Ингмар поднял руку и раскрыл ладонь, на которой лежал крупный алый камень, светящийся так, что вокруг будто бы становилось светлее. На самом же деле его свет подозрительно напоминал Тьму, распространяющуюся во все стороны страшным черно-красным туманом.
Это был шархитский бриллиант, который много столетий назад древний собственноручно зачаровал. Драгоценности, подобные этой, всегда считались большой редкостью, но при этом имели высокую популярность. Люди частенько напаивали их собственной кровью, чтобы получить высококачественный амулет или талисман, а то и вовсе резервный источник магии.
По официальному рецепту живые жилы внутри бриллианта следовало окропить кровью, затем прочитать какое-нибудь заклятие и сутки носить получившийся артефакт возле сердца. Тогда камень сливался аурой и силой с хозяином и впоследствии полностью дополнял его. Становился его частью.
Но Элиасу редкая диковинка была нужна совсем с иной целью. Вампир не просто напоил его, он держал его в бокале, полном собственной крови, почти полгода. При этом каждый день добавлял в сосуд и каплю человеческой крови, передавая живому камню эмоции своего голода.
Через положенный срок бриллиант преобразился. Он навсегда приобрел густой рубиново-багряный цвет и сияние, которое усиливалось, когда Элиаса начинала мучить жажда. Получившийся артефакт сверкал тем ярче, чем сильнее эта жажда становилась.
Элиас дал ему имя — «Глаз Тьмы», потому что бриллиант следил за его голодом и никогда не ошибался. Именно с его помощью Элиас учился тренировать силу воли: ограничивал себя в еде до тех пор, пока камень не приобретал опасное черно-красное свечение. Это было трудно, но со временем бриллиант менял цвет все реже и реже. Элиас анх-Рейн перестал быть зависимым от крови, и драгоценность оказалась забытой и ненужной игрушкой.
Но сейчас, глядя на камень, он нахмурился.
— Помните? — продолжал Ингмар, пригладив короткие, намазанные гелем волосы. — Когда-то вы дали мне этот камень, чтобы я всегда знал заранее, что вы голодны. Чтобы мог найти для вас хорошего донора.
Элиас помнил, хотя голова, признаться, работала очень плохо. В висках словно пульсировали стальные лезвия.
— Так вот, камень еще никогда не светился так сильно, — продолжал управляющий. — И я понял, что с вами что-то не так. Приехал к ресторану, а затем катался по району как заведенный, пока издали не увидел следы взрыва. Несложно было догадаться, что вы можете оказаться причастным к этому незаурядному для Ихордаррина событию.
Он смотрел на хозяина с совершенной невозмутимостью, и в его взгляде не было заметно страха. Хотя именно управляющий должен был лучше кого-либо другого знать, что сейчас перед ним стоит самая опасная нежить Туманной империи.
Голодный древний вампир.
— Так вы желаете донора? Я вызвал одну из ваших постоянных девушек, прекрасную Беатрис. Она ждет вас в Авантюриновых покоях.
Элиас был способен разорвать слугу за мгновение, а главное — хотел этого. Тьма внутри него не просто была голодна — она бушевала. Ей требовалась сила для восстановления организма, и бешеная, сводящая с ума жажда доставляла физическую боль.
Древний посмотрел на мужчину перед собой, сглотнув ком в пересохшем горле.
Он видел, как пульсируют вены на шее управляющего, слышал сладкую музыку его крови.
Клыки торчали из-под верхней губы, и их впервые за многие годы было просто невозможно убрать. Элиаса мучила жажда. Но самое страшное было в том, что он знал: стоит ему начать, он не сможет остановиться. Именно с этим чувством когда-то давно он так отчаянно боролся и думал, что победил.
Думал.
Впрочем, никогда прежде он еще не оказывался в таком плачевном состоянии.
— Нет, — качнул головой он и резко развернулся, чтобы не глядеть на управляющего. Хотя шум крови в его венах он слышал и без того.
Несколько секунд утекли в молчании, пока Элиас непослушными пальцами застегивал оставшиеся пуговицы на рубашке, вдевал запонки из белого золота в форме короны, окруженной черными крыльями, а затем защелкивал на шее новую толстую цепь с подобным же символом. Его собственным знаком отличия среди вампиров. Конечно, вряд ли кто-то из детей ночи не знал Элиаса анх-Рейна, Темного Князя, одного из шестерки древних. А если и не знал, то мощная, невероятная по силе аура смерти, окружающая его, давала понять это и без всяких дополнительных атрибутов. И все же корона, окруженная крыльями, оставалась данью традициям, которые обязан соблюдать даже Fjerten Valde.
Предыдущие запонки и кулон полностью сгорели от удара тенежезла, так что теперь пришлось надевать новые. С трудом справившись с одним рукавом, вампир перешел ко второму и едва не сорвался. Сжал маленькую драгоценность, усыпанную бриллиантами, и уже был готов отшвырнуть ее в сторону и пойти так.
Но управляющий внезапно возник рядом как тень и проговорил:
— Позвольте мне, господин, — одновременно с этим он щелкнул пальцами, и в зал вошел еще один служащий замка. Молодой парень, который обычно стоял в дверях и встречал званых и незваных гостей.
Сейчас у него в руках был поднос, на котором стояли открытая бутылка вина и высокий хрустальный бокал с серебряной ножкой, инкрустированной камнями.
