– Смотри-ка!.. – крикнул дон Баррехо. – Теперь он ничего не чует и не слышит, тогда как я, напротив, слышу пугающий шум, который постоянно нарастает.
– Итак? – Де Гюсак вопросительно посмотрел на индейца.
– Наводнение, – ответил тот.
– Вижу, – сказал дон Баррехо. – Мы спрашиваем тебя: что надо делать?
– Ничего, – монотонно ответил индеец.
– Tonnerre!.. И мы стоим здесь и ждем, когда нас унесет потоп?
– Скала, – ответил индеец.
– Да он похож на пиренейского мула, – взорвался дон Баррехо. – Я и сам вижу скалу. Мендоса, ты можешь сказать пару ласковых этому человеку или лучше вырвать их у него? Мое терпение кончилось, и, если бы это был другой индеец, я давно проткнул бы его своей драгинассой.
– Эй ты, людоед!.. – прервал его излияния Мендоса. – Ты что, стал маньяком-убийцей? Избыток приключений явно повредил тебе мозги. Не так ли, мой бедный дон Баррехо?
В ответ он услышал взрыв смеха. И громче всех хохотал весельчак с берегов Бискайского залива.
– Ах, эти гасконцы!.. – едва выговорил Мендоса.
– Они стоят басков. Не так ли? – спросил дон Баррехо.
– Придется признать.
– Наконец-то!.. Ну так порасспроси этого краснокожего соню, который все слышит и чувствует, но не может принять решение.
– Друг, – обратился Мендоса к индейцу, продолжавшему с беспокойством следить за рекой, – что же нам теперь делать? Отступать к сьерре?
– Слишком поздно, – ответил краснокожий.
– Ну, ноги нас еще слушаются.
– Слишком поздно, – повторил индеец.
– Эй, Мендоса, не теряй времени, – сказал дон Баррехо. – От этого человека ты ничего не добьешься, кроме как «чувствую» и «слышу». Давай-ка лучше сами подумаем, как нам выбраться из беды. Если индейцы предпочитают тонуть, то я не разделяю их выбора. Еще бы ладно, если бы речь шла о том, чтобы пойти на дно в речке хереса, только папаша Ной не подумал о подобных реках.
– Мы можем сделать одну-единственную вещь, – сказал Де Гюсак. – Скала, под которой мы прячемся, достаточно высока, и я не думаю, что река ее затопит.
– А ты знаком с бешенством этой реки?
– Нет.
– Тогда твоим словам нельзя верить. Но поскольку другого убежища я не вижу, могу предложить вам превосходное купание. Только постарайтесь не замочить боеприпасы.
– Весь порох в пороховницах, – ответил Мендоса. – Он всегда готов подать голос: то ли против испанцев, то ли против пожирателей человеческого мяса. А теперь – пошли! Вода поднимается с устрашающей быстротой.
И в самом деле, Маддалена вздувалась на глазах. Ее обычно прозрачные воды стали грязными; по поверхности с диким бешенством проносились волны, заливая равнину как с правой, так и с левой стороны.
Оглушающий рокот заполнял долину, эхом отражаясь в горных лесах.
– Хорошенько держите свои шляпы, – сказал дон Баррехо, – и попытайтесь использовать их как зонты.
Между тем быстрые воды Маддалены набегали на прибрежный песок и быстро разливались среди редких кустов.
Индеец и троица белых людей, немало обескураженные неблагоприятным оборотом, который принимали «дела», как выражался дон Баррехо, покинули свое убежище и вскарабкались на скалу, подставив себя бешенству торнадо.
По-прежнему сверкали молнии и пугающе грохотал гром; на четверых людей обрушивались такие сильные порывы злого ветра, что они вынуждены были схватиться за руки, чтобы никого из них не унесло. Дождь продолжал лить, и порой с неба падали капли величиной с кулак: вреда они не приносили, но одежда совсем вымокла.
– Это называется гнев Божий, – сказал дон Баррехо, которому смертельно наскучило молчать. – Эй, дарьенский друг, долго это еще будет продолжаться? С меня уже хватит.
Сын лесов посмотрел на небо, непрерывно озаряемое молниями, потом пожал плечами и ничего не ответил.
– Как они скупы на слова, – прокомментировал его жест дон Баррехо, философски воспринимавший эту купель. – Можно подумать, что у индейцев вечно болят языки.
– Зато твой болтает без перерыва, – сказал Мендоса.
– Дорогой мой, ты выбери себе жену, тогда увидишь, что и твой язык развяжется.
– Пока что мне этого не нужно.
– Ну да, ты ведь слишком потрепанный жизнью искатель приключений.
– Да и ты вернешься в Панаму не таким жирным.
– Зато с полными карманами, – возразил гасконец. – Мы уже подошли к границам Дарьена, и я надеюсь, что местные дикари окажут внучке Великого кацика отличный прием и позволят нам опустошить пещеры, полные золота.
– А если они, наоборот, съедят нас? Еще несколько лет назад они были людоедами, и надо тебе напомнить про л’Олоне, самого знаменитого флибустьера в Береговом братстве, который закончил свою славную карьеру то ли на вертеле, то ли в котле.
– Ты что-то сегодня все видишь в черном цвете, дружище. Может, это от погоды?
– Возможно, – ответил баск.
