Она давно привыкла жить настоящим, ведь если заглядывать в будущее, можно увидеть в нем то, что видеть не захочется. Например, смерть матери. Или собственную одинокую жизнь в опустевшем триплексе на улице Черных тюльпанов…
Иногда Мелания была рада, что будущее доступно лишь Темным богам.
Поэтому она быстро включилась в разговор, не обращая внимания на пустяки и наслаждаясь лишь тем, что происходило прямо сейчас.
А прямо сейчас в большой красивой комнате тихо потрескивал огонь, отбрасывая блики на высокую мощную фигуру древнего вампира, прохладный воздух из распахнутого окна освежал горящие щеки и немного остужал пылающее в груди сердце.
Впрочем, недостаточно сильно.
— А что мы ищем? — спросила она немного хрипло, приблизившись к Элиасу и положив руку чуть ниже его плеча.
Вампир вдруг закрыл глаза и открыл вновь только через мгновение. Коротко взглянул на нее и снова посмотрел на огонь.
Некромантка провела ладонью вниз, с удовольствием ощущая под тонкой тканью рубашки твердый рельеф мышц, от прикосновения к которым под желудком сладко заныло.
— Мы ищем договор от имени господина Даниаса Бентера, в котором будут стоять подписи древних. Одного или всех троих, — ответил Элиас, не глядя на нее.
А Мелания вдруг поняла, что не может оторвать руку от его тела.
Но ведь не будет ничего страшного, если она осторожно проведет ладонью по его спине?.. Медленно, чтобы не отвлекать вампира от рассказа, коснется лопаток, позвоночника, идеальной дугой немного утопленного в мышцах, и поясницы…
— Нам нужно найти документ, в котором перечислены новые жертвы. Сегодня в этом отеле произошла сделка по передаче товара. Полагаю, что поскольку все прошло успешно и праздник продолжается, в ближайшее время люди, указанные в этом документе, будут перевезены в кормилище. Поэтому нам нужно срочно найти эту бумагу по нескольким причинам. Во-первых, чтобы доказать убийства, — продолжал Элиас, и впрямь не обращая внимания на мягкие движения девушки. — Сейчас мы не можем обвинять Крика, Лезвие и Боль в том, что они преступили закон. Лишь в том, что нарушили договоренности с другими членами шестерки. Создание аукциона — не преступление. Таковым являются только убийства невиновных, которые подтвердятся после обнаружения кормилища. Кроме того, бумагу нужно забрать именно сегодня, потому что там должна быть указана точка передачи товара и время. Если мы не успеем перехватить машину с людьми, не узнаем, где находится кормилище.
— Понятно, — кивнула Мелания, невероятным усилием воли еще умудряясь слушать вампира. То, что говорил древний, было крайне важно для нее, но остановить собственные руки девушка уже не могла. Она вдруг подняла ладонь к его волосам, осторожно играя с кончиками. Ненавязчиво. Вампир мог бы и вовсе не чувствовать этого, а ей так нравилось ощущать под пальцами лунный свет… — Получается, этот документ должен быть у одного из шестерки?
— Я полагаю, что он у Крика, — чуть сдвинув брови, ответил Элиас. — Вряд ли Реджинальд доверил проведение сделки кому-то еще. Амадея — женщина, она не захочет лезть в разборки мужчин. А Анджей — не тот, кто любит брать на себя ответственность за что-либо. Он предпочитает сохранять нейтралитет. Остается лишь сам Крик, чья жажда причинять боль настолько сильна, что он вряд ли доверит такое важное дело, как собственное удовольствие, кому-то еще. Остальные не имеют к этому отношения, я… нашел способ проверить. Выходит, что лидер и организатор — именно Крик. А значит, документ, скорее всего, в этот момент находится у него в номере.
— Получается, надо попасть туда, так? — спросила девушка. — Сейчас все древние еще в зале, верно? Мы можем проникнуть к нему в номер…
— Нет, — резко ответил Элиас и вдруг выпрямился, перехватив женское запястье, вольготно гуляющее по его пояснице. На этот раз он смотрел прямо на девушку, и его взгляд был абсолютно серьезным. Однако некромантка успела заметить, как на дне голубых радужек нет-нет да и вспыхивает алое пламя — значит, ее прикосновения он все же заметил… — Во-первых, пойду я один. А во-вторых, сделать это нужно будет ближе к рассвету. Дети ночи хоть и неподвластны утреннему солнцу, как остальная нежить, однако именно в это время мы чувствуем упадок сил. После вечеринки Реджинальд, скорее всего, уснет именно на рассвете.
— Но он будет у себя? Как ты собираешься проникать в номер и искать документ, если неподалеку будет спать хозяин? — разведя ладони в стороны, спросила Мелания.
Элиас так и не отпустил ее запястье, двигаясь вместе с ней. И когда ее руки оказались расставлены в разные стороны, его взгляд будто случайно упал на ее грудь.
Короткое, едва уловимое движение, и Элиас вновь смотрел ей в глаза.
— В этом весь смысл, — ответил древний. — Оказавшись у себя в номере, Реджинальд отпустит охрану. Ведь он будет уверен, что в его присутствии с бумагами ничего произойти не сможет. А когда он уснет, я смогу забрать их незаметно.
