— Я мимо шла, — обронила Сьюзен Моват, — и надумала зайти.
— Как это мило с вашей стороны, — ответила Кейт. — Будьте любезны, проходите.
Голос Кейт звучал вежливо, зато нервы ее разом как узлом стянуло, и, проводя гостью в гостиную, Кейт чувствовала, как жаркая краска расползается по ее щекам. Жена пастора была всем, чем могла бы быть она, Кейт Ниммо: хозяйкой дома священника при церкви, вершительницей судеб в швейном кружке и за ежемесячным Столом чаепития, особой высокой общественной значимости в городе. Невзрачная грудь Кейт не копила в себе больших запасов зависти. Зато эта самая женщина, ее гостья, своим острым язычком и покровительственной манерой частенько причиняла Кейт боль и тем вызвала у нее глубокую антипатию.
— Надеюсь, вы здоровы, — с показной бодростью произнесла Кейт, когда Сьюзен села. — И ваш муж тоже.
— Пастор, — ответила миссис Моват, отвергая всякую фамильярность, — здоров.
Молчание. По всем правилам ливенфордского этикета теперь гостья должна была спросить о муже хозяйки дома, но Сьюзен Моват этого не сделала, и это упущение задело Кейт за живое. Скрывая раздражение под все той же показной бодростью, она заговорила:
— Ну разве не дивная стоит погода для этого времени года? Дэниел вчера заметил, что более превосходного июля он не помнит. Должна сказать, что его сладкий горошек чудо как хорош.
В ответ Сьюзен Моват лишь коротко хмыкнула. Она водрузила на свой длинный костистый нос пенсне в золотой оправе и оглядела комнату, будто высматривая следы бедности или запущенности.
— Он все еще проводит эти молитвенные бдения на свежем воздухе в Далреоче?
Красная краска еще жарче вошла в землистый цвет щек Кейт. Сделав немалое усилие, она сумела ответить здраво:
— Да, он по-прежнему ездит туда. Таков его способ возделывать виноградник. Труд скромный, может быть! Но тем не менее это труд Господень.
Вновь молчание. Кейт всячески сдерживалась, напоминая себе о роковых последствиях потери самообладания. Нет уж, нет, она не может позволить себе роскошь быть обидчивой. Наверное, она преувеличивает. А то и вообразила себе всякого. И в конце концов, наверняка общественная значимость визита Сьюзен Моват была вполне достаточным воздаянием, чтобы претерпеть любые мелкие пренебрежения и оскорбления. Кейт выдавила гостеприимную улыбку:
— Выпьете со мной чая?
— Признательна вам, — покачала головой миссис Моват. — Но я здесь по другому поводу. Ваша племянница дома?
— Нет, она ушла.
— Хм! — Все то же зловещее хмыканье сорвалось с уст Сьюзен Моват. — Мне представляется, она много времени проводит вне дома.
— Грейси любит прогуливаться, — пояснила Кейт.
— Воистину. — Холодная усмешка скривила губы Сьюзен Моват. — Притом, что есть с кем.
Кейт почувствовала, что теряет присутствие духа. Сердце, часто беспокоившее ее и, как она не раз убеждалась, бывшее и впрямь слабым, тяжело забухало в груди. Вдруг она разом пожалела, что не осталась у себя наверху, не лежала себе тихонько, притворившись, что ее нет дома, что вообще впустила Сьюзен Моват в дом.
— Это просто старая история, на Грейси наговаривают, — с трудом произнесла Кейт.
— Старая история! — презрительно воскликнула Сьюзен Моват и осуждающе выпрямилась. — Кейт Ниммо, как это ни прискорбно, но я почитаю своим долгом уведомить вас. Всему городу известно, что ваша племянница Грейси путается с Дэвидом Мюрреем, пытаясь разорвать его помолвку с Изабель Уолди.
У Кейт подпрыгнуло и без того колотящееся сердце.
— Не могу поверить этому, — возразила она.
— Как же! — воскликнула жена пастора, вложив в этот возглас все свое презрение. — Зато весь город верит этому. Их видели в Маркинче и несколько раз в Дамбреке. Я своими ушами слышала, как Дэви, бедняга, выставил ее вон. — Она торжествующе смолкла, откинув голову и плотно прижав локти. — Вам наверняка известно, что Грейси Линдсей с самых первых дней в академии вела себя как дерзкая, развязная девчонка. А теперь, по возвращении, она намного хуже. Я бы рассказала вам историйку-другую, если бы осмелилась рот открыть, до чего она нынче дошла, но я никогда не позволю, чтоб говорили о том, будто я раздуваю скандал, нет и нет, а только о том, что я прекратила его, вот зачем сегодня я здесь, Кейт Ниммо. — Ей не хватило воздуха, и она сделала очередную паузу, с дрожью набираясь вдохновения, прежде чем ринуться дальше. — И вам самой известно, что ваш муж всегда души не чаял в Грейси Линдсей, мечтая о ней на уроке Библии, еще когда у нее юбчонка едва колени прикрывала. Только вчера бальи Уолди напомнил об этом пастору. Можно бы сказать, мол, тогда она еще школьницей была. Но нынче-то она не школьница. С тех самых пор, как она вернулась, он, как помешанный, позволяет ей бегать по фотостудии туда-сюда в любое время, под руку ее берет, когда они пустошь переходят.
