Морилу тоже здесь нравилось. Ему нравилось оживление, беззаботность, то, как люди бросались к Керилу и говорили ему, что хотели. Он не мог представить себе, чтобы такое делали на Юге. Морилу нравился Керил. Ему нравилась Халида, мать Киалана. Ему нравилось проводить время с Киаланом, он был в восторге от постоянно звучащей музыки. Но ему было слишком жарко в городе и почти нестерпимо жарко в доме. И он то и дело убегал на склоны гор, просто не мог иначе. Ночью было хуже всего, и, когда мог, он ложился спать в саду. Когда Халида узнала об этом, она отвела ему комнату на первом этаже, которая выходила в один из садов. Морил был благодарен, но почти не заходил к себе в комнату и ночевал в ней только в дождь.
Брид с Киаланом обсудили это между собой и пошли посоветоваться с Керилом.
– Да, – сказал граф, – боюсь, что рано или поздно он снова отправится бродить по стране. Но надеюсь, что не сразу. Я в долгу перед Кленненом и хочу позаботиться о том, чтобы его сын получил образование.
После этого разговора Брид наблюдала за Морилом, как орлица. Морил не выказывал желания уехать. Казалось, он был рад учиться. Он много играл на своей квиддере вместе с Киаланом, аранжировал старые песни и пытался сочинять новые. Он ездил верхом с Киаланом и Брид, гулял с ними по холмам. Но ему было неспокойно, и Брид это чувствовала.
Теперь, когда перевал Фленн был перекрыт, с Юга новостей почти не приходило. Прошел месяц, прежде чем рыбаки принесли известие о том, что Толиан действительно погиб под обвалом, а его солдаты, большинство которых забрали в армию насильно, разошлись по домам. Спустя какое-то время приехал торговец и рассказал, что на Юге теперь очень тихо. Когда Керил стал расспрашивать его подробнее, он подтвердил, что бароны и графы сильно потрясены. Однако причиной затишья стали простые люди. Они ничего не предпринимали, но графы их опасались. Они даже не осмеливались предложить Северу мир, чтобы это не послужило поводом к бунту.
Спустя еще месяц в Ханнарт въехала повозка. Судя по черной грязи на колесных осях, она прошла через Топь. Повозка была очень аккуратная, раскрашенная в зеленый и золотой цвета. Правила ею хорошенькая светловолосая девушка. Рядом с ней на козлах сидел мечтательный мужчина с узким лицом и жидкой седеющей бородкой, который осматривал жизнерадостный Ханнарт и умиротворенно улыбался. Мелкие золотые буквы на боку повозки говорили, что он – Хестеван-менестрель.
Жители Ханнарта поняли, что их ждут музыка и новости с Юга. Немало народу пошло за повозкой, пока она тряслась по городским улицам по дороге к дому графа.
– О, смотри! Менестрель! – сказала Брид Киалану.
– Ты с ним знаком? – спросил Киалан у Морила.
– Я о нем слышал, – ответил Морил.
Он посмотрел на доброе лицо и мечтательные глаза Хестевана и вдруг подумал, что, наверное, сам будет выглядеть именно так – когда станет старше.
Повозка остановилась. Пегая лошадка шумно выдохнула, словно говоря: «Хорошо. На сегодня хватит, уж увольте».
Полотняный верх немного отодвинулся, и третий путешественник неуверенно встал на ноги.
– Дагнер! – завопили Брид и Морил.
Они бегом бросились к повозке и повисли у брата на шее.
– Откуда ты взялся? – спросила Брид.
– Как тебе удалось освободиться? – спросил Морил.
– Меня вызволил Ганнер, – ответил Дагнер после того, как перевел дух и вылез из повозки. – Он славный дядька. Я успел узнать его с лучшей стороны. Оказывается, он пытался нас догнать, но не нашел и вернулся в Маркинд. А потом… не знаю, что ты сказал этому старому снобу-судье, Морил, но когда меня снова к нему привели, он и его подручный уже не были так уверены в том, что я в чем-то виновен, и все спрашивали меня насчет Ганнера. Так что я сказал им, что он женился на матери, и они отправили гонца в Маркинд, чтобы спросить, так ли это. Это было великолепно! Как только Ганнер узнал, что я в тюрьме, он явился в Нитдейл и поднял такой шум! А пока он этим занимался, пришло известие о том, что Толиан погиб. Ганнер тут же уволил судью и сказал, что теперь берет власть в свои руки. Он был молодцом! И к тому же выпустил половину заключенных. Но из-за того, что я действительно передавал запрещенные сведения, мать решила, что мне лучше на время уехать на Север, и договорилась с Хестеваном, чтобы он меня отвез.
– Как мать? – спросил Морил.
– Счастлива, – ответил Дагнер. – Носится по дому и все время смеется. Не знаю почему – но когда она услышала о том, что перевал Фленн завалило камнепадом, то вздохнула и сказала, что, значит, теперь вы с Брид в безопасности. И она отправила со мной вам двоим письмо.
Брид с Морилом схватили письмо и нетерпеливо склонились над ним. Это было подробное, хорошее письмо о том, как Линайна живет в Маркинде. Мать писала обо всем подряд, начиная с пестрых коров и кончая крышей, по которой прошелся Морил, напоминала Брид об одном, а Морилу о другом, передавала привет от Ганнера… И для Морила это было письмо от дальней знакомой. У него было такое чувство, будто это послание с тем же успехом могло быть адресовано помощнику пекаря за углом. Ему было грустно, что он так к этому относится, но ничего с этим поделать не мог.
