орить вампира.
И как это только еще пришло ей в голову в таком состоянии?
В общем, уловка не удалась, а Элиас в это время продолжал говорить, чувственно сжимая пальцы на ее бедрах:
— Ты даже не поймешь, что это произошло… Хороший ужин вернет тебя в норму.
— Похоже, тебе тоже не помешал бы хороший ужин, — хрипло усмехнулась Мелания, чувствуя, что способность шутить немного развеивает жаркое марево в ее голове. — Я не дам тебе укусить меня, и не мечтай.
И почему она решила, что он послушается? Чтобы понять это, ее рассудительности уже не хватало. И все же он не кусал ее. Словно ее слова имели для него какое-то значение.
Но почему?
В этот момент вампир чуть отстранился, широко распахнутыми глазами вглядываясь в нее.
Даже почти в абсолютном мраке некромантка видела контуры его светлого лица, обрамленного серебром волос, и сверкающие глаза, сменившие цвет на кроваво-алый.
От этого взгляда Меланию будто пронзило насквозь.
Она видела в своей жизни так много мертвецов, чьи глаза горели точно таким же багряным огнем… Всем известно, что красный блеск радужек или глазниц — это признак голода мертвых. Возвращая к жизни каждое свое создание, Тьма наделяет их особыми способностями. У каждого вида нежити эти способности разные. Но всех их обязательно объединяет голод мертвых. Как побочный эффект второй жизни. Он неотделим от детей Тьмы и всегда отражается в глазах.
И сейчас такое пламя бушевало в радужках Элиаса.
— Нет, пожалуйста… — выдохнула Мелания, впервые почувствовав себя слабой и уязвимой. Загнанной в угол.
Она дернулась, пытаясь отступить назад, но там была лишь стена, о которую она слегка ударилась головой.
Видимо, на ее лице отразилось все, о чем она думала, а может быть, Элиас просто прекрасно считывал ее эмоции. Потому что он внезапно сжал челюсти и закрыл глаза.
А когда открыл их вновь, они, как всегда, сверкали кристально-голубым цветом.
Он поднял руку и тыльной стороной провел по подбородку Мелании. Ласково и мягко, провожая это движение взглядом. Как если бы ему нравилось не только гладить ее, но и рассматривать. А затем тихо проговорил в тот самый момент, когда биение сердца некромантки снова перестало быть таким сильным:
— Ты должна мне за смертодеву, Мэл, но если хочешь, я буду твоим должником.
Некромантка выдохнула, гася в себе глупое желание поймать его чуть прохладную руку и прижать к своей щеке.
— Будешь моим должником, если я позволю укусить себя? — переспросила она, сглотнув ком в горле.
Тысяча дохлых стрыг, зачем она спросила это? Неужели она в самом деле рассматривает вариант, чтобы согласиться?
В ушах снова застучало.
Сейчас, когда глаза Элиаса уже не горели кровью, он снова казался простым человеком. Или колдуном, который какой-то неизвестной магией приворожил ее.
Да, она боялась его, но совсем не так, как боятся мертвецов. Не так, как она боялась ту смертодеву, каждое движение которой было подчинено желанию убить ее.
Как бы это ни было глупо, но Мелания видела, что Элиас не собирался ее убивать…
И это, как и его природа, разжигало кровь.
— Да, — ответил Элиас на ее вопрос, чуть склонившись и, словно не удержавшись, прихватил ее нижнюю губу своими. Мягко вобрав в рот и отпустив.
Тело некромантки, как скалу на морском побережье, ударила жгучая волна желания и, откатившись назад, оставила после себя тлеющую лихорадку.
— Но… — проговорила она, не узнавая собственный голос.
Элиас вдруг вновь склонился к ней, не давая договорить. И на этот раз она увидела его белые как луна клыки.
Новая волна накрыла ее с головой, бросив в огненное пекло.
А вампир, коротко взглянув на нее ярко-голубыми глазами, будто контролировал реакцию, медленно придвинулся, обхватил ее лицо ладонями и…
…осторожно прикусил клыками ее нижнюю губу.
Мелания тихо простонала, чувствуя, что тонет в том урагане эмоций, что вспыхнул у нее внутри, расходясь по венам тысячей искр.
Вампир снова отстранился, продолжая внимательно смотреть в ее глаза и ни на секунду не выпуская ее лицо из собственных ладоней.
— Но почему ты просто не сделаешь то, что хочешь, без моего разрешения? — еле слышно спросила Мелания, действительно не понимая. Ничего уже не понимая.
На мгновение Элиас замер, услышав ее вопрос. А затем на его ярко-алых губах мелькнула темная улыбка.
— Потому что я хочу, чтобы тебе понравилось, — ответил он бархатным будоражащим голосом, который отозвался в груди некромантки новыми вспышками огня.
Стоило понять, о чем он говорит, как Мелания приоткрыла губы, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
— Просто попробуй, — прошептал Элиас. — Прямо сейчас…
Некромантка закрыла глаза. Она отстраненно наблюдала, как невероятно медленно утекало время, в течение которого вампир коснулся ее шеи новым, жгучим, как яд, поцелуем. На коже будто остался невидимый след, который опалял ее тем сильнее, чем ярче она ощущала не скользящую ласку, а прикосновение клыков. Задумчиво, неторопливо, то ли пытаясь как можно меньше пугать ее, то ли давая последний шанс передумать, Элиас чуть шире раскрывал рот, меняя мягкость губ на остроту смертоносных игл.
