Спустя какое-то время Олоб принялся шарахаться то в одну сторону, ту в другую, так что колеса повозки цеплялись за кусты боярышника у обочин. Киалан начал злиться. Когда Олоб сделал это в четвертый раз, Киалан вышел из себя и обругал конька. Олоб немедленно свернул направо и, казалось, готов был вскарабкаться по крутому подъему и уйти в лес, только бы не оставаться на дороге. Морил даже испугался, что повозка перевернется. Винная бутыль завалилась набок и сшибла Брид, заставив квиддеры страшно забренчать.
– Давай вожжи мне, – предложил Морил.
Киалан сердито передал ему вожжи. Морил пристроил квиддеру себе на колени и, натягивая вожжи обеими руками и покрикивая на Олоба, попытался вернуть его на дорогу. Однако Олоб отказался выходить из кустов.
– Что на него нашло? – вопросил Киалан.
– Понятия не имею, – ответил Морил.
Однако едва он это сказал, как вдруг вспомнил сразу два случая. Во-первых, почти такой же разговор однажды случился между ним и Линайной – как раз перед тем, как Толиан вышел из леса и убил Кленнена. Во-вторых, это как Олоб стал по-жеребячьи непослушным в Нитдейле перед тем, как арестовали Дагнера.
– Быстро! – сказал он Киалану. – Враги совсем близко, и Олоб это знает. Слезай и иди через лес, пока мы не проедем мимо них.
– Откуда ему знать? – проговорил Киалан с недовольно-высокомерным видом.
– Не знаю, но это так. Отец всегда говорил, что не променяет Олоба даже на графство, и, думаю, дело как раз в этом. Вылезай же, говорю!
– Делай, что сказано, Киалан! – поддержала брата Брид со дна косо стоящей повозки.
Совершенно не убежденный, Киалан неохотно вылез и исчез среди деревьев выше по склону. Морил слышал, как его сердитые шаги стихают вдали.
– Не шуми! – крикнул он вслед, но понял, что Киалан не намерен обращать на него внимания.
Морил пристроил квиддеру в задравшуюся боком повозку и подошел к голове Олоба. Олобу страшно не хотелось выходить из куста.
– Знаю, старина, но нам нужно ехать дальше и выглядеть совсем невинно, – сказал ему Морил. – Ну, пошли же!
Олоба не сразу удалось вернуть на дорогу. Когда конь наконец соизволил начать движение, Брид пришлось вылезти и придерживать повозку, чтобы она не завалилась набок. Потом Брид залезла внутрь и попыталась поставить бутыль ровно. Олоб неохотно зашагал дальше. Судя по шуршанию и треску веток, Киалан шел вдоль дороги, держась под прикрытием леса. Морил досадовал на него за то, что тот так шумит.
Олоб уже прошел три поворота, а Брид продолжала возиться внутри повозки.
– Что ты там делаешь? – спросил Морил.
– Обуваюсь, – ответила Брид. – Если враги действительно близко, я хочу выглядеть достойно. И я спрячу в правый сапожок нож.
Вскоре сестра залезла на козлы, обутая, раскрасневшаяся и решительная.
– Я буду править, – заявила она.
Морил передал ей вожжи и повесил квиддеру себе на шею, решив, что это – его способ выглядеть достойно. Его собственная обувь к этому времени уже не казалась такой новой и нарядной, как у Брид. И к тому же Брид управлялась с Олобом лучше. Конек весьма правдоподобно изображал, что ему в жизни не приходилось преодолевать более крутых подъемов, и делал все возможное, чтобы убедить их повернуть обратно, но Брид заставляла его идти дальше. За топотом копыт Морил прислушивался к Киалану, но уже не мог уловить его шагов. К этому времени они приблизились к концу подъема. Они завернули за последний поворот дороги, и Олоб прянул в сторону.
– Умница наш Олоб, – заметила Брид.
Поперек дороги стояли крепкие деревянные козлы. Они не перекрывали дорогу целиком, но были расположены так, что повозка мимо них проехать не могла. Рядом топтались несколько мужчин, а один из них сидел прямо на козлах. К ужасу Морила, все они были в полном боевом снаряжении. На каждом был стальной шлем и стальная кираса с заостренным передом, отчего грудь каждого стала как у голубя. Под доспехом были куртки и штаны из прочной кожи. На поясах висели длинные мечи в черных кожаных ножнах.
Брид остановила встревоженного Олоба.
– Вы не уберете ваши козлы? Нам нужно проехать, – высокомерно сказала она.
На самом деле она испугалась и оробела, однако солдат было так много, что она почувствовала, будто у нее есть зрители.
Трое мужчин неспешно двинулись вперед.
– По какому делу вы едете? – спросил один из них.
Еще двое подошли и заглянули в повозку, словно проверяли, что в ней везут.
– Пьяницы, судя по бутыли, – сказал один из них, и оба издевательски засмеялись.
– Мы – музыканты, – объявила Брид. – Вы разве не видите?
– Раз так, покажи лицензию, – сказал первый мужчина и протянул за ней руку.
Брид секунду поколебалась, но потом достала лицензию из ящичка под козлами и протянула бумагу. Стражник бросил на нее небрежный взгляд:
– Кто из вас Кленнен?
– Это мой отец, – ответила Брид. – Его убили четыре дня тому назад.
– Тогда у тебя нет лицензии, – заявил мужчина. – Так ведь?
– Нет, есть! – возразила Брид. – Мы имеем право выступать по этой лицензии в течение шести месяцев. Таков закон, и не говорите мне, будто это не так.
