Кровь текла по венам, хоть и очень медленно. Сердце совсем не билось, но и не выглядело мертвым.
Одним словом, создавалось впечатление, что каким-то совершенно невероятным образом этот вампир все же не до конца мертв.
Все это Мелания поняла буквально за доли секунды, которые минули с момента ее удара, после которого по телу врага потекла ее собственная сила.
— Как у тебя это получилось, тварь? — прохрипел в это время вампир.
Но Мелания и сама не вполне понимала. Просто ее предположение сбылось. Вампирская аура смерти не сочла ее атаку за угрозу и пропустила, уловив в наступающем ударе родную, сходную с собой силу.
И теперь новая Тьма стала активно пытаться разрушить старую, ломая все тщательно выстроенные структуры в теле высшего мертвеца. На самом деле превращая его в низшего!
Прямо сейчас Мелания, широко раскрыв глаза, продолжала наблюдать с помощью сумеречного зрения, как рушатся стенки сосудов, лопаются капилляры в теле, а затем Тьма вампира пытается соединить это все вновь.
Но не успела некромантка порадоваться неожиданной удаче, как упырь распрямился. Он больше не был похож на прежнего обворожительно красивого мужчину. Светлая кожа смертельно побледнела, на ней проступили синие вены, которые были видны даже в таком темном переулке. Волнистые волосы упали вперед, на глаза, в прямом смысле налившиеся кровью.
А в следующий миг вампир будто встряхнулся. Он сжал кисти в кулаки, его мышцы под рубашкой одним рывком ощутимо напряглись. И вслед за этим из его тела хлынула волна черной магии.
Мелания закашлялась, ощутив себя так, словно хлебнула горячего воздуха, полного сажи и копоти. Ей не нужно было вновь смотреть на вампира, чтобы понять — ее простенькое заклятие растаяло как песочный замок во время прилива. Некромантка дернулась, чтобы в последний момент хотя бы попытаться убежать прочь, но она уже знала, что все это бесполезно.
Так и оказалось — она не успела.
Вампир поднял руку одним коротким и неуловимым движением, а в следующий миг голова Мелании ударилась о каменную стену.
Перед глазами вспыхнуло кровавое марево, и девушка потеряла сознание.
Один из старейших детей ночи бесшумно двигался по темному переулку. Он шел не скрываясь, но, скорее всего, никто из тех случайно встреченных людей, кому вздумалось оказаться на этой улице так поздно ночью, не видел его. Вампир умел становиться незаметным. При этом сам он прекрасно различал все, что происходило вокруг. Несмотря на тусклый свет луны, он мог видеть на многие километры впереди. Правда, сейчас этой особенности его организма очень мешали многочисленные человеческие дома.
Дома… Высокие, каменные. Прочные, как скалы. Их стало слишком много в последние годы. Даже самые простые смертные сейчас жили в таких, хотя и не могли позволить себе этого в одиночку и селились там по нескольку семей.
Элиас анх-Рейн не понимал, как это возможно. Стоило представить, что в его небольшом замке живет кто-то еще, кроме него, как вампир начинал злиться. Его и прислуга-то периодически начинала раздражать настолько, что хотелось ее или выпить, или выгнать к демонам Сумерек. И вампир не знал, какое желание преобладало.
Сейчас он неторопливо следовал за худенькой девушкой в облегающем черном платье и был уверен, что она не видит его. Он мог спокойно рассматривать ее стройную фигуру и серебристые волосы, блестящие в лунном свете, как сумеречные розы. Цветы, которые растут на самом дне Сумерек, сверкая и истекая бриллиантовой росой.
Девушка, что шла впереди, чем-то привлекала его, и он сам не мог понять, чем именно. За все те долгие столетия, что он прожил в этом мире, у него было множество женщин. И хотя память вампира услужливо стирала слишком старые воспоминания, чтобы сохранить разум от безумия, Элиас невероятно четко помнил последние два века. И на протяжении этих двухсот лет вампиру совершенно точно не встречалась женщина, которая казалась бы ему столь же необычной, как Мелания Сендел.
Впрочем, остальные годы жизни Элиаса тоже не были утеряны безвозвратно. При необходимости он, как и любой древний, мог погрузиться в события прошлого и силой освежить ту память, которая законсервировалась глубоко внутри его измененного Тьмой мозга.
Но он этого не делал. Даже за те два века, которые он помнил идеально, на его пути попадалось так много красавиц, что все они слились для него в одно сплошное пятно. В приятное развлечение с разным цветом волос, размером груди и бедер, бесконечно меняющимся цветом глаз.
Однако, как ни старался, вампир не мог припомнить, была ли у него девушка, чьи волосы оказались бы почти полностью седыми. В первое время Элиас даже решил, что его привлекло в Мелании именно это. Ощущение некой призрачной красоты, несвойственной девушкам двадцати лет. Эта нестыковка во внешности интриговала вампира. Но потом он понял, что цвет волос не имеет никакого отношения к его интересу, и чем дольше он узнавал эту странную некромантку, тем больше ему хотелось продолжить знакомство.
