Мелания широко распахнула глаза, наблюдая, как Реджинальд, не церемонясь ни секунды, схватил протянутую одной из них руку и с силой вонзил в ее вены огромные острые клыки.
Девушка тихо взвизгнула и зажмурилась.
Некромантку прошиб холодный пот. По коже от запястья вверх, к горлу, прокатилось неприятное острое покалывание, словно это в ее руку вошли белые вампирские иглы.
При этом сам Крик зажмурился, будто ощутил не только вкус крови, но и вкус боли своей жертвы, а в следующий миг посмотрел прямиком на Меланию.
Кроваво-красный взгляд обжег не хуже раскаленного кинжала.
Мелания вздрогнула и даже почти пропустила тот момент, когда Элиас едва заметным взмахом руки отослал прочь ту доноршу, что была приготовлена специально для него.
Анджей, на коленях которого сидела Шиана, сделал то же самое. Впрочем, как только Реджинальд начал свою трапезу, крылья носа Красного Лезвия дернулись, а из-под верхней губы показались клыки. Глаза, неотрывно следящие за тем, как Крик жадно впивается в женское запястье, налились кровью, словно он не мог совладать с собственным желанием. И через мгновение он уже притянул к себе Шиану, которая отклонила голову назад. Казалось, она все понимала без слов. К счастью, на этот раз зрелище вышло не столь отвратительным: Анджей мягко, словно целуя, прокусил своей избраннице вену на шее. Создавалось впечатление, что она этого даже не ощутила. Лишь закрыла глаза и замерла в неподвижности.
В воздухе разлился металлический запах крови и голода.
Во рту Мелании неожиданно пересохло, как если бы она сама испытывала ту же самую отвратительную жажду, что сидящие вокруг вампиры. При этом ее сердце забилось быстро-быстро, щеки начали гореть, а где-то под самым желудком разлилось обжигающее тепло.
Словно ее это… возбуждало.
Вот только, обглодай их всех тысяча злобных гулей, с какой стати?!
Мелания глубоко вздохнула, и в тот же миг Элиас притянул ее ближе к себе, повернул голову к ее шее и… просто зарылся носом в ее волосах.
Вот только стоило ей представить, как он делает то же самое, что творилось вокруг: убирает с плеча ее волнистые пряди, касается губами кожи, и как затем медленно входят в нее его клыки… и дышать становилось тяжело.
Мелания закрыла глаза ладонью и поерзала на коленях вампира, совершенно не понимая, что с ней творится. Голову словно стянуло раскаленным обручем.
Коротко взглянув вновь на древних, она заметила, что даже Амадея жадно пила кровь из запястья одной из девушек, хотя сама жертва явно не вызывала у нее приязни. Тем же самым, только с разной степенью интимности процесса, занимались и Вальдер, с которым Мелания только что имела сомнительное удовольствие познакомиться, и Фирель! Тот самый Фирель, которого прежде она не узнавала, направив все свое внимание на других древних. А оказывается, этот вампир, в которого была влюблена ее подруга, тоже был одним из шестерки!
И выходило так, что лишь Элиас среди всех сейчас не пил кровь…
— Что ж, думаю, можно начинать партию, — довольно оскалившись, проговорил Вечный Крик, позволив девушкам встать с коленей и уйти прочь. На лице одной из них отражалась тщательно скрытая боль. При этом она старалась улыбаться, несмотря на то, что у нее на руке оказались по меньшей мере три глубоких истерзанных раны от укуса.
Другие вампиры явно действовали осторожнее. Амадея отослала свою с вполне аккуратным, хотя еще и кровоточащим укусом, Вальдер напоследок поцеловал девочку в губы, и на лице той отразился почти детский восторг. Фирель красотку не прогонял, напротив, оставил сидеть спиной к себе, лицом — к столу. Одна его рука пряталась где-то под столом между ее ног. Она глупо улыбалась и краснела, а ее дыхание резко участилось. От укуса на ней остались лишь две едва заметные точки, которые, казалось, вот-вот исчезнут.
На шее Шианы и вовсе не было ни следа. Словно ничего не произошло.
Мелания слегка сдвинула брови, плохо понимая, как такое возможно.
В этот момент Элиас неведомым образом понял, о чем она думает. Он наклонился к ее уху и, едва касаясь ее кожи губами, прошептал:
— Кровь особенно сильных детей ночи обладает регенерационными свойствами. Если вампир хочет, он может заживить рану от укуса.
Договорив, Элиас бросил короткий тяжелый взгляд на Реджинальда, тот улыбался, как сытый кот, на губах которого хищно блестит чужая кровь.
— Но не все хотят.
Элиас все еще касался ее уха, поэтому Мелания хоть и воспринимала то, что он говорит, но с некоторым трудом.
Казалось, на каждое прикосновение древнего вампира ее тело реагировало само.
И только когда тот немного отстранился, чтобы вступить в игру и бросить на стол карты, некромантка смогла выдохнуть и вернуться мыслями к происходящему.
— Кстати, я забыл упомянуть, — проговорил вдруг Анджей, отвлекшись от Шианы, которая явно его весьма увлекала.