– Какое чудесное письмо! – воскликнула Брид. – Я его сохраню.
Пока они читали послание от матери, хорошенькая дочь Хестевана отвела лошадь с повозкой на конюшенный двор. Морила это раздосадовало, потому что ему хотелось поговорить с Хестеваном. Он побежал на конюшню, но зеленая повозка уже стояла в каретном сарае пустая, рядом с поблекшей розовой. Морил снова вернулся на двор. Дагнер на радостях стал непривычно разговорчивым.
Когда Морил вернулся, он как раз говорил Киалану:
– Сказать вам одну удивительно глупую вещь? Ни за что не поверите!
– Посмотрим, – отозвался Киалан.
– Так вот, – объявил Дагнер, – я теперь граф Южного Дейла! Они меня не признают, – поспешно добавил он, когда Киалан громко расхохотался. – Ничто не заставит других графов облечь меня властью. Но это правда. Толиан не был женат, а при обвале на перевале всех его двоюродных братьев тоже убило… Кстати, потом обязательно расскажете мне в подробностях, что же там все-таки случилось… И единственный живой наследник – это я. А после меня – Морил. Честно!
Морил молча стоял на людном дворе, предоставив Брид и Киалану громко изумляться этому известию. Теперь он понял, какую мысль он так долго гнал от себя. Это все было его рук дело. Он устроил катастрофу и убил так много людей, что теперь графом стал Дагнер. Никто не сомневался в том, что Морил поступил правильно. Он спас Север, предотвратил войну и отомстил за Кленнена и Кониана. Но сам Морил понимал, что взял грех на душу. Он сделал это потому, что убили Олоба. Держа в руках квиддеру, он верил, будто решился на это из-за Кониана, из-за Кленнена, из-за Дагнера и ради Севера, но на самом деле все было из-за Олоба. И ему было стыдно. Ведь он обманул квиддеру. Вот что самое страшное. Если ты встаешь во весь рост и говоришь правду неправильно, то она перестает быть правдой, хоть и не теряет своей силы. Морил понял, что он недостаточно взрослый и мудрый, чтобы пользоваться таким мощным орудием, как эта квиддера.
В тот вечер был устроен пир в честь Дагнера, Хестевана и Фенны, дочери Хестевана. Керил попросил Хестевана спеть. Хестеван пел: старинные песни, новые песни – и многие из них Морил услышал впервые. Когда Хестеван пел, все забывали о том, кто поет, и думали только о песне. На Морила это произвело огромное впечатление. А потом Хестеван рассказал историю. Ее Морил тоже не знал. И когда Хестеван ее рассказывал, мальчик опять забыл о том, кто ее рассказывает, и только переживал ее события. Морил понял, что ему еще многому следует научиться.
А потом спеть попросили Дагнера. Дагнер нервничал, но, как это ни странно, был готов выступить.
– Ха! – пробормотала Брид. – Ему просто хочется произвести впечатление на Фенну, вот и все.
Но какова бы ни была причина, Дагнер взял свою квиддеру, которую ему принес Киалан, настроил ее и спел ту песню, которую попытался закончить вместо него Морил. И Дагнер сделал это совсем не так, как Морил, – и к тому же изменил начало. Теперь оно звучало так:
Пойдем со мной, пойдем со мной!
Скворец зовет нас за собой.
Не знаю я, куда идем,
Но важно лишь, что мы идем.
Киалан посмотрел на Морила и наморщил нос, показывая, что ему больше понравился вариант Морила. Мальчик улыбнулся. Все должны поступать по-своему. Пока Дагнер пел свой «Цвет в голове», Морил тихо выскользнул из-за стола, нашел старую квиддеру, повесил ее на плечо и подошел туда, где Хестеван утолял жажду пивом, устроившись у открытого окна. Похоже было, что Хестевану слишком жарко – как и самому Морилу.
– Пожалуйста, – сказал ему Морил, – возьмите меня с собой, когда будете уезжать.
– Ну… – с сомнением проговорил Хестеван, – я собирался уехать тайком сейчас, пока никто меня не замечает.
– Я так и понял, – ответил Морил. – Возьмите и меня. Пожалуйста!
Хестеван поднял на него рассеянные, мечтательные глаза, которые, как не сомневался Морил, видели вдвое больше, чем глаза обычных людей.
– Ты ведь второй сын Кленнена, да? – спросил он. – Как тебя зовут?
– Танаморил, – сказал Морил. – А еще меня зовут Осфамероном, – добавил он, надеясь, что это расположит Хестевана к нему.
Менестрель улыбнулся.
– Ну что ж, – проговорил он. – Поехали.
Энциклопедия Дейлмарка
Адон, имя, означающее «великий властелин». Имеет несколько конкретных приложений.
1. Одно из тайных имен Единственного.
2. Имя или титул короля Дейлмарка, прославленного героя, о котором сложено множество песен и легенд. Адон был графом Ханнарта; вторым браком он женился на Маналиабрид из Бессмертных. Когда Адон вместе с нею и Осфамероном-менестрелем пребывал в изгнании, он был убит своим злокозненным сводным братом