Дорога шла в гору, и теперь повозка ехала уже достаточно высоко над Нитдейлом, чтобы путникам открылся прекрасный вид на особняк упомянутого Толиана. Морил посмотрел на длинный белый фасад, мирный и величественный, затененный деревьями, – и почувствовал себя мышкой, которая бежит по лапе кошки. Вот бы их повозка не была такой ярко-розовой и заметной…
– Я уже начинаю думать, – с горечью добавил Киалан, – что приношу людям несчастье. Сначала Кониан, потом – ваш отец, а теперь и Дагнер. И одни боги знают, что стало с теми, кто помог мне сбежать от Хадда!
– Ты не обидишься, если я спрошу, кто ты на самом деле? – осторожно проговорила Брид.
– Мой отец – граф Ханнартский, – ответил Киалан. – И если вы решите меня высадить и уехать, я вас винить не стану.
Морил снова обернулся на особняк Толиана. К его великому облегчению, здание уже скрылось за поворотом дороги. Он был очень этому рад. У него возникло такое чувство, будто услышанная новость внезапно поставила их жизни под угрозу. Морил весь обмяк от страха, хоть и понимал, что опасность угрожала им с того момента, когда к ним присоединился Киалан, и сейчас она нисколько не стала больше. Не только Толиан, но любой граф Юга был бы счастлив заполучить Киалана. Его отец был их главным врагом. Всех, кто будет помогать Киалану, ждет жестокая кара. Морил с ужасом вспомнил, как Киалан проходил через города, делая вид, будто не имеет к семье Кленнена никакого отношения. Его даже представили Ганнеру как члена их семьи! А если в Маркинде они видели Толиана, то страшно даже подумать о том, насколько близки они были к гибели. Не может быть, чтобы Кленнен знал, кто такой Киалан! Он никогда бы не стал помогать сыну человека, с которым он в ссоре. Однако похоже было, что Линайна все знала.
– Мне следовало бы догадаться, что ты с Севера, – смущенно сказала Брид. – А я еще удивлялась, почему мать сказала Ганнеру, будто тебя зовут Коллен!
Киалан тихо засмеялся:
– Вашей матери хладнокровия не занимать, правда?
– Наверное, да. Но послушай… – сказала Брид, – что вы с братом делали на Юге? Разве вы не знали, чем это грозит?
– Это вышло случайно, – ответил Киалан. – Помните ту бурю в конце апреля?
– Да. У нас чуть не унесло большую палатку. Помнишь, Морил? – спросила Брид.
Морил молча кивнул.
– Ну а мы чуть не пошли ко дну, – сказал Киалан. – Мы гостили у нашей тетки на острове Талфер, и шторм налетел, как раз когда мы плыли обратно. Нас сбило с курса, и корабль был полон воды – волны перехлестывали через борта. Наверное, даже капитан не знал, куда нас занесло. Он сказал, надо зайти в ближайшую бухту, иначе потонем. И мы зашли. Оказалось, это Холанд. И там собрались все правители Юга и стали на нас облизываться. Сказать вам по правде, – добавил Киалан, – поначалу я даже не испугался, так рад был снова оказаться на суше.
– Мы как раз были неподалеку, – сказала Брид. – Но мы даже не слышали… О да! Отец ведь сообщал это как новость, да? Он во всем этом замешан?
– А вы думаете, он мог не быть в этом замешан? – спросил Киалан. – Он мало что мне рассказывал, но, я уверен, он это все и устроил. Те люди, которые помогли мне бежать, все время ждали сообщений от Вестника, чтобы знать, что делать дальше.
– Что? Отец? – недоуменно спросил Морил.
– Да, ваш отец, – подтвердил Киалан. – Вы же не станете уверять меня, будто не знали, что он – Вестник?
– Никакой он не Вестник! – гневно возразила Брид. – Вестник – шпион, и за его голову назначена награда.
– Да, конечно – на Юге, – согласился Киалан. – Здесь его очень хотели поймать, потому что он – главный агент Севера. Но вы же должны были это знать! Он переправлял все важные сообщения и большинство беглецов. Они ведь ездили на этой повозке. И он подбивал людей выступать против графов.
Я это знаю, потому что Кониан мне рассказывал. Во время судебных слушаний Кониан послал сообщение вашему отцу с просьбой о помощи, но оно пришло слишком поздно.
Наступило мрачное молчание. Олоб терпеливо топотал вверх по склону, следуя прихотливым изгибам дороги, которая вилась по предгорьям, а Брид и Морил пытались переварить новости.
– А мне казалось, – сказал Морил, – что твой отец поссорился с нашим…
– Мне тоже, – признался Киалан. – Но, наверное, они просто притворились. Я узнал обо всем в прошлом году… Как бы мне хотелось, чтобы от меня не скрывали все самое важное!.. Мой отец куда-то исчез, а мне он для чего-то срочно понадобился. И Кониан велел мне заткнуться, потому что отец отправился встречаться с Кленненом-менестрелем, как он это делает всегда, только никто об этом не должен знать. Думаю, тогда они решали, что предпринять дальше.
– Я отказываюсь верить, будто мой отец был обычным шпионом! – заявила Брид. – Почему он мне ничего не говорил? Он должен был мне рассказать! Не мог он действовать тишком!
– Не кричи! – сказал Морил, встревоженно глядя в сторону особняка Толиана – дом снова стал виден, только теперь остался ниже и дальше.
