В этом с ней было сложно спорить.
Элиас чувствовал раздражение от ее слов, но признавал, что она права. Он и впрямь никогда не сможет быть тем, кто ей нужен. Не сможет быть человеком.
И хотя вампир не считал себя чудовищем, имея возможность сравнения с настоящими монстрами, нельзя было не признать и того, что он — убийца. За всю историю мира Тьма не создавала еще ни одного существа, что было бы рассчитано на спокойную жизнь без кровавых жертв. И вампиры — венец ее творения.
Однако сумеречная магия немного просчиталась, сохранив вампирам разум. А потому некоторые из них просто не желали убивать.
Впрочем… темные инстинкты бурлили в каждом без исключения.
— Ингмар, — проговорил вампир, обнаружив дворецкого в комнате для слуг, отдающего распоряжения двум новым служанкам, нанятым специально для Мелании.
— Господин? — удивился тот, резко развернувшись. — Почему вы не позвали меня через «близнецов»? — спросил он, говоря об артефакте в форме ладони, которым Элиас пользовался очень редко. Предпочитал прогуляться по замку самостоятельно. Когда у тебя в запасе бесконечность времени, привыкаешь его не экономить, а наслаждаться каждым мгновением.
— Потому что не увидел в этом необходимости, — ответил вампир. — Ингмар, мне нужны несколько бутылок.
— А разве Моли… — начал было говорить дворецкий, но оборвал себя на половине фразы. — Конечно, сию минуту.
— Я буду в Каминном зале, — уже разворачиваясь, бросил вампир.
Через пару десятков минут, когда бутылки Ингмара уже закончились, Элиас почувствовал, что, может быть, сейчас сможет наконец спокойно уснуть.
Очутившись снова в кровати, вампир постарался не обращать внимания на сладкий запах некромантки, который, к сожалению, никуда не исчез, но теперь хотя бы ощущался не столь болезненно.
Мелания стала его наваждением.
Элиас закрыл глаза, и под опущенными веками тут же всплыло узкое светлое лицо, обрамленное серебристо-лунными волосами. Стоило вдохнуть поглубже, и даже сквозь пространство комнат он ощущал ее запах, который, казалось, заполнил собой каждый уголок дома. Въелся под кожу…
Кровь розы из пепла и впрямь была необычной. В ней будто бурлила сама магия, но, казалось, на девушке это никак не отражается. Ему стоило ощутить на языке всего несколько капель, чтобы Тьма в его теле всколыхнулась и обрела всю утерянную после взрыва силу. А ее вкус был настолько удивительным, что он едва мог контролировать себя, с трудом не превращаясь в голодного, одержимого жаждой зверя, какими и были по своей природе все вампиры. Он считал себя другим, но рядом с Меланией понимал, что, похоже, это вовсе не так.
Кроме того, ее вкус напомнил Элиасу о чем-то давно забытом. Похожий запах он ощущал много веков назад, вот только вовсе не от человека. От существа гораздо более страшного — темного бога, воплотившегося в человеческом теле. Сейчас казалось, что это уже невозможно: чтобы сами боги ходили по земле рядом с людьми. Чтобы создатели миров дышали с ними одним воздухом, а в их телах бились человеческие сердца. Сейчас казалось, что богам нет дела до Ихордаррина — колыбели Тьмы. Но когда-то это было вовсе не так. Проклятые сущности сумеречного мира рвали пространство, чтобы проникнуть к ним, дети отца Тьмы родом из самой Бездны создавали кровавые культы, лишь бы получить шанс обрести тело. А кто-то из великих получал это тело совершенно случайно…
Элиас нахмурился, так и не открыв глаза. Могла ли Мелания Сендел быть дальней родственницей человеческого воплощения бога? Он думал об этом прежде, но не находил подтверждения своей безумной теории. Потому что если бы это было действительно так, то он, древний вампир, видел бы на ее анареле печать одного из темных богов — один из высших символов эшгенрейского алфавита. Но печати там не было. Анарель Мелании был самым обычным, человеческим. Хотя и довольно большим по людским меркам.
Таким образом, эта тайна оставалась пока нераскрытой.
Окончательно расслабившись, древний наконец погрузился в темное забытье, которое так напоминало простой человеческий сон.
Однако не прошло и часа, как он очнулся, подскочив на постели так, словно за ним гналась банда охотников и одному из них каким-то образом удалось вонзить ему в сердце зачарованный кинжал.
В груди стучало так, будто он был жив. А перед глазами стояло лишь одно лицо. Узкое, бледное, обрамленное серебристо-седыми волосами.
Лицо Мелании Сендел.
Горло жгло так, как если бы он совсем недавно выпил не две бутылки крови, а два литра раскаленного свинца.
Элиас стиснул кулаки, из горла раздалось низкое рычание, через мгновение переросшее в крик бешенства.
Запах некромантки доносился до него через несколько комнат, просачивался сквозь закрытые двери, сводил с ума. Его жажда снова стала нестерпимой.
