колись!..
Назвавшийся сыном испанского гранда принял воинственный вид, несмотря на рану, которая, должно быть, причиняла ему немалую боль, потом подкрутил усы и сказал:
– Ну ладно. Что вы еще хотели узнать от меня? Разве я не сказал вам, что отвез сеньориту к маркизу де Монтелимару? Кажется, этого достаточно.
– Но куда? – спросил Буттафуоко.
– Черт возьми!.. Да в его дворец!..
– С какой целью?
– А!.. Не могу знать тайны моего хозяина, – ответил Арамехо. – Мне приказали, и я безоговорочно подчинился. Может быть, мой компаньон больше знает.
– Придет и его черед. А теперь дай мне еще одно разъяснение.
– Других разъяснений от меня не будет.
– Почему ты нас провоцировал и напал на нас возле посады «Рио-Верде»?
– Потому что получил приказ попытаться заколоть вас.
– Значит, ты нас знал?
– Мы шли по вашим следам сразу же после вашего ухода из таверны «Эль Моро», – ответил дуэлянт.
– И ты считал себя достаточно сильным, чтобы отправить нас на тот свет, даже не оставив времени на получение паспорта у нашего дружка Вельзевула? – спросил Мендоса.
– Я надеялся и, как вы видели, обманулся, потому что пропустил очень хитрый укол, который всего на волосок отделил меня от потустороннего мира.
– Перейдем к допросу мессера Пфиффера, – сказал гасконец. – Он должен знать побольше этого дерзкого забияки.
Фламандец иронично усмехнулся, даже не дав себе труда опровергнуть эти слова. Страшный гасконец, не спускавший с него глаз, взорвался словно граната.
– Эгей, приятель! – крикнул он. – Не смейтесь в усы в нашем присутствии, все бури Франции и Испании вам в глотку! Если вы намерены отделаться от нас шуточками, то предупреждаю, что это может закончиться плачевно. Риос, зажги-ка огонь и согрей воду в большой кастрюле. Дождись, чтобы она вскипела. И так как этот самый Пфиффер пил у меня херес, аликанте и агуардьенте, ничего не заплатив, то, если он не будет отвечать на вопросы, мы заставим его проглотить полную бутылку кипятка и сварим его кишки.
– Будь милосердным!.. – выдавил из себя Мендоса, с трудом удерживаясь от смеха. – Этот дон Баррехо стал кровожаднее людоеда!
– За дело, Риос! – скомандовал гасконец. – Ну а теперь, сеньор Буттафуоко, задавайте свои вопросы. Я буду наблюдать за этим Пфиффером, и горе ему, если он нас обманет.
Лицо фламандца потемнело. Он бросил на Буттафуоко беспокойный взгляд и спросил дрожащим голосом:
– Так что фы теперь хотели знать от меня? Я никоим образом не сфязан с похищением сеньориты.
– Ты должен знать больше своего товарища, – сказал Буттафуоко, – и я надеюсь вытянуть из тебя ценную для нас информацию. Маркиза де Монтелимара предупредили о нашем прибытии в Панаму?
– Та, – ответил фламандец, терроризованный пронизывающим взглядом гасконца.
– Откуда?
– У фас был еще отин спутник?
– Да, этот человек долгие годы служил Великому кацику Дарьена; он оставил нас, прежде чем мы высадились на континент.
– И кута он толжен был поехать? – с небольшой иронией спросил фламандец.
– Он отправился на Дарьен, чтобы сообщить тамошним племенам о скором прибытии сеньориты.
– Или же тайком приехать ф Панаму и фытать фас?
– Что ты сказал? – в один голос удивились Буттафуоко и Мендоса, пораженные в самое сердце таким неожиданным открытием.
– Прафту, – серьезно сказал мастер Арнольдо. – Этот челофек толжен был знать, что маркиз те Монтелимар тафно поставил себе цель зафлатеть сокрофищами Феликого кацика; он претал фас за третью толю богатстфа.
– Ах, проклятый пес!.. – взорвался Мендоса. – А я-то считал его почтенным буканьером!.. Теперь мне все ясно.
– И мне ясно, что наследство кацика в опасности, – вторил ему дон Баррехо. – Эх, этот Монтелимар умеет отлично вести свои дела!
– Не ожидал я такого удара, – сказал Буттафуоко, казавшийся потрясенным. – Я бы никогда не предположил, что старый буканьер способен на подобную измену. Правда, негодяи всегда были в наших рядах!
– Что же мы теперь будем делать, сеньор Буттафуоко? – спросил баск.
– Не стоит терять голову из-за такой малости, – ответил буканьер. – Этот человек может быть очень опасен, но я полагаю, что он еще не добрался до Дарьена. И потом, без присутствия графини ди Вентимильи никто ничего не сможет сделать.
– Но она же в руках маркиза, сеньор Буттафуоко, – напомнил гасконец.
– Однако они еще не выступили.
– Кто про это знает?
– О!.. Сеньор Арнольдо, – нахмурился Буттафуоко, – вы можете рассказать нам много других очень интересных вещей. Дон Баррехо, приготовьте несколько бутылок кипятка.
– Я их уже залил целый десяток, – ответил гасконец. – Риос напрасно времени не терял.
– Что ж, приступим, мессер Арнольдо.
Лицо у несчастного фламандца приобрело землистый цвет, тогда как его сотоварищ ухмылялся в усы.
– Чем я еще могу быть фам полезен? – пробормотал фламандец.
– Когда маркиз отправится на Дарьен? Вы должны это знать.
– Как только на перешейке соберется тостаточное количестфо испанских фойск, – ответил фламандец. – С незафисимостью Тарьена бутет покончено.
– А графиня?
– Я знаю только, что сеньор маркиз оттает распоряжения ф сфое фремя, потому что через несколько нетель ее перефезут на галеоне в бухту Тэфита, чтобы уберечь от толгого и трутного путешестфия по суше.
– Как называется галеон? Ты это должен знать, потому что ты в курсе всех дел твоего хозяина.
– «Сан-Хуан».
– Он уже прибыл в порт?
– Еще нет; его штут из Перу с грузом золотых слиткоф.
– Очень хорошая весть для флибустьеров Равено, – пробормотал Мендоса. – Ах!.. Если бы можно было приложить туда руки, вот это было бы дельце! Возьмем его на заметку.
– Дон Баррехо, – сказал Буттафуоко, – запомните название этого галеона.
– Оно вошло мне в мозг железным гвоздем длиной с мою драгинассу, – ответил гасконец.
– Ну а сейчас на время оставим в покое этих людей, – продолжил буканьер. – Мы узнали у них больше, чем надеялись. Пойдемте, друзья.
Они расположились на кухне, где бравый Риос, нисколько не сомневаясь в том, что его жестокий шурин намерен сварить кишки двух пленников, старался поддерживать огонь под полной воды монументальной кастрюлей.
– Заседание военного совета открывается, – сказал дон Баррехо своим обычным полушутливым-полусерьезным тоном. – Слово имеет сеньор Буттафуоко, единогласно избранный председателем.
– Буду краток, – начал буканьер. – Нельзя терять времени; необходимо добраться до Тароги, где находятся Равено де Люсан и его флибустьеры, чтобы задержать корабль, на котором графиню ди Вентимилью повезут в бухту Дэвида. Без сеньориты мы абсолютно ничего не сможем сделать, и нам просто-напросто придется отказаться от экспедиции.