Кейт знала: последнее обвинение — полная ложь. И все же оно сокрушило ее. Дэниел такой дурак, что, глядя на его поступки, любой может прийти к пагубным выводам. Мысли Кейт путались, и, по крайней мере, на данный момент сил бороться у нее не осталось. Всякий цвет сошел с ее лица, и оно сделалось совсем серым. Она беспомощно сидела, пока пасторская жена вставала и рывками натягивала перчатки, готовясь к завершающей речи.
— Сожалею, что мне пришлось высказать свое мнение таким образом, Кейт Ниммо, но долг мой был мне ясен. Может быть, вы все еще способны что-то сделать с этим. Посмотрим. Но одно скажу вам откровенно. У нас есть молодые люди, о ком мы думаем и кого оберегаем, приличные богобоязненные молодые люди вроде моего сына и его приятелей. Так вот, если вы не предпримете мер, чтобы прекратить этот откровенный скандал в городе, тогда, уж поверьте, их предпримут другие!
Кейт ничего не ответила. Все еще будто в тумане, она видела, как Сьюзен Моват напоследок бросила на нее сожалеющий взгляд и величественно выплыла из гостиной. Кейт, даже если бы ей жизнь пришлось спасать, не в силах была с места сдвинуться. Лишь когда хлопнула входная дверь, она наконец поняла, что гостья ушла.
Звук этот вывел Кейт из оцепенения. Ее передернуло, будто на нее обрушился ледяной душ, и медленная волна неописуемых эмоций накрыла ее. Только теперь до нее полностью дошел смысл сказанного.
И с ней позволяют себе так говорить в ее же собственном доме… и кто? Сьюзен Моват, подумать только! Волна за волной накатывали на нее: боль, горечь и унижение… о, унижение сильнее всего!
И не в том дело, будто она поверила обвинениям против Дэниела. Слишком хорошо она его знала… Поверить, будто он способен на такое! Но этого хватило, чтобы своей нежностью он предоставил клеветникам случай развязать языки. А была ли то просто нежность? По словам жены пастора, он «души не чаял» в Грейси всю ее жизнь. Острая боль ревности впилась Кейт в грудь.
Что до Грейси… явилась сюда незваная, с милым, льстивым своим обхождением да с гладким, улыбчивым личиком… она была и корнем, и стволом всей этой напасти. Темный гнев заполонил сердце Кейт, выдавил блестящие слезинки из ее глаз. Она встала и пошла на кухню. Уж она покажет Грейси!.. Да и Дэниелу тоже. Она не из тех женщин, с кем можно так обращаться.
— Грейси! — позвала она каким-то неожиданно чужим голосом.
Ответа не последовало. Грейси еще не вернулась.
Подойдя к окну, Кейт села, грудь ее взволнованно вздымалась. Нервно сцепив руки, она ждала.
Надвигались сумерки, когда Грейси вернулась. Она прошла через калитку. Входная дверь открылась почти бесшумно, и молодая женщина оказалась в прихожей: на лице задумчивость, фигура расслабленная, будто устала до крайности. Постояла так, а потом сняла легкое пальто и тихо двинулась по коридору, похоже, с намерением добраться до своей комнаты незамеченной. Но, сделав всего несколько шажков, остановилась, увидев, что Кейт стоит у лестницы, загораживая ей путь.
— Это вы, тетя Кейт. Едва не напугали меня.
Кейт не ответила. Она стояла, одной рукой ухватившись за перила лестницы, а другую крепко прижимая к боку. Черты ее лица были неразличимы, и все же в тени коридора оно казалось каменным, а все ее тело до странности застывшим.
Погруженная в собственные грустные мысли, Грейси не заметила странности в поведении Кейт. И шагнула вперед:
— Я наверх пойду, тетя Кейт. Ужинать совсем не буду.
Кейт еще крепче вцепилась в перила. Ее голос, силившийся одолеть суматошное буйство в груди, звучал сдавленно:
— Совсем без ужина! Какая жалость! Не пожелаешь ли, чтобы я тебе в комнату чего-нибудь принесла? Может, кусочек цыпленка и бокал хереса? — Поначалу непривычная ирония не дошла до цели: Грейси взирала на Кейт с легким недоумением. — Никакого труда не составит, ты ж понимаешь. Почему бы тебе все свои пожелания не выложить? Для меня большая честь служить вам. — Теперь уже Кейт всю трясло. Не в силах и дальше выдерживать насмешливый тон, она выпалила: — Ты где была?!
Пауза. После нее Грейси медленно произнесла:
— Ездила на машине прокатиться до озера.
— С кем?
— С Фрэнком Хармоном. Но в самом деле, тетя Кейт… — В голосе Грейси боль мешалась с удивлением.
— Мне отвечать не надо! — визгливо оборвала ее Кейт. — Я тебя вполне наслушалась. Ты, с глазищами своими и миленькими мечтаниями… Больше в этом доме нет места для нас обеих. Понимаешь, что я тебе говорю? Ступай в свою комнату сегодня вечером хоть с ужином, хоть без. Но завтра ты должна найти себе другое пристанище.
Пульсирующая тишина. Грейси стало видно лицо Кейт, и это зрелище заставило ее провести рукой по глазам, словно сметая образ, который никак не мог быть подлинным. Внезапно в голову ей пришла мысль.
— Если вы считаете, что я мало вам даю, то я смогу платить по два фунта в неделю.
Раненная в самое уязвимое место, Кейт налилась еще большей горечью.
— Так ты думаешь, что в деньгах дело? Что ж, ошибаешься. Могла бы тут за так оставаться, если бы вела себя как следует. А теперь… а теперь я тебя не взяла бы, предложи мне хоть целое состояние.