– Спасибо, – прошептал он, и ему показалось, что Брид слабо шевельнулась.
Он перерезал ножом несколько прочных веревок, и, наконец освобожденный, Киалан повалился на траву. Он все еще был без сознания.
Морил наклонился и потеребил его.
– Киалан! – позвал он.
Услышав свое имя, Киалан пришел в себя. Морил почти пожалел об этом, потому что лицо Киалана внезапно исказилось от боли и отчаяния.
– Все в порядке, – прошептал Морил. – Все спят. Скорее. Я не знаю, сколько это продлится.
Киалан встал на ноги. Он двигался с большим трудом и морщился при каждом усилии. Он изумленно посмотрел на Толиана, который лежал на земле, уткнувшись головой в руки, на Брид и на безмолвную долину, заполненную спящей армией.
– Боги! – сказал он. – Это – твоя квиддера?
– Да, – ответил Морил. – Быстрее.
Он бросился обратно к Брид и потряс ее. Брид перевернулась, но не проснулась.
Киалан, хромая, подошел к ним.
– А что, если не будить ее? – предложил он. – Тогда, когда она проснется, мы поймем, что и остальные проснулись.
И он был совершенно прав. Морил оставил Брид и бросился к повозке. Сила Киалана, думал он на бегу, в его живом уме. Олоб тоже дремал – а ведь без него никуда!
Морил прищелкнул пальцами у конька под носом:
– Олоб! Барангаролоб!
Олоб потряс головой и изумленно посмотрел на мальчика. Морил отвязал коня и бегом подвел к Брид, хоть Олоб и очень возражал против того, чтобы приблизиться к врагам – даже спящим. Морил тащил конька под уздцы и думал о том, как странно выглядит долина, заваленная неподвижными телами. Он подвел Олоба к Брид и открыл дверцу в задке повозки, чтобы сестру легче было уложить внутрь. Квиддеру он бережно вернул на ее место на полке. Она все еще слабо вибрировала.
– Выброси винную бутыль, – предложил Киалан. – Давай по возможности облегчим повозку.
Морил выпихнул огромную бутыль. Она приземлилась с плеском и стуком, способными разбудить даже мертвого, но Брид и ухом не повела, а остальные тем более.
Киалан рассмеялся:
– Подарок Толиану. Информация, которая ему и так известна, и деньги, которые ему не нужны. Пусть выпьет за наше здоровье.
Эта мысль вызвала у Морила сдавленный смешок, но он ничего не ответил. Ему казалось, что его голос может легко разбудить спящих. Он забрался в повозку и выбросил почти все покупки Дагнера: свечи, муку, чечевицу и остатки ревеня.
– О, вот это ему должно страшно понравиться! – пропыхтел Киалан.
Хотя ему по-прежнему было трудно двигаться, Киалану удалось приподнять Брид и по пояс втащить ее в повозку. Там ее подхватил Морил и заволок внутрь, где она снова свернулась, тихо вздохнув. Киалан сел рядом с ней. Морил запер дверцу и забрался на козлы.
– Давай, Олоб, – прошептал он. – Беги. Беги что есть мочи!
Олоб тряхнул головой и тронулся. Он не стал бежать, но быстро потянул повозку по изрытой земле обратно к дороге. Когда они оказались под деревьями, Морил обернулся назад. Толиан лежал у кучи провизии. Позади него Морил различил слабую дымку, тихо колебавшуюся над всей долиной. Сила квиддеры еще действовала.
– А как насчет солдат на дороге? – спросил Киалан, когда копыта Олоба застучали по проселку.
– Не знаю, – встревоженно признался Морил.
Он не представлял себе, насколько далеко распространилась сила квиддеры, – и к тому же, когда он играл, временная застава находилась у него за спиной. Вот они выехали на главную дорогу, Морил затаил дыхание, а Киалан наклонился вбок, чтобы увидеть преграду.
Солдаты у козел тоже спали. Большинство из них лежали на дороге голубиной грудью вверх и храпели. Один спал, положив руки на козлы, – в страшно неудобной позе.
Киалан тихо хохотнул:
– Отлежит себе все, что можно!
12
Им предстоял короткий, но крутой подъем. После этого они оказались на зеленом просторе последнего плато. Вдали им был виден лес Марки – ярко-зеленый, позолоченный вечерним солнцем. А за ним, обманчиво близко, высился серый массив Северных гор.
– Вот теперь точно пора бежать, Олоб, – сказал Морил.
И Олоб побежал. Это нельзя было назвать галопом (Морил ни разу в жизни не видел, чтобы Олоб скакал галопом), но он бежал, и бежал так быстро, как никогда прежде. Позади него облегченную повозку мотало из стороны в сторону и подбрасывало на ухабах. Киалан уперся ногами в бортик повозки и попытался придерживать Брид, но их все равно бросало, качало и трясло, так что можно было только удивляться тому, что Брид не просыпается. Однако Брид продолжала спать. Она только пару раз пошевелилась, когда ударилась о бортик повозки. В душе у Морила зародилась надежда, что ее сон продлится до тех самых пор, когда они доберутся до леса Марки. Там повозку будет не видно среди деревьев – и у них появится неплохой шанс не попасться Толиану.
– Как ты это сделал? – прерывистым голосом спросил Киалан, перекрикивая шум колес и стук копыт. – Этот сон?
Морил не мог объяснить этого – так же как Дагнер не мог объяснить, как он сочиняет песни.