А впрочем, скорее всего, шанса передумать он давать ей не собирался. Он все еще крепко прижимал ее к себе так, что не вырваться, вдавливал пальцы с длинными, чуть заострившимися ногтями в ее бедра, не отпускал, будто окутывая собой. Мелания была целиком в нем, как в паучьих сетях, и, что самое удивительное, не хотела вырываться.
Ей было слишком хорошо.
И даже отчаянно пульсирующая в глубине сознания мысль о том, что это все — катастрофическая ошибка, уже погасла, как сметенный ураганным ветром тусклый огонек свечи.
Однако в самый последний момент, когда что-либо изменить уже было поздно, а Мелания ощутила, что острые клыки едва ощутимо царапнули кожу, раздался оглушительный хлопок.
Вслед за ним в зале поднялся шум, кто-то кричал. А потом в подсобном помещении, где они находились, зажегся свет.
Элиас тут же отстранился от девушки, правда, так и не перестав обнимать ее. Он повернул голову к шторе, за которой творилось что-то непонятное и продолжались хлопки, только теперь некромантка отчетливо слышала завывание темной магии. Звуки, отчетливо напоминающие портальные переходы.
— Тьма и Сумерки, — прорычал Элиас. — Это охотники.
Его глаза ярко горели кровавым светом. Клыки виднелись из-под чуть вздернутой от ярости верхней губы.
Некромантку снова точно лезвием прошил ужас, стоило увидеть очередное напоминание того, кто именно так страстно прижимает ее к стене.
Но на этот раз она с усилием сжала кулаки, вонзив ногти в кожу, и пришла в себя.
Стоило признать, что охотники явились очень вовремя. Она чуть не совершила самую большую ошибку в своей жизни. Может быть, даже последнюю.
Мелания положила руки на грудь вампира, будто отталкивая его. Но вместо этого пальцы сами сомкнулись на вороте его рубашки, с силой сжимая ткань.
Некромантка сдвинула брови и вгляделась в рубиново-алые глаза напротив, не отпуская, но и не отталкивая вампира.
— Мне нужно идти, Мелания, — негромко проговорил Элиас, подняв руку и мягко, почти нежно дотронулся до ее щеки.
Девушка вздрогнула, но не подала виду.
— Я слышала, что вы умеете влиять на разум, — сказала она четко, не отводя взгляда, несмотря на то, что от багряного огня в этих радужках ее ощутимо потряхивало. — Ты сделал это со мной, да?
И вампир неожиданно… улыбнулся.
За его спиной начали появляться фигуры некромантов-правоохранителей в черной форме с фиолетовыми вставками. Они оглядывались по сторонам, но пока не видели их двоих. Видимо, плащ Тьмы вокруг Элиаса работал хорошо. Однако оставалось явно совсем немного времени до того момента, когда их все же обнаружат.
Мелания же продолжала крепко держать в руках рубашку вампира и смотреть ему в глаза. Так, словно от его ответа зависела чья-то жизнь.
— Ответь мне, — немного хрипло прошептала она. — Поэтому я… поэтому?..
Она хотела знать, поэтому ли она не могла оторваться от него. Позволяла ему целовать себя, ласкать и наслаждалась каждым его прикосновением.
Мелания обязана была понять, поэтому ли она чуть не позволила ему себя укусить или же это было ее собственное желание.
Но вампир молчал, не сводя с нее глаз, которые вдруг резко стали кристально-голубыми. Он шевельнул рукой, погладив большим пальцем щеку возле ее губ, и медленно наклонился, мягко поцеловав ее в самый уголок рта.
Под кожу Мелании вновь словно запустили стаю искрящихся снежинок.
— Будет приятно сказать тебе об этом, — проговорил он вкрадчивым бархатистым голосом, — когда мы встретимся в следующий раз.
— Эй, там, в закутке! — раздался в это время голос одного из некромантов. — Вышли на свет! Быстро!
— Мы никогда больше не встретимся, — выдохнула Мелания, не обращая на правоохранителей никакого внимания.
Элиас лишь еще шире улыбнулся и медленно отстранился. Неторопливо коснулся ее кистей, словно никуда не спешил, и некромантка сама разомкнула пальцы.
Не сводя с нее взгляда, Элиас поднял к губам ее ладони и поцеловал.
— Эй, там! — рявкнул другой некромант. — Ландер, вампирская сеть!
А в следующий миг в закуток, где они стояли, упало прочное полотно Тьмы, приковывающее к земле каждого, кто под него попадал. Это заклятие было настолько прочным, что могло удержать и человека, и высшего мертвеца. Прекрасно действовало на гулей, сгрыг, драугров и простых вампиров.
Но не на высших…
— Там вампир, Эрвин! — прокричал другой некромант, оказавшись вдруг в паре шагов от них.
Он стоял, широко расставив ноги в стороны, вытянув перед собой черный жезл в кожаной обмотке с набалдашником из молочно-белого камня.
Но и в этот момент Элиас даже не дернулся.
Он вяло пошевелил рукой, продолжая с улыбкой глядеть на Меланию, встряхнулся. А когда прочная сеть рассыпалась под его длинными светлыми пальцами, он просто развернулся, негромко бросив напоследок: