Пройдут десятилетия, прежде чем она вновь сможет самостоятельно контролировать себя. И вряд ли после этого некромантка, которая всю жизнь охотилась на таких, как он, его простит…
Элиас вглядывался в бледное до синевы лицо Мелании и не мог поверить, что все это допустил. Что толку от всей его силы, если он не может спасти даже свою любимую?
А он любил ее. Простую человеческую девушку. Осознание этой невероятной истины пришло к нему не сегодня, а гораздо раньше. Все это время он лишь не мог поверить. Осознать то, что ценит чужую, короткую и беззащитную жизнь гораздо выше своей. Бессмертной.
И стоило ему понять это, как ответ пришел тут же. Решение проблемы оказалось таким простым, что древний едва не рассмеялся.
Он улыбнулся и, не задумавшись ни на секунду, уверенно прошептал:
— Зову тебя, дочь Мрака и Бури, мать Смерти и Тени, повелительница мертвых и сестра отца Тьмы. Этой ночью я, первый из последней шестерки рыцарей Ишхары, зову тебя, темная богиня Погибели. Приди на мой зов, Аралишгаль…
Глава 9УТРО НОВОЙ ЖИЗНИ
Даже после самой темной ночи восходит солнце, чтобы порадовать тех, кто остался в живых.
А когда солнце уже взошло, оставшиеся в живых радуют мертвых, намекая, что без ужина те не останутся.
Когда некромантка открыла глаза, в голове будто взорвалась маленькая масляная бомба, обжигая мозг и растекаясь там жгучей жижей. Но прошло не больше секунды, как боль стала стихать, а затем и вовсе исчезла.
Мелания громко сглотнула, чувствуя, что в горле словно разверзлась раскаленная пустыня, и только тогда посмотрела на Элиаса, что все это время держал ее на руках, сидя прямо на полу. Он осторожно убрал непослушную прядь волос, упавшую ей на глаза, и улыбнулся одними уголками губ. На дне морозно-голубых глаз горело что-то теплое и укутывающее, отчего хотелось прижаться к нему и никогда не отпускать.
Казалось, что-то изменилось в нем, но некромантка не могла понять, что именно. Только касаться его хотелось все больше и больше.
А затем она вспомнила про Реджинальда.
— Крик! — воскликнула она, дернувшись как загнанное животное. Внутри, к ее собственному стыду, зажегся неконтролируемый страх.
Мелания была охотником и привыкла сражаться с самыми разными тварями Тьмы. Не было среди них таких, против которых ей было бы страшно выйти. Колдунья всегда знала: достаточно понять, каким способом можно гарантированно уничтожить чудовище, чтобы начать действовать. Делать это стоило без страха и лишних нервов, ведь дрожащая рука и сбивающийся голос способны убить некроманта гораздо быстрее любой нежити.
Но Вечный Крик будто сломал ее. Потому что рядом с его ненормальными, горящими кровавым голодом глазами она ощущала страх. И ничего не могла с собой поделать.
— Где он? Что произош…
В этот момент она увидела на полу балкона черно-красную гору жирного, изменяющего свою структуру мяса. Так после смерти вели себя тела вампиров — постепенно сгнивали прямо на глазах.
Несложно было сложить дважды два: Крик, Элиас и она сама у последнего на руках. А еще пятно в двух метрах от них.
Но как, зажуй их всех Сумерки, это возможно?!
Никто не смог бы убить древнего вампира. А Элиас не стал бы, это чревато огромными проблемами. Это понимала даже она, простая некромантка, далекая от мира детей ночи.
— Тут был еще один вампир? — спросила она тогда, нахмурившись, предположив, что на полу кто-то другой. Не Крик.
Элиас приподнял бровь и снова едва заметно улыбнулся, наматывая на палец прядь волос у ее уха.
— Нет, с чего ты взяла? — переспросил он негромко. А затем чуть лениво взмахнул рукой, и весь балкон занялся черным пламенем. — Тут вообще никого не было, кроме меня и тебя. Это же наш номер, ты забыла?
Некромантка распахнула глаза, с удивлением наблюдая, как крохотные язычки пламени пляшут по полу, охватывают останки вампира, затем облизывают пустые плитки, стирая даже следы шагов, и исчезают, будто их и не было.
Затем Элиас вновь взмахнул рукой, и образовавшийся на полу пепел унесло резким порывом ветра, а странное белесое облачко, взметнувшееся вверх от останков, ринулось к ладони древнего и мгновенно впиталось, бесследно исчезнув.
Мелания только и успела, что охнуть, нервно оглядываясь по сторонам в поисках документа, ради которого чуть не угробила сама себя.
Элиас опустил руку куда-то вниз, а затем в его ладони остался хрустеть драгоценный лист бумаги, исписанный именами и подтвержденный печатями.
— Хвала темным богам! — воскликнула девушка, вырывая ее и снова глядя на балкон, где теперь не было ничего, что напоминало бы о присутствии Крика. — Но как же теперь быть?.. — спросила она шепотом, мельком осматривая территорию отеля и соседние номера. Казалось, что этой ночью вокруг стояла абсолютная тишина, лишь тихая музыка играла в одном из залов первого этажа.
