– Что там?.. – в один голос спросили они своего приятеля.
– Плохо, друзья. За этим Пфиффером наблюдали, и дозорные пришли узнать у меня, что с ним произошло.
– Надо, чтобы он исчез, – сказал Мендоса.
– Утопить его в бочке с хересом?
– Там, по меньшей мере, его не станут искать.
– Я придумал кое-что получше, – сказал гасконец.
– Что же?
– Хочу предложить вам нарядиться привидениями.
– Ты спятил, дон Баррехо?
– Говорю вам: если нам не удастся запугать этих полицейских, дела наши будут очень плохи, потому как они намерены провести тщательный обыск всего дома, включая погреб, чтобы отыскать этого проклятого Пфиффера.
– Что мы должны делать? – спросил Мендоса, которому понравилась идея стать пугалом.
– Я принес вам скатерти. Вы их накинете, когда офицер с алебардщиками спустятся сюда. В дальнем углу погреба валяется всякое старье; найдутся там и цепи. Изобразите призраков или чертей – увидите, что будет с дозором!
– Идешь наверх? – спросил Мендоса.
– Мне надо принести еще пару бутылок; они совсем закружат головы этим храбрецам. Через четверть часа начинайте шуметь. Я отвечаю за все.
– А если эти полицейские вовсе не верят в привидения? – спросил Буттафуоко.
– Что ж, тогда нам придется сразиться с ними, и ни один из них не выберется из погреба живым, – ответил гасконец. – Свет я вам оставлю, но рекомендую погасить лампу, как только вы хорошо спрячете за бочками этого пьяного Пфиффера.
После своей короткой речи храбрый трактирщик занялся осмотром своей винотеки, состоявшей из первоклассных бутылок (по крайней мере, он так утверждал), выбрал из них две штуки, показавшиеся ему наиболее почтенными, и поднялся по лестнице, забрав с собой шпагу.
Офицер в это время гладил подбородок прекрасной кастильянки. Дон Баррехо притворился, что ничего не видит, и направился к столу, пыхтя, как тюлень.
– Пепито! – вскрикнула Панчита, притворившись испуганной. – Что с тобой?
– Не знаю, – ответил гасконец, ставя на стол две бутылки, – но после появления этого белобрысого человека в черном и после его таинственного исчезновения здесь кое-что произошло, и это меня глубоко взволновало, женушка.
Солдаты слегка побледнели, что, впрочем, никого бы не удивило в те времена, когда все верили в явления чертей, духов, ведьм и привидений.
– Что такое вы видели? – спросил офицер.
– Возможно, я обманываюсь, но могу поклясться, что заметил в дальнем углу погреба белую фигуру, которая танцевала возле моих бочек.
– Хотите напугать нас, трактирщик?
– Ни в коем случае, сеньор офицер. Разве вы не заметили, какой я бледный?
– А по-моему, вы такой же, как и прежде.
– Нет, просто у меня кожа на лице забронзовела от солнца, не так ли, Панчита?
– Совершенная правда, – ответила кастильянка, которая научилась во всем поддерживать мужа, не вникая в суть дела.
– У меня родилось подозрение, сеньор офицер, – продолжал гасконец, откупоривая бутылки.
– Какое?
– Человек в черном не был добрым христианином, и, вместо того чтобы уйти через дверь, он стал духом и захотел высосать все вино в моем погребе.
– Что за сказки вы нам рассказываете? – возмутился офицер. – Я знал этого сеньора и могу гарантировать, что он – настоящий католик, потому что маркиз де Монтелимар не берет к себе на службу еретиков.
– Маркиз де Монтелимар! – удивился дон Баррехо. – А кто это?
– Да бросьте, трактирщик, – ответил офицер. – У вас нет права знать секреты панамской полиции.
– Ну, тогда выпьем.
Гасконец начал было наполнять бокалы, как вдруг в подземелье послышались неясные шумы, отчего впечатление от них было не меньшим. Казалось, что кто-то колотит молотком по железным полосам, тогда как кто-то другой волочит цепи и еще какой-то хлам.
Офицер, два алебардщика и Панчита вскочили на ноги, а дон Баррехо грохнулся на стул, испустив такой глубокий вздох, что расчувствовались бы даже камни.
– Кто поднял этот шум? – спросил офицер, выдергивая из ножен шпагу.
– Душа человека, которого вы ищете. Уверяю вас, – сказал дон Баррехо. – Я видел ее в погребе.
– Хотите посмеяться над нами, трактирщик?
– Посмеяться!.. А пойдемте посмотрим!.. Нас четверо, все хорошо вооружены, а если понадобится, то и моя жена сможет неплохо поорудовать вертелом.
Гасконец произнес эти слова так серьезно, что произвел немалое впечатление на стражников. Эта история с чертями в погребе и с таинственным исчезновением, совершенно необъяснимым для тех, кто не знал истинного хода событий, начинала им страшно надоедать. Офицер осушил полный бокал старой малаги, немного вскруживший ему голову, потом разгладил усы тыльной стороной руки и с важностью в голосе обратился к алебардщикам:
– Мы должны выполнить свой долг, собратья, и вручить сеньору маркизу тело или душу того человека, который зашел в таверну выпить. Опорожните и вы по стакану, чтобы взбодриться, и пойдем узнаем, что же произошло в винном погребе этой таверны. Черт возьми!.. Мы же вооружены!..