– В других графствах, может, закон и таков, но только не в Южном Дейле, – ухмыльнулся мужчина. – Ты не прочла то, что написано мелким шрифтом. – Он развернул свиток и неопределенно ткнул пальцем в нижнюю его часть. Когда Брид наклонилась, чтобы посмотреть на текст, он быстро отдернул руку и дал бумаге скрутиться обратно. – Очень жаль, – сказал он. – Придется вам ехать и давать объяснения.
– Там вовсе не написано ничего такого! – гневно сказала Брид. – Вы все придумали. Эта лицензия в полном порядке, и вам это известно!
Мужчина перестал ухмыляться.
– Будешь делать то, что тебе сказано, – отрезал он.
Он кивнул одному из своих людей, и тот взял Олоба под уздцы. Остальные отодвинули козлы. Тот, кто держал Олоба, потянул его вперед, и отчаянно упирающийся конек вынужден был идти. Брид и Морил ехали в повозке, чувствуя себя совершенно беспомощными. Было совершенно ясно, что кто-то – видимо, Толиан – дал приказ останавливать всех проезжающих. Морил обернулся назад и увидел, что солдаты снова ставят козлы поперек дороги и рассаживаются, поджидая других путешественников. Он прикинул, нельзя ли спрыгнуть с повозки и броситься наутек. Но по обе стороны шло по солдату, так что попытка казалась безнадежной. Похоже, единственная надежда состояла в том, чтобы воспользоваться способом Кленнена и прикинуться невинными.
Они проехали шагов двести – очень трудных и тряских шагов, потому что Олоб был страшно испуган и не желал двигаться, как ни поносили его солдаты, – и оказались у развилки. Солдат потащил Олоба по дороге, уводившей вправо от главного тракта. Морил совершенно забыл об этой дороге. Ведь Киалану придется ее пересечь!
– Куда ведет эта дорога? – спросил он у сестры.
– В еще одну маленькую долину, – тихонько ответила Брид. – Мы там ночевали в позапрошлом году. Ты не помнишь? Морил, они ведь нас отпустят, правда?
Морил посмотрел на солдат.
– Мы ничего плохого не сделали, – осмотрительно ответил он.
Однако при этом он вспомнил о винной бутыли и пожалел, что они не избавились от нее.
Справа в лесу хрустнула ветка. Морил невольно дернулся на звук – и поспешно отвернулся снова, надеясь, что солдаты этого не заметили. Он очень ясно увидел, как Киалан смотрит сверху на повозку – встревоженно и немного недоуменно, словно не понимая, что произошло. Морил уставился на дорогу, от всей души желая, чтобы Киалан пересек ее, пока у него еще остается шанс пробраться на Север. Однако он очень опасался того, что Киалан решит идти следом за повозкой.
Деревья расступились, словно закончился туннель, – и они въехали в долину. Брид тихо застонала. Первыми их встретили две группы солдат, явно несшие дозор, а дальше виднелись палатки, оружие, кони и еще очень много солдат. Долина была длинная и извилистая, так что половины ее не было видно, однако не оставалось сомнений в том, что и невидимая ее часть тоже заполнена солдатами, оружием и палатками.
Ближайшая палатка была самой большой. Перед ней стояло кресло, а в кресле сидел Толиан. Он повернул голову, чтобы посмотреть на выезжающую из-за деревьев повозку. Насколько можно было судить на таком расстоянии, Толиан улыбнулся. И Морил сразу понял, что уловки Кленнена им на этот раз не помогут.
– Слезайте, – сказал один из солдат Брид и Морилу.
Морил смутно припомнил, что, когда они останавливались здесь в позапрошлом году, в долине были засеянные поля. Теперь от полей остались одни воспоминания. Пока их вели к Толиану, Морил видел только солдат, которые по всей долине отрабатывали построение или учились обращаться с оружием. Воздух был полон приказов и ругани и густого теплого запаха множества людей и лошадей. Травы – или, возможно, посевы – были полностью вытоптаны, за исключением небольшой полосы зелени вокруг палатки, где сидел Толиан.
Толиан зна́ком велел солдатам заставить Брид и Морила встать на краю зеленой лужайки и перевел свой тусклый взгляд с них на солдат.
– В повозке были только эти двое? – спросил он.
Морил воспользовался возможностью оглянуться через плечо, проверяя, что стало с Олобом и повозкой. Он был рад обнаружить, что солдаты до сих пор мучаются, пытаясь привязать непослушного коня к дереву у дороги.
– Могу я попросить твоего внимания, кузен? – услышал он слова Толиана и поспешно повернулся обратно.
Голос у Толиана был раздраженный, однако, когда Морил посмотрел на графа, Толиан улыбнулся. Его можно было бы счесть приветливым, несмотря на странные непрозрачные глаза.
– Мы ведь родственники, правда? – уточнил он.
Морил немного подумал.
– Наверное. Моя мать – ваша тетка.
– Двоюродная тетка, – поправил его Толиан. – Так что мы с вами – троюродные, надо полагать.
– Я удивляюсь, что вы вообще его признаете, – вмешалась Брид, – если учесть…
– А почему бы и нет? – отозвался Толиан. – Вам от этого не хуже. Но не заблуждайтесь насчет того, будто я дам вашей матери приданое. Ни гроша она не получит. Я готов выполнить волю моего деда. Ганнер – дурак, если рассчитывает, будто я ради Линайны сделаю его богачом.