Его глаза блеснули, и Мелания впервые обратила внимание, что они не меняют цвет на нормальный. У этого спокойного, как океан во время штиля, члена шестерки радужки всегда были ярко-красными. А ведь даже у Вечного Крика, чтоб его гули отлюбили, они то и дело становились нормальными, придавая его внешности человеческий вид. Так было у всех… но не у Красного Лезвия. Может, поэтому его прозвали именно так?
— В качестве наших извинений за то, что мы, — продолжал Анджей, немного лениво указав на себя, Амадею и Реджинальда, — иногда устраивали собственные аукционы, я взял на себя смелость купить для вас новых доноров. Все девушки, что находятся в этом зале, ваши. Надеюсь, вам понравится и мы не будем больше вспоминать об этом незначительном инциденте.
Лезвие говорил о продаже людей так невыразительно и скучно, словно речь шла о правильной стрижке ногтей. При этом он то и дело целовал свою Шиану или пил какой-то прозрачный напиток цвета карамели из бокала, который перед ним поставил официант.
Мелания вдохнула глубже, и ей тут же показалось, что это виски.
«Чепуха какая-то…» — мелькнуло в голове.
Несмотря на расстояние, которое их разделяло, она вдруг почувствовала из бокала Анджея запах солода, а у себя во рту — привкус горького алкоголя.
Похоже, кровь Элиаса была полна сюрпризов. Насколько же силен он сам, если даже пара капель сделала ее такой?
И насколько сильны остальные древние?..
— Хороший подарок, — весело ответил Фирель, который был все еще занят девчонкой у себя на коленях. Та исступленно целовала его, а он то и дело перемежал поцелуи с хитрыми улыбками и неторопливыми, но явно горячими ласками.
— Я хотел бы знать, что подобного больше не повторится, — гораздо спокойнее и без веселья ответил Вальтер, сложив руки перед собой и положив карты на стол под ладони. А затем бросил короткий взгляд в сторону Элиаса.
— О, об этом не стоит и говорить, — махнула рукой Амадея, пригубив темного с фиолетовым оттенком вина, что стояло перед ней в красивом серебряном кубке. Мелания была уверена, что это именно вино, потому что стоило взглянуть на него, как на языке появился привкус винограда. — Если бы мы знали, что это вас так расстроит, то не стали бы и начинать. Что такое пара доноров в сравнении с нашей дружбой?
Элиас напрягся, и над игральным столом словно затрещал воздух. Впрочем, казалось, что остальные древние так ярко не реагируют на происходящее. Для них это был пустяк.
Даже Вальдер, который явно был на стороне Элиаса, пожал плечами, будто не знал, что еще тут можно сказать.
— Мне не нужны доноры, благодарю, — спокойно ответил тогда Элиас, взглянув с улыбкой на Меланию и будто невзначай убрав волосы от ее лица назад.
— Значит, остальным больше достанется, — усмехнулся Фирель.
Его девушка тихонько пискнула что-то, но звук подозрительно напоминал стон. Грудная клетка малышки нервно вздрагивала.
В тот же миг древний, широко улыбнувшись, склонился сзади к ее шее и медленно вонзил в нее клыки. Девчонка вроде бы и не заметила происходящего, закрыв глаза, запрокинув голову ему на плечо и судорожно дыша.
К щекам Мелании прилила краска.
Злость, страх, раздражение и отвращение к вампирам неожиданно смешались в ней со страстью, разлитой в воздухе, желанием, которое испытывала она сама к Элиасу, и странным пьянящим голодом, бурлящим в ее крови. Некромантка стиснула кулаки и сжала челюсти, глубоко втягивая горячий воздух, разлившийся в зеленой комнате для покера.
И в этот момент где-то в стороне, будто бесконечно далеко, раздался чуть насмешливый голос Вечного Крика:
— Элиас, почему же ты не пьешь свою женщину? Разве милая Мелания — не твоя избранница?
Девушка резко повернула голову в сторону Реджинальда, почувствовав вспышку ярости. И тут же увидела в глазах слишком молодого с виду вампира тщательно скрытый голод.
Он не просто интересовался, почему Элиас не кусает ее. Он желал это увидеть.
Но именно в этот момент, когда некромантка готова была взорваться от загоревшегося в ней гнева, Элиас оказался совершенно спокоен. Он мягко провел рукой по ее затылку, зарывшись в волосах и вызвав волну мурашек, а затем тихо проговорил, не сводя с нее ослепительно-голубых глаз:
— Моя женщина не кусок стейка. Не скот и не домашняя зверушка. Она — дорогое вино, в котором как бесценные жемчужины растоплены страсть… — Он на секунду замолчал, а потом с улыбкой добавил: — И любовь.
Мелания забыла, как дышать. Она смотрела во все глаза на вампира и не могла понять, говорит он правду или это лишь ответ для остальных вампиров. А сам Элиас глядел на нее не отрываясь и продолжал улыбаться.
Сердце некромантки бешено стучало, когда древний неторопливо обхватил ее подбородок и коснулся губами ее губ у всех на глазах.
В ушах зашумело. Она чувствовала все настолько ярко, словно ее лишили кожи, и теперь происходящее воспринималось болезненно-остро. Она слышала шелест крови, текущей по венам Элиаса, ощущала стук его сердца будто внутри самой себя. И хотела… нестерпимо желала его целиком и полностью.