– Панчита! – крикнул дон Баррехо. – Бери вертел да принеси нам вторую лампу.
– У тебя же была лампа, когда ты спускался в погреб, – ответила кастильянка.
– Я ее выронил, когда мне показалось, что я увидел призрак того белобрысого.
– Кончится тем, что ты станешь доном Разрушителем, муженек.
– Ты же знаешь, дорогая, что за мой ущерб заплатят метисы, которые придут сюда пить свой мецкаль. Готовы? Дайте мне лампу, и – ядро вам в корму!.. – я буду сражаться со всеми призраками, если только они укрылись в моем винном погребе. Сеньор офицер, прошу вас, держитесь ко мне поближе… Знаете ли… Я же человек не военный и не привык орудовать чем-то иным, кроме бутылок.
– Зато мы привыкли, – ответил командир, находившийся под воздействием старой малаги. – Готовы, алебардщики?
– Да, сеньор, – ответили солдаты, находившиеся в нелучшем состоянии.
– Пошли, и мы не дадим спуску ни дьяволу, ни чертенятам, ни привидениям. Карамба!.. Мы перевернем вверх дном весь погреб таверны «Эль Моро».
И трое полицейских, исполненные храбростью от выпитого вина, отправились в поход под предводительством дона Баррехо, который в одной руке держал масляную лампу, а другой гордо размахивал, сжимая в ней свою верную драгинассу. За ними шла прекрасная кастильянка, вооруженная вертелом чудовищных размеров.
IIIОхота на призраков
Четверо мужчин, полных решимости освободить винный погреб таверны «Эль Моро» от духа бледного блондина, потому что в душах стражников уже крепло убеждение, что это был какой-нибудь демон, спускались по длиннющей лестнице, которая насчитывала не меньше пятидесяти ступеней. Однако, спустившись не более чем на десять ступеней, дон Баррехо решил сделать короткую передышку и быстрыми широкими движениями начертал в воздухе своей драгинассой крест.
Призраки, кажется, быстро привыкли к этому христианскому знаку и продолжили удары молотком и волочение цепей, ударяя ими по бочкам и производя поистине адский грохот. Офицер и двое алебардщиков поспешно поднялись на несколько ступенек, толкнув прекрасную кастильянку, очень высоко поднявшую свой вертел.
– Сеньор офицер, – сказал гасконец, притворившись очень испуганным, – вы хотите оставить меня наедине с духом этого таинственного человека?
– Нет-нет, я только переведу дыхание, – ответил сильно побледневший офицер.
– Придется глотнуть еще несколько капелек, прежде чем углубиться в эти катакомбы.
– А погреб ваш большой?
– Мне никогда не удавалось весь его обойти. Говорят, он заканчивается в оссуарии[83] городского кладбища.
– Брр!.. – поморщился офицер.
– Так говорят, но я ни разу не смог это проверить.
– Не хотел бы я владеть подобным погребом, дражайший трактирщик, – ответил офицер.
Стражники, на которых произвели глубокое впечатление слова трактирщика, поколебались немного, прежде чем продолжить спуск.
Если бы предстояло помериться силами с разбойниками-индейцами или с флибустьерами, они без малейшего колебания храбро выполнили бы свой долг, не заставляя просить себя, но история о призраках, которую они услышали, да еще упоминание об оссуарии вселили в их души ужас, впрочем вполне извинительный в те времена.
– Ну так идем? – спросил дон Баррехо, слегка покачивавший лампой, чтобы показать, как он дрожит от нарастающего страха. – Карамба! Нам придется обеими руками вцепиться в наши души.
– Прибавьте света, – отозвался офицер. – Кажется, ваши руки излишне дрожат.
– Еще бы!.. Я иду впереди всех, а стало быть, меня первого поймают и утащат в ад или в оссуарий. А ведь у меня есть жена, да и красотка к тому же.
– Значит, вам надо показать при ней свою храбрость.
– Раз для Панчиты, то я быстренько спущусь и перебью всех призраков, которые проникли в мой погреб, – ответил гасконец, с трудом удерживаясь от смеха.
Он высоко поднял лампу, еще раз начертал в воздухе крест и отважно продолжил спуск, хотя внизу все время слышались удары цепей о бочки, а время от времени – и улюлюканья, напоминавшие вой бешеных волков. Гасконец на всякий случай забормотал молитвы. Добравшись до двадцать пятой ступеньки, то есть до половины лестницы, он снова остановился.
– Сеньор офицер, – сказал он взволнованно, – ноги мне больше не подчиняются.
– Не показывайте свою трусость перед женой, – ответил командир. – Кому-то же надо идти первым, а вы как-никак привыкли к своему погребу. И потом, разве мы здесь не для того, чтобы поддержать вас?
– Но разве вы не слышите эти шумы?
– Я не глухой.
– Как вы думаете, отчего они возникают?
– Узнаем, когда доберемся донизу. Не робей, трактирщик! Будь смелее и покрепче держи в руке шпагу!
– А если это и в самом деле привидения? – спросил с дрожью в голосе один из стражников. – Вы же знаете, начальник, что их не убьешь.
– И что алебарды пройдут сквозь их тела, как сквозь облачко дыма, – добавил другой.