– Что вы хотите сказать, дон Баррехо? – спросил Равено, удивленный словами гасконца.
– Что вы, дорогой мой сеньор, слишком часто забываете о том, что в вашем отряде есть некий гасконец и некий баск, – ответил бывший трактирщик.
– Прошу вас объясниться попроще.
– Я имею в виду, что, когда человек доставляет беспокойство, его необходимо отыскать и поставить на место. Вам мешает маркиз де Монтелимар. Так почему же вы не скажете нам: «Сеньоры, пойдите схватите его и доставьте ко мне»? Заложник подобного ранга сразу же откроет нам путь куда угодно. Одновременно мы избавимся от опасного конкурента в погоне за сокровищами Великого кацика Дарьена.
– Вы с ума сошли!..
– Ничуть, сеньор Равено. Черт побери!.. Мозги гасконцев с рождения хорошо закручены на все гайки.
– Ладно. Так что же вы хотите сделать? – спросил немного нетерпеливо француз.
– Спросите об этом у моего дружка. Говори, Мендоса.
Баск выпустил на землю кирасу, которую держал в руках, и, посмотрев на командиров, сказал с ошеломляющим спокойствием:
– Что мы хотим сделать? Да черт возьми!.. Мы пойдем в город, схватим маркиза и доставим его сюда.
– И дадим себя повесить, – заметил Буттафуоко.
– Ба!.. Басков и гасконцев не так легко повесить. Мы с доном Баррехо в один миг выполним наш план. Маркиз украл у нас графиню ди Вентимилью, как говорится, из-под носа, теперь мы хотим в свое удовольствие похитить его самого, раз уж этот господин стал душой обороны города. Сколько дней вы нам даете?
– Вы сошли с ума, – повторил Равено де Люсан, который не мог не восхититься смелостью двух грозных забияк.
– Дайте нам десять дней, – предложил дон Баррехо. – Мы не просим ни людей, ни ружей, хотя и того и другого у вас здесь в достатке. Нам достаточно двух испанских костюмов и двух кирас с касками, не так ли, дружище?
– Хорошо сказано, дон Баррехо.
– Мы не оставим этих укреплений, пока не появится какая-либо возможность атаковать Нуэва-Сеговию, – сказал Равено де Люсан.
– Тогда мы сможем взять несколько дней отпуска, чтобы поразвлечься в городе. Разве можно не посидеть хоть немного в таверне, не так ли, дон Баррехо?
– Кому, как не бывшему трактирщику, судить об этом, – ответил гасконец.
Равено де Люсан вопросительно посмотрел на Буттафуоко.
– Пусть делают что хотят, – ответил ему буканьер. – Я знаю, на что способны эти двое.
– А если испанцы их повесят? Мне было бы жалко потерять таких храбрых бойцов.
– Ну, эти-то умрут на своей постели, верь мне: они сумеют выкарабкаться из любых затруднений.
– Если ты так считаешь, пусть поступают как хотят. И потом, мы ведь всегда сможем за них отомстить.
Пока шел этот разговор, баск и гасконец раздели двух испанских офицеров и облачились в их одежды, довольно удачно подошедшие к их собственным фигурам.
– В этих кирасах мы будем иметь большой успех в Сеговии, – сказал гасконец. – Правда, было время одеться чуть-чуть поприличнее. Мой наряд изодран в клочья, да и твой, дражайший Мендоса, выглядит не лучше. В моем есть даже дыра, показывающая всему миру округлости, которые в мирной жизни должны быть прикрыты.
– Держу пари, дон Баррехо, ты не иначе как готовишься к новым победам в Сеговии.
– Только на этот раз это будет не кастильянка. Ты закончил?
– Да.
– Поищи парочку пистолетов.
– Я уже отложил в сторонку четыре.
– Тогда можем отправляться.
Двое искателей приключений и в самом деле выглядели очень неплохо в ярких офицерских одеяниях, в украшенных гравировкой кирасах и касках, несмотря на длинные, неухоженные бороды, которые неделями не знали ни бритвы, ни ножниц.
– Сеньор Равено, – сказал гасконец, – надеюсь в скором времени снова увидеть вас и познакомить с маркизом де Монтелимаром. Это видный мужчина, и на него стоит посмотреть, уверяю вас. Если решитесь атаковать город до того, как мы его поймаем, пройдитесь по тавернам, и в какой-нибудь из них вы найдете нас.
– Не делайте глупостей, – напутствовал их Буттафуоко.
– Подобных намерений у нас нет.
Двое авантюристов пожали руки обоим предводителям флибустьеров и покинули укрепления, к великому изумлению остальных своих товарищей, не посвященных в смелый замысел.
Пройдя мимо нескольких скоплений трупов, гасконец и Мендоса углубились в лес, занимавший весь склон обрывистой горы. Внизу, на самом дне раковинообразной впадины, шевелились чудом спасшиеся от гибели испанцы; они собирались в мелкие группы, а над их головами разносился по окрестностям гул набата, призывавшего жителей города к оружию.
Известие о разгроме военного отряда уже достигло ушей губернатора, и, хотя эта весть наверняка показалась ему неправдоподобной, он все же отдал распоряжения о подготовке к отражению атаки. А чтобы дать понять флибустьерам, не имевшим никакого желания покидать отвоеванные позиции, что он все еще располагает значительными силами и даже артиллерией, установленной на склонах гор, губернатор приказал сделать несколько выстрелов из пушек, и эта канонада адским эхом прокатилась по межгорной впадине.
