— Потерпи немного, ты скоро тоже станешь миллионером, — отозвался Джим.
— Наверное, приятно иметь все, что хочешь, — продолжал малыш.
— Еще бы! Но, знаешь, почти все миллионеры были сначала чистильщиками обуви, — ответил Джим, стараясь его утешить.
— Ох, сколько же сапог им пришлось вычистить, прежде чем они нажили столько денег! — вздохнул Джейми.
— Да, немало! Но не все они умели хорошо чистить сапоги. И потому многие из них стали строить железные дороги.
Продолжая объяснять своему маленькому компаньону, откуда берутся миллионы, Джим скоро заметил, что тот его не понимает. И тогда, прекратив разговор, друзья молча отправились искать работу, выкрикивая: «Кому сапоги почистить?»
Глава IVПро микстуру и борьбу за свободу
Вернувшись домой, миссис Лоренц тотчас уложила сына в постель и послала за домашним доктором. Она овдовела несколько лет назад и, не чая души в своем единственном сыне, наследнике многих миллионов, ежеминутно трепетала за его здоровье. Своего домашнего доктора она считала каким-то добрым гением, обязанным строго следить за самочувствием ее любимца и всегда иметь наготове лекарство против любого недуга. На самом же деле мальчик был совершенно здоров, только сильно раздражен: ведь его, как грудного младенца, уложили в постель только потому, что он упал в воду!
— Скажите, доктор, что вы ему пропишете? — с тревогой спросила миссис Лоренц.
— Я не стану принимать никаких лекарств! — предупредил маленький джентльмен.
Доктор знал, что в таких случаях надо было угодить и матери, и сыну.
— Мой дорогой мальчик, — ласково начал он, — я тебе дам очень вкусное лекарство, и ты даже не заметишь, как проглотишь его.
— Все лекарства противные! У меня ничего не болит! Вы меня только сердите! — раздраженно воскликнул мальчик.
— У тебя лихорадка, мой дорогой, она очень опасна. Если ты примешь это лекарство, я подарю тебе маленькую арабскую лошадку, — принялась увещевать непослушного ребенка мать.
— Мне не надо лошадок! У меня есть Дик. А микстуру я не стану пить и за сто лошадок!
— А если я тебе подарю новые золотые часы, ты примешь лекарство? — упрашивала нежная мать.
— Нет, нет и нет! Часы — несносная вещь, они всегда ломаются! К тому же у меня есть хорошие часы.
— Милый Реджинальд, пойми: доктор Кемпер прописал лекарство ради твоего же здоровья! Ну, хочешь, я подарю тебе велосипед? Ты давно хотел его. Ну скажи маме, чего ты хочешь, и я сейчас же исполню твое желание!
— Я хочу встать, одеться и идти играть с тем мальчиком, который вытащил меня из воды! — ответил Реджинальд.
— Но ведь он всего лишь один из этих ужасных чистильщиков обуви! Ты, верно, шутишь?
— Нет, я совсем не шучу, и, если вы с доктором не оставите меня в покое, я убегу от вас и тоже стану чистить сапоги на улицах!
— О, Реджинальд, ангел мой, не говори мне таких ужасных вещей! Ведь ты всегда делал все, что хотел, и имел все, что только можно купить за деньги.
— Мне не надо ваших прекрасных вещей, которые покупаются за деньги! Я хочу делать, что мне нравится, и не хочу, чтобы вы с доктором и мадемуазель Кларет каждую минуту следили за мной!
— Но ведь я беспокоюсь о твоем здоровье! — заметила кротко несчастная мать. — И забочусь о твоем воспитании.
— Мне наскучили ваши заботы! Я хочу, чтобы вы все оставили меня в покое!
Миссис Лоренц была поражена словами́ сына.
— Он прежде никогда не говорил так! — заметила она доктору. — Не усиливается ли у него лихорадка, доктор?
— А теперь я всегда буду говорить так! — закричал маленький тиран, радуясь, что его слова о желаемой свободе произвели на мать такое сильное впечатление. — Я хотел бы быть Робинзоном Крузо и жить на необитаемом острове! Тогда никто не мешал бы мне делать все, что мне вздумается.
— Зачем ты говоришь такие вещи, дорогой мой? Этим ты очень огорчаешь свою бедную маму…
— Ну так что же? Ведь и вы меня тоже огорчаете! Не хочу больше лежать! И сейчас же встану! — и мальчик поднялся на кровати, но был удержан матерью.
