— Мы найдем его, слышишь? — повторил Элиас еще жестче, обхватив подбородок девушки и заставляя смотреть себе в глаза.
Но Мелания не могла успокоиться. Плотину эмоций словно прорвало. Она до конца не верила, что древние могут быть связаны со смертью Маркуса. Гнала от себя эту мысль, чтобы не бередить память о брате, который ушел почти год назад.
Всего лишь год… Этого было слишком мало, чтобы время залечило рану. Год — это почти мгновение для раненого сердца.
Элиас сжал зубы, по его светлому лицу проскользнула тень. Мелания отдаленно понимала, что вампир недоволен, но ничего не могла с собой поделать. Она глубоко задышала, закрыв глаза ладонью, а затем хрипло проговорила:
— Сейчас, сейчас я успокоюсь… Прости…
Но в следующий момент вдруг услышала негромкое:
— Хочешь почувствовать себя настоящим вампиром?
Мелания хлопала глазами, на которые наворачивались слезы, и не понимала, о чем говорил Элиас. Однако надолго задуматься над этим у нее не вышло, потому что мужчина отодвинул ее от себя, заставив убрать руку от глаз и взглянуть на него. Затем быстро убрал свои волосы назад, чуть повернув голову набок, и пальцем с удлинившимся когтем прочертил линию немного выше собственной ключицы.
Некромантка громко сглотнула, заметив, как по светлой, почти фарфоровой коже вампира течет алая, такая человеческая кровь.
Желудок сжало легким спазмом, когда она поняла, что он собрался делать.
— Нет, — замотала головой она, но вампир только тихо усмехнулся. А затем с силой прижал ее к себе, одной рукой обхватив затылок и притянув ее голову к своей шее. Так, что ее губы в тот же миг коснулись ранки.
Мелания сжалась, зажмурившись и стараясь отодвинуться. Но Элиас только вновь усмехнулся, а затем вдруг скользнул ладонями под ее платье, сперва обхватив бедра, а затем и вовсе проникнув под нижнее белье.
Некромантка ахнула от неожиданности и сладкого удовольствия от горячих рук. И в тот же миг в невольно распахнутые губы пролилась кровь древнего.
А Мелания перестала понимать, что происходит вокруг.
Когда девушка снова открыла глаза, состояние было такое, словно она хорошенько отоспалась. Каждая мышца будто наполнилась силой, тело чувствовало себя отдохнувшим и свежим, а в голове не блуждало ни одной дурной мысли. Настроение оказалось прекрасным.
Мелания огляделась по сторонам, замечая, как красиво качаются изумрудные древесные вершины на фоне лазурного неба и как горят того же цвета глаза вампира, что держал ее на руках. Воздух пестрил ароматами свежести и влажных трав, чьи оттенки, казалось, можно было отделить один от другого. То и дело к этим запахам примешивались нотки ягод и грибов. А когда ветер вдруг подул со стороны замка, Мелания ощутила и знакомый приторный запах нежити.
Мертвый дух некрогарпий.
Некромантка мгновенно вспомнила свою едва не начавшуюся истерику и испытала легкий стыд. Стало страшно, что из-за нее они могли потерять время и пропустить лихогруз. Но оказалось, что солнце было точно в том же месте, как в момент, когда она потеряла сознание, а Элиас, молчаливо сидящий, ничуть не выглядел озабоченно. Он смотрел то на нее, то вдаль, будто задумался о чем-то своем и совершенно никуда не торопился.
Мелания неловко выбралась из его объятий и села рядом, а вампир охотно отпустил ее, будто давая время, чтобы освоиться.
В висках девушки стучало, и она чувствовала, что внутри нее снова бурлит кровь древнего вампира. Сила так и просилась наружу, Тьма, наполняющая ее анарель, зашевелилась, заклубилась, циркулируя по спирали и требуя выхода.
Жар прилил к вискам.
Мелании вдруг захотелось вступить в схватку сразу со всеми древними, что скрылись в этом большом сером замке. Захотелось поцеловать Элиаса и сказать ему, как она благодарна ему за все. За то, что он всегда понимал ее, за то, что помогал. За его силу, терпение и спокойствие. А еще ей захотелось проникнуть под его проклятую, прочную, как кольчуга, рубашку, содрать к демонам Сумерек доспехи и коснуться его кожи, проведя подушечками пальцев по каждой мышце, по каждому изгибу его тела…
В этот момент налетел порыв ветра, взметнул вверх распущенные волосы некромантки, заставив ее поднять руку, чтобы убрать их от лица, и негромко рассмеяться.
— Знаешь, — вдруг заговорил вампир, как-то по-особенному взглянув на нее. Настолько пронзительно, словно увидел что-то такое, что поразило его самого. — Считается, что видеть будущее могут только темные боги.
— А? Что? — Некромантка отвлеклась от того урагана мыслей и желаний, которые нахлынули на нее от крови древнего, и включилась в разговор. Слова Элиаса заинтриговали ее почти мгновенно. Где-то на задворках сознания она понимала: вампир говорит это нарочно, чтобы привлечь ее внимание. Но даже несмотря на то, что она раскусила его, этот план работал идеально.
А Элиас тем временем спокойно продолжал:
— Однако то и дело в мире появляются пророчества, некоторые абсурдные, некоторые, казалось бы, совершенно нереальные. Но факт в том, что многие из них все же сбываются.
