ия, предательства других вампиров. Но когда она уже распахнула рот, чтобы все это произнести, Элиас поднял руку и коснулся большим пальцем ее губ.
Они стояли в ее спальне. Дверь была закрыта, и где-то за стеной в другой комнате слышался негромкий шум порталофона, рассказывающего о том, что происходит в мире. Похоже, мама слушала новости.
А они с Элиасом были совсем рядом. Больше не маячил неподалеку Ландер, не сопел где-то в углу без сознания заместитель министра. Были только они вдвоем. Его ладонь, касающаяся ее лица, и подушечки пальцев, скользящие по губам. Каждое движение вампира резко стало болезненно чувствительным, вызывающим колючие разряды по нервам.
Мелания так ничего и не сказала. А он не спрашивал. Просто смотрел на нее и молчал, мягко касаясь сперва губ, затем шеи, запутываясь пальцами в волосах. И в последний момент, когда взгляд начал темнеть, а холодно-голубые глаза вдруг приобрели горячий винный оттенок, Элиас тихо сказал:
— Будь готова тридцать первого числа…
Затем коснулся поцелуем ее виска сдержанным отрывистым движением, от которого некромантке почему-то стало еще жарче, потом застыл на миг, все еще перебирая пряди ее волос, и тут же растворился в облаке Тьмы.
Весь оставшийся месяц Мелания не видела Элиаса, но готова была поклясться, что чувствует его присутствие. Возможно, это было просто наваждением, разыгравшейся после всего случившегося больной фантазией. Но ей постоянно казалось, что она ощущает на себе знакомый взгляд, от которого под кожей будто рассыпаются искры. Только Элиас умел глядеть на нее так…
Но самого вампира нигде не было.
Ландер усиленно готовился к вылазке. После бесполезного посещения особняка Бентера больше половины отряда ему не позволили взять с собой, что его невероятно злило. Это означало, что с ними пойдут всего пять человек. И неизвестно еще, сумеют ли они пробраться внутрь.
Также охотник узнал, что первого числа следующего месяца в отеле «Закатный бархат» действительно запланирована закрытая вечеринка, и попасть на нее можно лишь по приглашениям. Он пытался заказать для своего скромного отряда несколько номеров, однако, как оказалось, раннее бронирование у них было недоступно. Заказ и оплата только в день заезда.
В общем, ситуация складывалась непростая. Попасть в отель незаметно становилось все сложнее. Пришлось остановиться на варианте, что в случае отсутствия мест правоохранители в одежде простых людей будут гулять вокруг здания круглые сутки. Но даже Мелания понимала, что это в общем-то мертвому припарка.
Время летело невероятно быстро. И в конце месяца, тридцать первого числа, как и обещал, явился Элиас.
Мелания полдня сидела как на иголках, ожидая его появления, хотя и полагала, что он даст знать о себе, когда дело будет близиться к закату. И не ошиблась — древний очутился у ее дома ровно в семь часов, когда солнце уже начало медленно клониться к горизонту. Вот только совершенно неожиданно вампир не стал перемещаться темным порталом к ней в спальню, как делал это прежде. Вместо этого он… позвонил в дверь.
— Ой, кто это к нам пожаловал? — встрепенулась мать Мелании, поторопившись открыть.
На пороге стоял он. Одетый в дорогой черный костюм с сине-лиловым отливом и темно-сливового цвета рубашку, расстегнутую почти до середины груди. На обнаженной коже в разрезе ворота виднелись цепи из белого золота, на одной из которых сверкала небольшая корона с крыльями.
Как ни странно, сегодня этот маленький, почти незаметный кулон оказался единственным символом Fjerten Valde. Ни запонок, ни вышивки, ни прочих эмблем на древнем вампире не было. Если не знать, что искать, то и не заметишь.
— Ох, — выдохнула Летиция, упершись взглядом в древнего вампира, и отступила на шаг назад, приложив руку к груди.
Она явно была поражена до глубины души.
Мелания тоже.
На некромантке неплохо сидело темно-желтое платье с витиеватой черной вышивкой по краям, кожаные сапожки на тонкой шпильке и антрацитово-черная бархатная накидка. В этом наряде, который она раздобыла в самых глубоких недрах кофра, приехавшего вместе с ней из дома Элиаса, Мелания чувствовала себя крайне неловко. Однако стоило признать, что он ей действительно шел. Красивые дымчато-серые камушки, рассыпанные по лифу, прекрасно сочетались с ее волосами, в сапоги можно было запихнуть по крайней мере два зачарованных кинжала, а под юбку-колокол, едва прикрывающую колени, оказалось возможным прикрепить на бедро маленькую кобуру с револьвером.
В общем, с натяжкой после многочасового выбора одежды боевая колдунья одобрила этот наряд. И теперь по резко вспыхнувшему взгляду Элиаса поняла, что не ошиблась.
Впрочем, покраснеть ей самой это не помешало.
— Кто этот молодой человек, Мэл? — спросила тем временем мама, почему-то довольно улыбаясь. — Ты мне о нем не рассказывала!
Ее радость можно было понять: при взгляде на вампира создавалось впечатление, будто он никак не меньше родственник императора. Похоже, Летиция решила, будто за ее дочерью приударил настоящий принц.
И как теперь его представить, интересно?
Почему-то за весь день некромантке ни разу не пришло в голову, что Элиас решит забрать ее прямо из дома вот так вот официально. Будто он был ее… возлюбленным?
Девушка проследила за восхищенным взглядом матери. Похоже, та уже оценила костюм и теперь рассматривала длинные волосы вампира, стелющиеся по широким плечам как лунный свет.