– А вода поднимается все быстрее, – вступил в разговор Де Гюсак. – Равнину уже полностью залило.
Маддалена и в самом деле покинула свое ложе и с неслыханной быстротой разливалась по равнине. В ее грязных волнах белесого цвета неслись огромные деревья, сплетения корней и земли, плывшие по поверхности, подобно знаменитым chimponas[125] озера Мехико[126]. Эти плывущие предметы не всегда пустовали: то на них нашла пристанище стайка белок, то – кугуар, то – ягуар. Хищники были настолько испуганы, что сворачивались в клубок, шерсть у них при этом стояла дыбом, и никакого охотничьего запала они не проявляли.
Спустилась ночь, когда речные воды с мрачным шумом стали разбиваться о скалу. Дон Баррехо посмотрел на индейца.
– Ну же, – сказал он, – развяжи-ка свой язычок. Ты все еще веришь, что вода до нас не достанет?
– Наводнение сильное: настоящий потоп, – ответил дикий сын лесов.
– Ну и что мы можем сделать?
Индеец указал на травяные островки, которые продолжала приносить река, складывая их по краю равнины.
– Они похожи на каноэ, – сказал он.
– А если они натолкнутся на какую-нибудь скалу?
– Не будьте слишком требовательным, дон Баррехо, – сказал Мендоса. – Последуем совету этого человека и займем место на палубе. Вот как раз один такой кораблик направляется в нашу сторону.
Плавучий островок, на который указал баск, состоял из плотной массы корней, тесно переплетенных между собой, и был прикрыт кустами, которые раз за разом ворошили сильные порывы ветра.
Трое приятелей вместе с индейцем приготовились на него прыгнуть.
– Старайтесь не промахнуться, – предупредил Мендоса. – Такому сильному течению невозможно сопротивляться. Кто упадет в воду, погибнет.
Островок приближался, тяжело покачиваясь. Наткнувшись в своем странствовании на скалу, островок перевернулся вокруг самого себя, но не развалился и продолжал плавание. Короткой задержки было достаточно для авантюристов и индейца.
Они приземлились в самую гущу кустов и быстро соскользнули на противоположную сторону плавучего островка, обнаружив острейшее беспокойство.
– Видел? – спросил дон Баррехо у Мендосы.
– Да, на той стороне острова, он спрятался в листве.
– И он не один, – сказал де Гюсак. – Второй чуть подальше.
– Tonnerre!.. – выкрикнул грозный гасконец. – Хорошенький экипаж! Только я предпочел бы сбросить их в воду.
– Да и аркебузы тоже, – добавил баск. – Оружие сейчас совершенно бесполезно. Надо от него избавиться.
– Ягуаров на этом плавучем острове свела стихия. Может, им захотелось испробовать прелести водного путешествия?
– Вероятно, их унесло вместе с кусочком берега. Подставь им свою спину в качестве мостика, дон Баррехо, и увидишь, как они выскочат отсюда, не обращая на нас внимания.
– Подставь лучше свою, – обиделся гасконец. – Я слишком дорожу собственным позвоночником и, чтобы ты ни говорил, никогда не оставлю его в пределах досягаемости звериной пасти.
– Я-то предпочитаю оставить зверей в покое, там, где каждый из них нашел для себя укромное местечко, – проигнорировал язвительное замечание друга Мендоса. – Они, кажется, настолько напуганы, что не имеют никакого желания нападать на нас.
– Если ты убедишь меня, что страх сделал их кроткими, как ангелы, я готов потерпеть их компанию.
– И я тоже, – сказал де Гюсак. – И потом, жаркое из ягуара ведь может оказаться очень вкусным, не так ли, дон Баррехо?
– Жаркое на реке?!. Ах… Де Гюсак, жизнь искателя приключений явно не для тебя, и я считаю, что лучше бы…
Дон Баррехо не смог закончить фразу. В это самое мгновение плот попал в серию водоворотов: он стремительно завертелся, потом почти полностью ушел под воду и сразу же толчком вылетел на поверхность, словно его подтолкнула какая-то неведомая сила.
Это вращательное движение было таким быстрым, что четверо мужчин, включая индейца, почувствовали головокружение. Ягуары, тоже перепугавшись, запыхтели и зафыркали под служившими им убежищем кустами.
– Это что за сарабанда?[127] – спросил дон Баррехо у баска, который не смог удержаться на ногах. – Быть может, мы приближаемся к водопадам? Ты этого не знаешь, наш дарьенский друг?
– Нет еще, – ответил индеец, пытавшийся выдернуть из плавучего острова у себя под ногами большой сук и воспользоваться им как веслом. – До водопадов еще много времени, и я не желаю вам, белые люди, подплыть к ним слишком быстро.
– Представляю, какой там может быть нырок.
– Я слышал, что об этих водопадах всегда говорили с ужасом, – сказал де Гюсак. – По слухам, даже индейцы, которые слывут лучшими гребцами, не осмеливаются проходить через них.
– Ну, раз водопады еще очень далеко, мы можем заняться ягуарами. Лично я не засну рядом с ними.
– Честно сказать, я тоже, – согласился бывший трактирщик из Сеговии. – Я с радостью сбросил бы их в речку еще до наступления ночи.
– Старайтесь не промахнуться, – предупредил Мендоса. – Такому сильному течению невозможно сопротивляться. Кто упадет в воду, погибнет.