— Хватит… — прорычал он и резко спрыгнул с высокой постели. Не одеваясь, вышел из комнаты в тех же самых штанах на бедрах и направился к своим бывшим покоям, которые теперь занимала Мелания. Буквально через пару мгновений застыл перед ними, остекленевшим взглядом уставившись на свою кисть, что с чудовищной силой сжимала ручку двери. А затем тихо прошептал: «Хватит это терпеть…»
И почти с бешенством дернул дверь на себя.
Глава 4ВОЗВРАЩЕНИЕ
Дом некроманта там, где он позволяет себе ходить голым и без револьвера.
Впрочем, и в этом случае между булок у него наверняка припрятан зачарованный кинжал.
Сон долго не шел. Мелания вспоминала удивительно красивую девушку, что видела в комнате Элиаса, и не могла избавиться от удушающего чувства, поселившегося в груди. Словно где-то в области сердца свилась кольцами ядовитая змея, то и дело кусая все вокруг.
Какое ей вообще было дело до того, с кем древний вампир проводит свободное время?
Мелания вздохнула. Ей было дело.
И, кстати, та девушка возле Элиаса вовсе не выглядела испуганной или несчастной. Ее глаза горели, а руки, скользящие по его груди, были весьма красноречивы. Ей нравился вампир. Мелания могла сказать это с абсолютной уверенностью.
А все потому, что на ее месте некромантка видела себя. Ей хотелось касаться его с такой же одержимостью, хотелось, чтобы он смотрел на нее так же… с голодом во взгляде, когда глаза блестят ослепительно-ярко.
Раздраженно фыркнув, девушка накрылась одеялом с головой и постаралась уснуть. Однако когда наконец сознание некромантки поплыло, проваливаясь в ночные грезы, Мелании показалось, что это она, а не та незнакомка находится возле Элиаса. Некромантка внезапно почувствовала себя в странном забытьи между реальностью и фантазией, когда не вполне понятно, спишь ты или уже пробудился. На лице будто вспыхнуло легкое прикосновение мужской руки, в воздухе появился прохладный елово-можжевеловый аромат, который ни с чем невозможно было перепутать.
Сердце застучало очень быстро, и в ответ кожа стала многократно чувствительнее. С трудом понимая, что происходит, Мелания каждой клеточкой тела впитывала едва уловимые призрачные прикосновения, вызывающие внутри нее настоящую бурю.
Рука, которую она не видела, но ощущала невероятно ярко, осторожно очертила ее губы, спустилась по шее вниз и мягко прошлась по груди. Словно та вовсе и не была прикрыта одеялом. Впрочем, сейчас ни в чем нельзя было оставаться уверенной. Во сне могло.
И такой сон Мелании однозначно нравился.
Девушка с трудом дышала, ее щеки горели, отзываясь на ночные фантазии, что казались головокружительно реальными.
Вот ребро ладони, будто невзначай скользнувшее по полупрозрачной сорочке, чуть прохладная кисть, мягко очертившая бесстыдно просвечивающие полукружья, едва скрытые тканью… И пальцы, вдруг сжавшие твердую вершинку груди так, что из горла Мелании сам собой вырвался тихий стон.
Некромантка выгнулась во сне и от слишком яркого, томительно-страстного ощущения резко очнулась, открыв глаза. Она села на кровати, тяжело дыша, не понимая до конца, где находится и что вообще происходит. Сон смешался с реальностью, и усугублялась ситуация тем, что прямо возле постели в лучах восходящего солнца стоял Элиас. Мрачный как ночь, которая еще не до конца закончилась.
— Что… случилось? — выдохнула девушка, тяжело дыша.
Кровь в венах буквально кипела. И присутствие рядом вампира, о котором она только что грезила и по которому сходила с ума, не придавало спокойствия.
Элиас стоял неподвижно, словно ледяная статуя. И казался вообще не живым, настолько напряженной выглядела каждая мышца его тела.
— Я думаю, ты права, — сказал он таким голосом, будто подписал кому-то смертный приговор.
— Что? — не поняла Мелания, и поскольку вампир не отвечал, буквально сверля ее светящимися кристально-голубыми глазами, продолжила: — Это, конечно, очень здорово, и я вообще часто бываю права, но в чем конкретно в данный момент?
Она уже немного пришла в себя, щеки пылали не так ярко, что вдохновляло если не на подвиги, то на нормальный диалог.
Но все же девушка не ожидала услышать именно это:
— Тебе действительно будет легче продолжать жить в собственном доме, — ответил он.
Некромантка широко распахнула глаза от удивления.
— Что, правда? И ты решил это вот так, среди ночи?
Элиас не стал отвечать на этот вопрос. Крылья его носа едва заметно дернулись, грудная клетка сделала короткое движение, напоминающее вздох, а в следующий миг вампир резко отвернулся. Но в последнюю секунду Мелания успела заметить кровавый блеск его изменившихся глаз.
Впрочем, через мгновение он снова направил на нее спокойный льдисто-голубой взгляд, словно ничего и не произошло.
— У меня может не получиться постоянно переносить тебя на крыльях на твою работу, к матери и по любому другому делу, которое у тебя появится. Иногда меня может просто не оказаться рядом в нужный момент.
— Вот как? — фыркнула некромантка и, почему-то надувшись, сложила руки на груди. — А как же, мол, «у тебя дома опасно, а я весь из себя такой благородный вампир, буду тебя спасать»?