В обычной жизни мало кто из окружения Мелании мог позволить себе носить распущенные волосы. Это была роскошь, почти недоступная простому народу. Девушка была знакома разве что с парой боевых некромантов, несколькими патологоанатомами и соседями по улице. Колдуны, как правило, носили короткие прически для удобства боя, работники морга — для чистоты работы, ведь трупная вонь первым делом въедалась именно в волосы. А соседи у нее были сплошь обычный рабочий люд, который предпочитал удобство внешнему лоску.
В их век мужчины могли позволить себе выглядеть так, как выглядел Элиас, только в случае принадлежности к высшей знати. Судя по всему, ее мать приняла гостя именно за такого человека.
Мелания хмыкнула про себя. Что бы подумала ее любимая матушка, узнай она, что перед ней не кто-то там, а один из самых древних вампиров Ихордаррина?
— Так кто, Мэл, что ты молчишь? — продолжила мама. — Мне прямо-таки неудобно. Познакомь нас скорее!
— Прошу прощения, госпожа Сендел, — ответил грудным бархатным голосом Элиас, шагнув вперед и галантно взяв за руку женщину. — Это моя вина, что не представился сразу. Мое имя Элиас анх-Рейн. Я кавалер вашей дочери.
При этих словах Мелания открыла рот, почувствовав, что в доме стало на несколько градусов жарче. Но вампир тем временем продолжал:
— Надеюсь, вы не будете против, если я заберу ее у вас на некоторое время? Уверяю, что верну вашу дочь в целости и сохранности.
Щеки старшей госпожи Сендел зарумянились, когда древний чуть склонился и оставил на тыльной стороне ее руки короткий поцелуй.
— Ах, ну что вы! — воскликнула она. — Уверена, с таким галантным мужчиной, как вы, ей ничего не грозит, Элиас анх-Рейн. Какое странное имя у вас, скажите, оно не местное, да?
Вампир обворожительно улыбнулся.
— Не совсем, — ответил он уклончиво. — Мой род очень древний, а мои предки родились действительно невероятно далеко от Ихордаррина.
— Ах, это так интересно! — сказала женщина, приложив руку к груди. — Надеюсь, вы когда-нибудь расскажете мне об этом.
— Обещаю, госпожа Сендел, — все так же улыбаясь, ответил Элиас. И в этот момент посмотрел на Меланию.
По спине некромантки прокатилась горячая дрожь. Она вдруг слишком ярко осознала подтекст его последней фразы.
«Я не бросаю обещаний на ветер…» — сказал он ей совсем недавно.
А теперь обещал ее матери рассказать про собственный род. Это могло означать лишь одно: Элиас не планировал оставлять ее. Ни сейчас, ни после того, что случится в «Закатном бархате». Он надел на нее ошейник, говорящий о том, что она принадлежит только ему, назвал себя ее кавалером. И, похоже, все это имело для вампира вполне реальный смысл.
И только сама Мелания до сих пор не верила в то, что это происходит с ней. В то, что она значит что-то для него. Лишь сердце с каждой секундой билось все оглушительней, когда эти мысли проникали глубже и глубже в ее разум.
В конце концов, может, она все это себе напридумывала, потому что ей просто невероятно сильно хочется, чтобы так оно и было на самом деле?..
В этот момент Элиас протянул ей руку, и она не задумываясь вложила в нее свою. Словно в этом не было ничего странного или удивительного, словно так и должно быть. Охотница на нежить и древний вампир. Ничего необычного!
— Всего хорошего, госпожа Сендел, — мягко проговорил Элиас ее матери, развернулся и вышел прочь из дома.
— Пока, мама, — хрипло проговорила некромантка улыбающейся во весь рот женщине.
Дверь за ними захлопнулась, и в тот же миг их накрыла Тьма.
Не было ничего слишком странного в том, что Элиас решил переместиться темным порталом прямо посреди улицы у всех на виду. В конце концов, высшие некроманты способны проникать в сумеречный мир и двигаться через него в любой момент времени. А отличить вампирский портал от обычного смог бы разве что очень опытный маг.
И все же Мелания затаила дыхание от неожиданности и инстинктивно прижалась к Элиасу, втянув побольше воздуха. В Сумерках Тьма была гуще, она забивалась в нос, давила изнутри.
А Элиас обнял ее в ответ, и… ничего ужасного не произошло. Только прохладный елово-можжевеловый аромат окутал ее с ног до головы, укрывая снежными крыльями от всего вокруг, не давая пробиться к ней чужеродному мраку. И когда Мелания открыла глаза, перед ней уже светилось разноцветными магическими кристаллами одно из самых дорогих заведений предместья Ихордаррина — отель «Закатный бархат».
Пока они неторопливо шли к входу, Мелания с легким восхищением смотрела на богато украшенный фасад здания, изумляясь красивой лепнине, подсвеченной полудрагоценными камнями, будто бы растущими прямо из стен. Элиас держал ее под руку так, будто действительно был ее кавалером, а она — его избранницей. Со стороны они могли показаться богатой парой, которая прибыла за город, чтобы приятно отдохнуть в дорогом отеле. То и дело некромантка ловила на себе короткие изучающие взгляды других гостей, завистливые и восхищенные — прислуги, что принимала чемоданы из дорогих некромобилей, и просто любопытные — от зевак, что проходили мимо. Никогда прежде девушка не испытывала ничего подобного. И, признаться, все это внимание ей не слишком-то нравилось.