— Теперь нам нужно как можно быстрее убраться отсюда, Мелания, — совершенно спокойно и будто бы никуда не торопясь ответил вампир, все еще тихонько поглаживая ее и глядя с какой-то затаенной нежностью, резавшей сердце некромантки как по живому. Хотелось коснуться его лица, провести ладонью и наговорить тысячу глупостей, за которые она сама себя потом презирала бы. — Никто из древних не должен понять, что здесь произошло. Иначе нам конец.
Мелания широко распахнула глаза и задержала дыхание.
Элиас заметил ее испуг, и уголки его губ дернулись.
— Не бойся. Теперь уже поздно бояться, ты не находишь? — хмыкнул он, кивнув на то место, где еще недавно зияло жирное пятно.
Мелания нахмурилась и выдохнула.
— Тебя тоже могут убить? Скажи, что он напал на тебя и тебе пришлось защищаться. Так ведь можно? Ты же древний.
Элиас покачал головой.
— Я древний, но не бессмертный, — ответил он спокойно и зачем-то прибавил негромко: — Особенно теперь.
Но почти сразу, не давая девушке задуматься над смыслом сказанного, продолжил:
— Если против меня выйдут четверо из шестерки, мне конец. Даже учитывая, что я все еще сильнее каждого из них по отдельности, вряд ли я смогу выстоять даже против двоих одновременно. Против троих — точно нет.
Он прижал ее к себе и мягко коснулся губами ее губ. Настолько щемяще-ласково, словно она была сделана из шархитского бриллианта и могла треснуть от любого неловкого движения.
— Но тебе не стоит об этом беспокоиться. Я со всем разберусь.
Некромантку пронзила холодная дрожь, стоило осознать, в какую передрягу они попали. Если древние узнают о смерти Крика… они действительно могут убить Элиаса.
Это было страшно. Особенно страшно оттого, что Элиас для нее всегда был подобен каменной скале, о которую любая, даже самая большая волна разбивается вдребезги. Но что, если однажды море станет настолько сильным, что полностью поглотит скалу?
Некромантка дернула головой, отгоняя страшные мысли, однако они не желали уходить. А еще где-то глубоко внутри поселилось странное, едва ощутимое чувство, что что-то не так, как прежде.
— Спасибо, — вдруг выдохнула Мелания, едва до нее дошло, что она так и не поблагодарила Элиаса за спасение.
Последнее, что она помнила, — это боль от разорванных вен на шее и понимание того, что с такой раной смерть должна была наступить в течение пары минут. Но сейчас она оказалась абсолютно здорова, и не оставалось никаких сомнений насчет того, что Элиас вытащил ее буквально с того света.
Мелания решила, что кровь древнего вампира обладает поистине удивительными свойствами.
— Спасибо за то, что спас меня, — добавила девушка, когда заметила удивленно приподнятую бровь Элиаса.
— Тебе не стоит благодарить меня, — спокойно ответил он, помогая ей подняться и подталкивая в сторону комнаты. — Все должно быть с точностью наоборот.
— Почему? — не поняла она, почувствовав легкий озноб, когда руки вампира перестали ее обнимать.
Элиас загадочно улыбнулся, и по спине некромантки прокатились приятные мурашки.
— Узнаешь… когда-нибудь.
— Эй, это не ответ! — воскликнула заинтригованно Мелания.
Но вампир уже ушел вглубь номера, и только сейчас некромантка обратила наконец внимание, что он абсолютно голый.
Щеки мгновенно вспыхнули, Мелания тут же отвернулась и прикусила губу, почувствовав нелепый приступ стеснения.
Лишь Элиас, казалось, не испытывал ни малейшего смущения по поводу своей наготы. Открывая крышку стационарного отельного порталофона, он, не глядя на нее, бросил:
— Прости, дорогая Мелания, я так торопился к тебе, что не успел одеться. Да и надевать, честно говоря, нечего. Заклятие старения, которое растворило наши костюмы, обратного действия не имеет.
В этот момент он уже набрал кодовое слово, а затем быстро приказал:
— Ингмар, передай через одного из высших два наряда: один для меня, другой — для госпожи Сендел. Как можно быстрее.
— Слушаюсь, господин, — раздался знакомый голос дворецкого на другом конце. — Будут пожелания по цвету?
— Только по скорости, Ингмар, — ровным голосом ответил Элиас, но дворецкий тут же зачастил:
— Все понял, господин. Пара минут, и все будет готово.
Тут же кристалл связи перестал светиться, и древний закрыл крышку порталофона, на котором, как всегда, болталась фигурка друидки.
Не успела Мелания привести себя в порядок в ванной комнате, как в дверь номера постучали, а затем незнакомый вампир в камзоле, на лацкане которого была прикреплена аккуратная маленькая брошь в виде короны с крыльями, с низким поклоном передал Элиасу две вешалки с одеждой. Обе были накрыты чехлами.
— У нас не так уж много времени, Мелания, — снова повторил Элиас, передавая ей одну из вешалок.
— Я помню, — улыбнулась она, глядя в его голубые глаза и почему-то все еще испытывая смущение.
Взгляд вампира был прямым и спокойным, и только Мелания почему-то краснела и нервничала, то и дело вспоминая вчерашнюю ночь. Некромантку ужасно мучил вопрос: кто теперь они друг другу и как вести себя с Элиасом дальше?