– Просто поразмыслил хорошенько, – ответил он. – Ты сказал много такого, что мне помогло.
Они проехали еще полмили.
– Мне приснился странный сон, – сказал ему Киалан. – Там, пока я был связан. Мне снилось – ой, вот это удар! – снилось, что ты привел меня к могиле твоего отца у озера и открыл доску, которую я вырезал, словно это была дверь. А потом ты сказал: «Ты не мог бы ненадолго туда забраться? Я позову тебя, когда не страшно будет выйти». И… слушай, а что будет, если мы потеряем колесо?.. И я вошел туда и заснул. Что ты на это скажешь?
– Не знаю, – ответил Морил. – Может, я это и сделал. Позади нас никого нет, а?
Там никого не было, хотя они едва могли этому поверить. Похоже, на всем широком плато не было ни души. Виляя из стороны в сторону, они прогромыхали по дороге через деревню, которая тоже выглядела спящей. Олоб продолжал бежать, но уже тяжело дыша, а Брид все еще спала. Солнце садилось, и лес был уже недалеко. Казалось, будто сумерки выходят из-за деревьев и растекаются по зеленой равнине. Позади гор стали собираться густые облака. Закатное солнце пронизало их резкими розовыми лучами и залило озерами желтой влаги.
– Знаешь, – отрывисто проговорил Киалан, – когда я подумал… в долине… что на этот раз нам не спастись… мне захотелось извиниться. Я ведь был очень противный, когда только попал к вам, правда?
– Мы тоже, – ответил Морил через плечо. – Мы же не знали, что тебе пришлось пережить. В Холанде было очень жутко?
Последовала громыхающая, тряская пауза.
– Да, – сказал наконец Киалан. – Но дело не только в этом. Я не понимал. Мне казалось, что вы все… нищие, что ли… И я подумал: о, вши, и невежество, и тому подобное на всем пути на Север! И мне было противно.
Морил рассмеялся:
– По тебе это было заметно.
Когда они добрались до опушки леса, солнце как раз село. Олоб уже много лет не бегал так долго. В сгущающихся сумерках Морил видел, как от спины конька валит пар. Бока под алой упряжью тяжело вздымались. Дорога среди деревьев пошла вверх, и, хотя подъем не был крутым, Олоб побежал медленнее.
– Дальше лучше шагом, – сказал Морил. Ему было до боли жалко коня. – С него хватит.
И Олоб перешел на усталый шаг, и все вдруг показалось в десять раз более мирным. Они услышали перекличку птиц в высоких буках у них над головами.
– Вот это да! – ахнула Брид, садясь. – Где мы? Почему у меня все тело болит?
Морил знал, что этот момент настанет, но надеялся, что это произойдет чуть позже, что они успеют углубиться в лес и Олоб немного отдохнет… Они рассказали Брид, что произошло.
Она немного обиделась:
– Сделали из меня какой-то измеритель сна! Ничего себе!
– Это была очень даже хорошая мысль, – заявил Киалан, – хотя самого себя хвалить и не пристало.
Но Брид было уже не до того. Она поняла, что теперь Толиан бросится за ними в погоню, и страшно занервничала. Она все оборачивалась назад и умоляла Морила побыстрее добраться до опушки. Морил тоже обернулся. Между стволами деревьев он увидел только темнеющую зелень предгорий и длинную полосу дороги. Она была пустынной.
– Как только мы поднимемся до конца этого склона, будем в лесу. Олоб устал.
Под деревьями быстро сгущалась темнота, но было еще достаточно светло, чтобы увидеть, как оттуда появились люди верхом на конях и стали медленно спускаться по склону от скалистых гор. Однако Олоб совсем не встревожился. Морил доверился коню и остался на дороге, несмотря на умоляющий шепот Брид. И все-таки было довольно страшно, когда всадники, заметившие повозку, повернули к ней и поехали быстрее. Они почти мчались им навстречу.
Их оказалось трое. Они остановили коней у повозки, и Олоб тоже встал. Киалан выпрямился во весь рост и уставился на предводителя всадников. Тот воззрился на Киалана в ответ.
– Сумасшедший! Зачем ты приехал на Юг? – вопросил Киалан и разрыдался.
Хотя Брид и Морил никогда не назвали бы отца сумасшедшим, они почему-то сразу догадались, что этот всадник – Керил. Они смотрели на то, как Киалан неловко вылезает из повозки, а мужчина спешивается и обнимает его, – и нисколько не засомневались в своих догадках.
– Кониан… Они его повесили! – воскликнул Киалан.
– Знаю. Слышал от рыбаков, – ответил Керил. – Я приехал за тобой. Надеялся, что Кленнен будет знать… А где Кленнен? – спросил он, не договорив.
– Мертв, – ответила Брид и тоже заплакала.
Морил сидел на козлах, чувствуя, как у него по лицу бегут слезы. Ему казалось, что он плачет из-за всего случившегося, потому что теперь он остался один и так будет всегда.
– Тут армия, – сказал Киалан. – Толиан собрал армию, чтобы напасть на Север. В долине, чуть дальше. Наверное, они уже отправились в погоню за нами.
Керил переглянулся со своими спутниками:
– У нас в лесу небольшой отряд. Насколько велика его армия?
– Довольно большая, – ответил Морил, шмыгая носом. – В той части долины, которую мы видели, было пятьсот человек, поделенных на три больших полка, и сто всадников. Но это, наверное, только четверть всей армии.