— Может, это случайность?.. — предположила девушка, почти совсем забыв о собственных переживаниях и полностью сосредоточившись на словах вампира.
Но тот вдруг покачал головой.
— Нет. Видения грядущего доступны лишь темным богам, но дело в том, что их кровь иногда течет не только в них самих, — проговорил он. — Наследники. Носители темного величия древних богов… Иногда они могут видеть будущее.
Мелания слегка нахмурилась, вспоминая сон о брате. В этот момент она в очередной раз почувствовала, что надежды на его спасение нет никакой. Ведь она-то точно не носит в себе кровь богов. Иначе, наверное, ее жизнь сложилась бы совсем иначе.
Она подняла голову, взглянув в морозно-голубые глаза древнего, а тот вдруг улыбнулся. И в следующий миг в его руках начала сгущаться Тьма. Некромантка с изумлением и восторгом наблюдала, как темная магия послушно изгибается, становясь все плотнее, обретает форму и очертания какого-то удивительного предмета. И через несколько мгновений стало ясно, что это музыкальный инструмент. Нечто, напоминающее красивую лютню с восемью черными, блестящими Тьмой струнами.
— Так вот, — продолжал вампир, проведя пальцами по ним и извлекая красивый мелодичный звук, — однажды, много веков назад, я увидел сон. В нем я пел песню красивой девушке, чьего лица не было видно. Слова я запомнил так хорошо, словно придумал их сам, а проснувшись, легко подобрал аккорды, хотя готов поклясться, что никогда прежде ничего подобного не слышал. — В этот момент мужчина снова хитро улыбнулся. — Хочешь, сыграю для тебя?
Мелания прикусила губу, испытав приступ ревности. Он играл эту песню какой-то другой девушке! Пусть и во сне!
И все же любопытство оказалось сильнее. Да и в любом случае то был всего лишь сон древнего вампира. У вампиров ведь нет крови темных богов?..
— Хочу, — ответила Мелания, но тут же прибавила: — Если, конечно, ты не поешь эту песню каждой девушке, которую встречаешь.
Элиас весело прищурился:
— До тебя я никому не пел ее ни разу. Хотя, признаться, ты уже слышала однажды ее слова.
— Правда?
Некромантка была чрезвычайно заинтригована.
Вампир кивнул, а в следующий момент переливчатые звуки магической лютни распространились по всей поляне, наполняя воздух вокруг тягучей атмосферой чего-то таинственного и загадочного.
Как предназначение.
И с первых же слов, сорвавшихся с губ Элиаса, Мелания вспомнила, что и правда уже слышала эту проникновенную песню однажды. Давно-давно, вечность назад, в клубе «Рыжая виверна», где она танцевала с вампиром, которого не ожидала увидеть больше никогда в жизни. Но раз за разом видела вновь.
В прошлый раз мелодия и слова оборвались, и некромантка так и не узнала конца песни. Именно в тот момент в прошлом Элиас ее обнял, и все прочее осталось где-то далеко-далеко позади, сметенное ураганом чувств, эмоций и слов. И вот теперь Мелания могла наконец-то услышать ее целиком. Да еще и исполненную тягучим, мягким, как бархат, голосом древнего вампира:
Засыпай, моя малышка,
Спи в моих объятьях,
Не страшны тебе со мной
Шепоты заклятий.
Обними меня покрепче,
Отдыхай во тьме,
Шелест крыльев, голос страха
Не слышны тебе.
Стоны, крики, запах крови,
Пыль дороги ночи —
Эту тайну ты узнать
Не захочешь точно…
Жажда, словно сотня лезвий,
Обжигает, режет,
Но с тобой одной, родная,
Я хочу быть прежним.
Засыпай, моя малышка,
Спи в моих объятьях,
Ведь голодная луна —
Не твое проклятье…
Когда Элиас перестал петь, некромантка некоторое время молчала, чувствуя, как мурашки щиплют кожу, как приливает жар к щекам. Негромкая, волнующая саму душу колыбельная вампира уже проникла глубоко внутрь нее. И Мелания вдруг поняла, что будет чрезвычайно обидно узнать, что эти слова написаны для другой… Даже для выдуманной девушки.
— Красиво, — проговорила она тихо. — Спасибо, что отвлек меня от накатывающего безумия, — вяло усмехнулась, вспоминая, ради чего вампир все это затеял.
Элиас взмахнул ладонью, и темная лютня развеялась как туман. А затем спокойно продолжил свою мысль, смысл которой до Мелании пока так и не дошел:
— У большинства наследников темных богов кровь беспробудно спит, и ее невозможно разбудить. А в ком-то начинает говорить, например, показывая видения будущего. Полагаю, что в тот или иной момент времени так бывало, например, с каждым древним вампиром. Ведь нас создала Ишхара, вложив в тех людей, которыми мы были, собственную божественную магию.
— Ты хочешь сказать, что твой сон был реальностью? — приподняла бровь некромантка, обхватив колени руками. — И ты действительно придумал эту песню для какой-то… девушки?
Она хотела сказать «для другой девушки», но язык не повернулся. Новость о том, что в древних вампирах есть кровь темных богов, как-то отошла на второй план под влиянием все усиливающейся ревности.