Киалан искренне рассмеялся:
– А он и не действовал тишком! Это-то и было великолепно! Сначала я даже не поверил, что он – Вестник. Я увидел внушительного мужчину с великолепным громким голосом, который постоянно старался произвести на всех впечатление и привлечь к себе внимание. Я решил, что это – какая-то ужасная ошибка. А потом я увидел, как он заезжает в города на своей аляповатой, броской повозке и в алом костюме, специально добиваясь, чтобы все его заметили, поет во весь голос и во всеуслышание объявляет, что за голову Вестника назначили две тысячи золотых монет. Это было просто невероятно! А потом они с вашей матерью повторяли известия и раздавали записки прямо у всех на глазах, и я знал, что половина из них – незаконные. Но никто ни о чем не подозревал, потому что все делалось так открыто! Наверное, Кленнен считал это своей самой удачной шуткой.
Морил заморгал, услышав такой отзыв о своем отце. Но в чем-то Киалан хорошо понял Кленнена. Кленнен действительно относился к их представлениям как к хорошей шутке. Если он и вправду был Вестником, то многое становится понятнее.
– Наверное, тут Дагнер и ошибся, – печально сказал он. – Попытался действовать тайком.
– Дагнер полный дурак, если решил, что сможет продолжить то, что делал отец, – отозвалась Брид.
– А он так и не думал, – возразил Киалан. – Дагнер вовсе не пытался заменить отца. Но Кленнен попросил закончить за него все самые важные дела. После этого Дагнер должен был уехать на Север и там остаться.
А известие для Нитдейла было важным, потому что касалось шпиона, затесавшегося среди мятежников.
Морил вздохнул. Он не стал говорить о подозрениях Дагнера. Теперь в этом уже не было никакого смысла.
Вместо этого он сказал:
– Дагнер велел сказать тебе, что Хенда назначил за тебя выкуп. А Толиан собирает армию.
– О, дьявол! – устало сказал Киалан. – Значит, мне необходимо как-то добраться на Север, так? Ты видел Дагнера? Расскажи мне.
Морил рассказал Киалану все, что происходило с ним в тюрьме. Он невольно понижал голос и тревожно оглядывался всякий раз, когда внизу показывался особняк Толиана. Когда они наконец перевалили первую возвышенность и дом окончательно скрылся из виду, Морил почувствовал немалое облегчение.
– Нам повезло, Морил, – сказала Брид. – Если бы ты знал все, что нам только что рассказал Киалан, мы все сейчас сидели бы в тюрьме.
Морил невесело кивнул. Он не смог бы убедительно изобразить удивление, когда ему сказали, за что Дагнер арестован. И он знал, что не упомянул о Киалане только по счастливой случайности.
– А я-то все не мог взять в толк, – проговорил Киалан, – почему Кленнен так решительно отказывался что-нибудь вам рассказывать? Он не разрешал мне говорить, кто я, – и Дагнеру тоже. Но, наверное, это спасло наши головы. Жаль, что не спасло Дагнера.
– Но ты же не думаешь, что Дагнера арестовали из-за тебя? – спросил Морил.
– Сначала подумал, – ответил Киалан. – Я решил, что мы все пропали. И был в этом убежден все время, пока прятался в кустах.
Я едва глазам поверил, когда увидел повозку. Нет, думаю, неприятности Дагнера со мной не связаны. И благодаря тебе, Морил, они решат, что он просто бунтовщик-одиночка. Остается только надеяться, что о нем не доложат графу. Толиан обязательно поймет, что к чему.
– А почему Толиан убил отца? – спросил Морил.
– Он искал меня. И он не хочет, чтобы кто-нибудь об этом догадался, потому что я считался пленником Хадда… или Хенды. Они все еще об этом спорили, когда я сбежал. Дагнер думал, что, возможно, нитдейлский шпион – или, может, тот, кого повесили, – что-нибудь рассказал Толиану о вашем отце. Но предатель, похоже, знал не все, иначе нас всех арестовали бы. Толиан из тех, кто твердит, что только мертвые никому не проговорятся. Так что он убил Кленнена, а потом стал искать в лесу меня.
– Если бы мы только знали! – сказала Брид. – А где ты прятался все то время?
– На дереве, – признался Киалан, – вместе с кроликами. Люди Толиана ломились через лес и искали меня все время, пока ты играл на квиддере, Морил, и твоя музыка досаждала им, как не знаю что. Они все повторяли, что от этого мальчишки и его треньканья у них голова идет кругом. Толиан предложил вернуться и прикончить заодно и тебя, но никто из них так и не собрался это сделать. А когда ты перестал играть, им уже надоело искать в лесу, и они ушли.
– Ты не передашь ее мне? – попросил Морил.
Киалан с готовностью прополз назад, к подставке для инструментов, и передал квиддеру на козлы. Морил взял ее и прижал к себе. Она была большая, прочная и надежная. И даже если не считать того, что она, похоже, спасла жизнь ему самому и Киалану, от нее исходило такое же ощущение спокойствия, как от морды Олоба. Морил почувствовал, что после событий этого дня квиддера почему-то ему нужна.
– Сыграй что-нибудь, – предложил Киалан.
– Нет, не надо, – возразила Брид. – Сначала мы должны решить, что делать. Мы оказались в самом центре земель Толиана, и нам непременно нужно попасть на Север. Нашу повозку все знают, и у нас нет денег. Наверное, отец собирался ехать этим путем, потому что иначе это выглядело бы подозрительно, но я за то, чтобы повернуть на восток и попытаться попасть на Север через Топь.