Дон Баррехо и Мендоса, нисколько не обеспокоенные этим грохотом, мирно продолжали свой путь, постепенно спускаясь в долину и намереваясь войти в город по возможности с последними группами беглецов.
– Ба!.. Не будем принимать это близко к сердцу, – сказал дон Баррехо, который уже засомневался, успеют ли они подойти к городской стене до поднятия мостов, поскольку склон был изрезан мелкими ложбинами и усеян обломками скал. – Они увидят издалека наши кирасы и не станут стрелять в нас.
– У тебя уже готов план? – спросил Мендоса.
– Да. Запомни только, что нас послал губернатор Тусиньялы. Если хитрость удастся, то маркиз попадет в нашу сеть, а мы сможем и дальше оставаться в тени. Маркиз де Монтелимар сумеет узнать тебя даже в обличье испанского офицера, хотя я лично сомневаюсь, что после шести лет он вообще помнит про тебя. Прежде всего тебе надо изменить голос.
– Я буду гнусавить.
– Отлично, Мендоса. Вижу, что и баски стали большими хитрецами.
– Да они всегда были такими!..
– Мне что-то послышалось, – с комичной серьезностью произнес гасконец.
– Отныне я больше не признаю братьев с другого берега Бискайского залива. Эти гасконцы просто невыносимы!..
Дон Баррехо только усмехнулся и ускорил шаг. Тем временем последние группы беглецов поспешно входили в город, и за ними тотчас поднимали мосты.
– Давай-ка и мы пробежимся, – предложил Мендоса. – Сделаем вид, что нас преследуют флибустьеры.
– Я только что хотел предложить тебе то же самое, – ответил дон Баррехо и начал резче отталкиваться своими длиннющими ходулями.
Они уже спустились в долину и выбежали на дорогу, ведущую в Нуэва-Сеговию. Заметив их, испанцы, высыпавшие на бастионы, сделали несколько выстрелов из аркебуз, но быстро осознали ошибку и снова опустили один из крепостных мостов, чтобы впустить в город своих отставших товарищей, за которых они сочли наших приятелей.
Дон Баррехо и Мендоса, не слыша больше свиста пуль, побежали быстрее и вскоре, запыхавшиеся, выбившиеся из сил, добрались до моста, где их уже поджидали несколько гарнизонных офицеров и пожилой майор. Бравые люди немало удивились, потому что никогда не видели в своих рядах этих людей.
– Откуда вы, кабальеро? – спросил их майор, в то время как мост быстро поднимался. – Среди подчиненных маркиза де Монтелимара вас не было.
– Да, сеньор, – с готовностью ответил гасконец. – Мы служим губернатору Тусиньялы.
– Значит, это он вас послал?
– Да, кабальеро.
– В хорошенькое же время вы прибыли.
– Скажите лучше: в самое неудачное, потому что мы видели разгром наших соотечественников. Нам и самим лишь чудом удалось избежать пуль этих разбойников, после того как наш отряд перевалил через гребень последней горы.
– У вас есть какие-то поручения от губернатора?
– Да, и очень срочные. Для маркиза де Монтелимара.
Пожилой майор обернулся к одному из стоявших с ним рядом офицеров и сказал:
– Сеньор Рамирес, немедленно отведите этих храбрых господ к его превосходительству.
«Гасконцы и баски, без сомнения, хитрее испанцев», – подумал дон Баррехо.
Оба авантюриста заняли места позади офицера, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид.
Город, казалось, перевернулся вверх дном. Жители, испуганные жестоким поражением, которое потерпели находившиеся в траншеях войска, готовились к бегству и навьючивали на мулов и лошадей самое ценное. Изо всех домов доносились пронзительные детские крики, громкие голоса женщин и мужчин, проклинавших негодяев, которых принесло ветром с берегов Тихого океана.
– Самый подходящий момент, для того чтобы Равено и Буттафуоко привели своих все еще опьяненных победой людей к стенам города, – пробормотал гасконец. – Даже маркиз де Монтелимар не сумел бы удержать в стенах города этих охваченных ужасом людей.
Пройдя несколько грязных улочек, запруженных сгибавшимися под тяжестью грузов животными, двое приятелей подошли к небольшой площади, которую защищал редут с несколькими пушками. Именно там находился маркиз де Монтелимар в окружении своих офицеров. Это был все еще красивый мужчина, хотя и заметно постаревший, но тем не менее сохранивший вид и осанку настоящего полководца. Он казался разгневанным, потому что в этот момент он нервно прохаживался взад и вперед по площади, то и дело отпуская отнюдь не христианские выражения.
Увидев Мендосу и дона Баррехо, маркиз резко остановился, положил жестом трагического актера левую руку на рукоять шпаги и грубо спросил:
– Кто такие?
– Посланцы губернатора Тусиньялы, – ответил гасконец, после того как отвесил глубокий поклон.
Маркиз вздрогнул.
– Вы прибыли из Тусиньялы? – изумленно и несколько вежливее спросил он.
– Да, ваше превосходительство.
– Одни?
– Наш эскорт изрублен тихоокеанскими бандитами, одновременно напавшими и на ваших солдат.