Однако едва тот переступил порог, как Элиас мгновенно понял, что в бутылке вовсе не вино.
Ноздри дернулись от голода, на пальцах, сжатых в кулаки, начали отрастать когти.
Элиас почувствовал, что теряет самообладание.
В этот момент Ингмар уже ловко прицепил ему на рукав последнюю запонку и отошел в сторону с легким поклоном.
Элиас схватил бутылку, оставив бокал на подносе, и быстрым шагом двинулся к выходу из дома, на ходу бросая:
— Скажи шоферу, чтобы через пять минут был готов. Мне нужно уехать.
И исчез за дверью.
Когда ровно через четыре минуты он подходил к гаражу, одна из «Черных молний» уже была готова и послушно урчала мотором на сумеречной тяге. Внутри сидел водитель, спокойно надевая перчатки без пальцев и поправляя свою неизменную шапочку с козырьком.
Элиас чувствовал себя гораздо лучше. Почти литр свежей крови сделал свое дело: древнему уже не хотелось убивать. Хотя ему все еще было далеко до прежней формы. Кровь непосредственно из вены или артерии имела совсем другие свойства и силу. Но теперь это не было проблемой.
Древний иногда удивлялся, как Ингмару удавалось все предусмотреть заранее. Однако в должности управляющего при нем мужчина работал уже двадцать лет. Для людей это был большой срок, вероятно, он успел привыкнуть и слишком хорошо узнать своего хозяина.
Уже садясь на заднее сиденье некромобиля, Элиас вдруг вспомнил, как много лет назад нашел молодого паренька на улице. Голодного, избитого и умирающего. Оказалось, что у него нет ни дома, ни семьи. Выросший в детском приюте Ингмар оказался не приспособлен к нормальной жизни. Он влез в долги, подсел на «сизую золу», человеческий наркотик, а в тот момент еще и перебежал дорогу какому-то местному авторитету.
Для древнего все это было пустым звуком. Но, проходя мимо молодого парня, валяющегося в канаве, у которого впереди должна была быть вся жизнь, он вдруг услышал, как медленно угасает его пульс. И Элиас не смог оставить его.
С тех пор минуло два десятка лет, а слуги лучше Ингмара у него за все это время так и не появилось.
Но он и не искал.
Дорогая машина тронулась с места и плавным движением матерой хищницы, знающей себе цену, скользнула на дороги Ихордаррина. Водитель молчал, приученный не издавать лишнего шума, и просто ехал вперед, дожидаясь, пока хозяин назовет цель их поездки.
Элиас не стал долго тянуть с этим, хотя ему все еще было тяжело разговаривать. Шевелиться не хотелось вовсе, а машина уже ехала в другую сторону.
— W’irhasset ir Jarteigh Dunder, — проговорил он задумчиво, все еще пребывая в тумане собственных воспоминаний, в которых теперь то и дело всплывало светлое, красивое лицо, обрамленное волосами цвета пепла.
«Черная молния» продолжала ехать в неправильном направлении.
Элиас медленно повернул голову в сторону водителя и приподнял бровь. В зеркале заднего вида мелькнул нервный взгляд мужчины. Шофер посмотрел на него и произнес:
— Что, простите?
Элиас сначала нахмурился сильнее, а шофер добавил:
— Простите, хозяин, я не понимаю эшгенрейский.
И древний вдруг понял, что ослабел настолько, что ему стало проще говорить на языке мертвых, чем живых. Это означало, что в этот момент в нем было гораздо больше от нежити, чем от высшего вампира.
Впрочем… для большинства людей и нелюдей это одно и то же.
— Особняк Красного Лезвия, — проговорил он, пытаясь понять, насколько все плохо.
В этот момент машина резко развернулась на дороге и поехала в верном направлении.
В дом другого древнего ему было необходимо явиться готовым ко всему. Не лишенным сил зомбиподобным трупом, а настоящим Fjerten Valde. Тем, кем он и являлся.
Когда машина остановилась у огромного светлого замка, отделанного красным кирпичом, Элиас уже взял себя в руки. На его коже уже не проступали синие вены, глаза вновь приобрели спокойный голубой цвет, а клыки не выступали от голода. Хотя эти успехи и стоили ему изрядных усилий воли.
Как только шофер открыл перед ним дверь, Элиас твердым шагом вышел из некромобиля, прошел сквозь высокие кованые врата и, представившись дворецкому, поднялся вместе с ним в один из кабинетов.
Красное Лезвие сидел в глубоком кожаном кресле возле большого лакированного стола, на котором сиротливо стояла лишь одна чистая пепельница. Зато на коленях древнего вампира сидели аж две молоденькие человеческие девушки.
— Кровавой ночи, Jarteigh Dunder, — проговорил Элиас, переступая порог комнаты.
Молодой мужчина с длинными черными волосами, заплетенными в косу, перевел взгляд на гостя и улыбнулся.
— Сейчас белый день, Элиас, к чему эти церемонии?
Элиас пожал плечами и вошел в помещение, подходя прямо к столу хозяина. Симпатичные девушки заулыбались, оглядывая его довольными плотоядными взглядами, очевидно, сочтя нового гостя весьма привлекательным. Их щеки покраснели, пульс участился. Температура тела дамочки, вдруг облизавшей губы маленьким алым язычком, даже успела повыситься на полградуса, что говорило о резкой вспышке возбуждения.