Мелания нахмурилась и покачала головой.
— Звучит очень ненадежно. А если он не уснет? Если он сразу после вечеринки отправится к себе домой, а не решит остаться в отеле? А если мы не успеем и людей уже перевезут к утру.
— Мелания, — оборвал ее вампир и вдруг еще сильнее приблизился, взяв в плен и второе ее запястье. Между ними и так было не более полушага, а теперь и вовсе не осталось расстояния.
Некромантка затаила дыхание, завороженно глядя в огромные голубые глаза, на которые падала тень от белых распущенных волос.
— Ты должна мне верить. Иначе все бессмысленно.
— Но…
— Другого варианта нет, — покачал он головой. — Сквозь охрану я смогу пройти, только уничтожив ее. А это точно не останется незамеченным.
Мелания вдруг почувствовала себя ужасно беззащитной перед ним, уверенно держащим ее так, что она не могла ни коснуться его, ни сдвинуться с места. Единственное, что оставалось возможным, — немного приподняться на мысочках и поцеловать его.
Именно это девушке и хотелось сделать, несмотря на то, что со словами древнего вампира она оставалась совершенно не согласна.
Некромантка приблизилась к его лицу, заставив мужчину напряженно замереть, вглядываясь в ее черты, а затем тихо выдохнула, почти касаясь его губ, но замирая в самый последний момент:
— Но что, если мы упустим время? Что, если к рассвету Крик исчезнет вместе с бумагой? И мы уже никогда не узнаем ни о сделке, ни о кормилище?
Вся фигура Элиаса напряглась, словно пружина. Пальцы вдруг плотнее обхватили женские запястья, и Мелании даже показалось, что она чувствует, как на ее руках остаются алые пятнышки от его вдруг удлинившихся острых когтей.
Под кожу будто нырнула стая раскаленных рыбок. Волна чужой опьяняющей силы вдруг вырвалась из тела вампира, будто он внезапно потерял над ней контроль. Мелания глубоко вдохнула, прикрыв глаза. Голова закружилась, стоило ей ощутить чужой, сводящий с ума голод. Желание, бурлящее в крови так давно и иссушающе, что его сила буквально уничтожала сознание.
Всего миг.
И когда некромантка снова подняла веки, взглянув в глаза древнего, она увидела в них тщательно контролируемое спокойствие цвета зимней стужи. Мелания не могла поверить, что Элиас настолько хорошо управлял собой. Ведь она только что нутром почувствовала, насколько силен пожар, пылающий внутри него.
Прежде она могла бы не заметить этого огня. Множество раз в их общем прошлом именно так и происходило. Она представления не имела и могла лишь гадать, что же творится внутри у мужчины, чья природа кардинально отличалась от ее собственной. Сколько раз она не могла понять, испытывает ли древний вампир рядом с ней хоть что-нибудь!
Но теперь она ощущала его чувства каждым сантиметром собственного тела. В ней говорила его кровь, и именно она откликалась на его эмоции так, что ее собственные усиливались многократно.
— Поцелуй меня, — сказала тогда Мелания, уверенно глядя в глаза Элиаса и зная, что именно это нужно им обоим. Именно этого им не хватает. Но если прежде Мелания сама останавливала древнего вампира от действий, которые могли бы заставить ее потерять голову, то теперь останавливался именно он. — Поцелуй меня…
— Я не могу, — ответил Элиас неожиданно глухо. — Потому что иначе никто из нас уже не выйдет из этой комнаты в ближайшие несколько часов.
По спине некромантки пробежали горячие мурашки.
— Именно поэтому — поцелуй меня, — повторила она, все еще находясь в каком-то миллиметре от его губ.
Она хотела, чтобы это сделал именно он…
Сердце колотилось как сумасшедшее. Мелания видела, хотя Элиас и пытался это скрыть, что его клыки едва заметно удлинились.
— Я ведь обещал тебе… — прошептал он, все же приподняв голову и скользнув губами по ее щеке, оставив короткий поцелуй в уголке губ, сменяя раскаленных рыбок грозовыми разрядами под кожей.
Мелания отстранилась от вампира, чувствуя, что едва может дышать. И, что самое главное, не хочет больше этого терпеть.
В этот момент в ее голове созрел план, на который еще какой-нибудь месяц назад она не решилась бы ни за что на свете. Но сейчас ей не хотелось думать о том, что правильно, а что — нет. Ей хотелось совершать глупости, поступать безрассудно. Веселиться и получать удовольствие от жизни, которая, как оказалось, может быть очень короткой.
Ведь так строгая и мрачная некромантка не поступала уже очень давно. А может быть, и никогда вовсе.
— Поцелуй меня по-настоящему, — прошептала она, глядя прямо в глаза вампиру и с затаенным удовольствием, смешанным с животным страхом, наблюдая, как его радужки наконец-то целиком заполняет рубиново-алым цветом. — Поцелуй так, как тебе бы этого хотелось…
И замерла, не веря в то, что получилось, потому что прямо сейчас она задумала абсолютное сумасшествие.
Пыталась подавить волю древнего вампира.
Воздух наполнился терпко-сладким ароматом страсти. Голода, который сдерживался из последних сил.
Элиас с силой схватил ее за плечи, так, что должны были остаться следы.