Нет, он не тешил себя напрасными фантазиями, считая, что в его жизни случилось нечто особенное. Слишком давно с ним не происходило ничего из ряда вон выходящего. И скорее всего, стоит ему получить эту женщину, как его интерес иссякнет сам собой.
Впрочем, хрупкая фигурка таинственной Мелании Сендел, мелькающая впереди в лунном свете, обещала ему хотя бы небольшое развлечение.
Когда девушка повернула за угол, вампир нагнал ее не сразу. А затем замер, еще более тщательно скрываясь в тени.
Напротив Мелании стоял другой вампир. Он хищно улыбался, и даже с такого расстояния в ночной мгле Элиас видел внутри его по-человечески серых радужек блеск кровавого голода.
Другой вампир желал его женщину.
Элиас мгновенно почувствовал внутри вспышку глухого раздражения, несмотря на то, что, как правило, подобное было ему чуждо. В этом плане он не был похож на других высших, которые, перевалив за третью сотню лет, начинали считать себя чуть ли не богами. Каждая мелочь, которая происходила против их воли, молниеносно выводила их из себя.
Элиас презирал детей ночи, которые не умеют держать себя в руках.
Однако не любил он, когда трогают то, что принадлежит ему одному.
И все же древний остановился, спокойно наблюдая за тем, что происходит впереди, всего в паре десятков метров от него. А все потому, что вампир, который явно заинтересовался его женщиной, был ему знаком.
Его звали Шантер Кальвин. Двести пятьдесят три года, принадлежит к клану Jarteigh Dunder, Красного Лезвия. Он прибыл на сегодняшнюю встречу вместе с главой дома — Анджеем анх-Хетвусом, еще одним древним.
И это было не слишком-то хорошо. Ссориться с Анджеем в планы Элиаса не входило.
Впрочем… Сжав кулаки от все сильнее разгоравшейся злости, он решил, что планы всегда можно и поменять.
Однако прежде чем обнаруживать свое присутствие, Элиас вздумал понаблюдать. Ему слишком хотелось узнать, что же все-таки затеял этот мелкий прихвостень древнего. Шантер только недавно обрел ауру смерти, тем самым превратившись из обычного вампира в высшего. Похоже, новый статус слегка вскружил ему голову, подарив чувство безнаказанности, раз он решил выбрать жертвой чужую женщину.
Его женщину.
А может быть, он просто глуп, как можжевеловая пробка от «Алого сапфира».
Но еще любопытнее Элиасу было совсем иное.
Зная по себе, что гораздо интереснее играть по-честному, не используя на людях внушение, он был почти уверен, что Шантер тоже не станет влиять на Меланию. Дурман портит вкус крови, делает ее пресной, как вода. А значит, он постарается убедить девушку дать ему то, что он хочет, добровольно.
И вот здесь Элиас вдруг понял, что больше всего на свете ему хочется узнать нечто совершенно новое о Мелании Сендел. А именно: пойдет ли она по доброй воле вместе с Шантером или нет?
Вампиры после второй сотни прожитых лет отлично умеют убеждать и без внушения. Так вот, достаточно ли Шантер привлекателен для нее?
И обаятельнее ли этот вампир его самого?
Секунды потекли так невероятно медленно, как не текли еще ни разу за последнюю сотню лет. И с неприятным удивлением Элиас обнаружил, что нервничает.
А Шантер с Меланией все говорили и говорили. Древний видел девушку со спины, но мог поклясться, что ощущает ее улыбку. Он наблюдал за отвратительно скалящимся бледным лицом Шантера и мог поклясться, что замечает на его губах отражение лица самой Мелании.
Вампир стиснул зубы и сильнее сжал кисти рук, даже не заметив, что ногти удлинились, превратившись в острые когти, способные с легкостью разорвать чужое горло.
А в следующий момент Шантер вдруг обнял Меланию и неторопливо повел в укрытый мраком проем между домами.
Перед глазами Элиаса потемнело от ярости.
Он не хотел верить тому, что видит. Ему претила сама мысль о том, что сумеречная красотка с волосами цвета пепла предпочла ему кого-то еще. Более того, эта мысль вонзалась в него как игла, покрытая ядом, все сильнее приводя в состояние неконтролируемого бешенства.
В какой-то момент он даже перестал понимать, насколько для его обычно спокойной и уравновешенной натуры это состояние непривычно.
Ненормально.
Он медленно двинулся вперед как черная тень, скользящая во мраке. Почти не касаясь гладких плиток мостовой, почти не нарушая ночной покой неподвижного воздуха.
Элиас не слишком торопился. Он не вполне понимал действия Шантера, но был уверен, что Мелании этот вампир не причинит вреда. Просто потому, что ни один из детей ночи не посмеет перейти дорогу ему. Элиасу анх-Рейну. А сегодня вечером Шантер собственными глазами видел Меланию, танцующую вместе с ним. После этого высший из клана Красного Лезвия просто не посмеет коснуться некромантки.
Элиас не признавался себе, однако на самом деле одной из причин, почему он сегодня вечером решил совместить деловую встречу со свиданием, было именно обозначение границ для других вампиров. Каждый из древних, кто «случайно» увидел этой ночью Меланию, отныне знал,