— Реджинальд, милый мой, — обратилась она умоляющим голосом к сыну, — скажи мне, могу я хоть как-то уговорить тебя принять лекарство?
— Да! — последовал неожиданный ответ.
— Как же, мой дорогой? — воскликнула бедная мать, с которой уже начинала делаться истерика при мысли, что потеряно столько драгоценного времени.
— Пошлите за тем мальчиком, который вытащил меня из воды! И я тут же приму ваше противное лекарство! — и мальчик широко открыл рот, закрыл глаза и, закинув назад голову, стал с мученическим видом ожидать ложки с микстурой.
— Скорей, скорей, доктор! — торопила мать, опасаясь, что капризный рот сына опять закроется.
Доктор поспешно поднес ложку. Мальчик проглотил микстуру, сделав гримасу, и тяжелый подвиг был совершен.
— Ну, теперь пошлите за тем чистильщиком сапог! — потребовал маленький тиран, утирая губы.
— Но у меня нет его адреса, — попыталась отговориться мать.
— Тогда мы напечатаем объявление в газетах! Напишите, пожалуйста, объявление, — обратился Реджинальд к доктору, вполне уверенный, что его приказание, хоть и отданное в виде просьбы, будет тотчас же исполнено.
— Как же мне писать? Я даже не знаю его имени, — возразил доктор, желавший, в свою очередь, оттянуть время.
— Не знаете, как писать? Ну, так я вам скажу, — Реджинальд на минуту задумался. — Напишите так: «Тот чистильщик обуви, который вытащил из воды упавшего в заливе с яхты “Быстрая” мальчика, услышит очень приятную для себя новость, если явится ко мне». Потом напишите наш адрес и, если нужно, мое имя.
— Имени не надо, — заметил доктор, садясь по просьбе миссис Лоренц за письменный стол писать более грамотное объявление, нежели продиктованное его маленьким пациентом.
— Благодарю вас, доктор, — сказал Реджинальд, когда доктор закончил писать, — но помните: я буду просматривать все утренние газеты и увижу, поместили ли вы мое объявление, — добавил он на прощание. — Теперь опусти шторы, мама. Я попробую уснуть, иначе мне не дождаться завтрашнего дня. Когда придет тот мальчик, я оставлю его у себя, чтобы он выучил меня плавать и делать все, что делают другие мальчики, у которых нет денег.
С этими словами Реджинальд повернулся лицом к стене, но тотчас снова окликнул мать:
— Мама, я закрою глаза, чтобы вы не уговорили меня принять еще какое-нибудь лекарство. Лучше отдайте мою микстуру тому мальчику, когда он придет. Ведь он пробыл в воде не меньше меня!
Глава VПро то, что произошло в доме Лоренцев
Когда миссис Лоренц пообещала своевольному сыну послать за чистильщиком обуви, она не знала, что ее племянник, Чарльз Лоренц, уже пригласил мальчика к себе на следующее утро.
В назначенный час на парадной лестнице раздался резкий, непривычный звонок, обеспокоивший Тиммона, слугу Лоренцев. Поспешно отворив дверь, он, к своему негодованию, увидел перед собой двух скромно, но чисто одетых мальчиков.
Не дожидаясь замечания за слишком нетерпеливый звонок, Джим объяснил ему причину своего прихода. Тиммон уже слышал от прочей прислуги, что маленький хозяин решил обзавестись живой игрушкой в лице какого-то чистильщика обуви. Догадавшись, что один из стоявших перед ним мальчиков и есть то самое лицо, он с высокомерной насмешкой обратился к вошедшим с вопросом:
— Неужели вы пришли пешком? Разве мистер Лоренц не послал за вами экипаж?
— Наша коляска осталась там, за углом, — без запинки ответил Джим, подразумевая виденную им по пути ломовую телегу.
— Растрезвонились на все парадное! Могли бы явиться и с черного хода… — презрительно проворчал Тиммон.
— А на кой нам дверь для прислуги? Мы пришли увидеться с мистером Лоренцем, а не с его холуями, — незамедлительно последовал дерзкий ответ.
В этот момент на верхней площадке лестницы показался Чарльз Лоренц. Пригласив мальчиков в гостиную, он, извинившись, оставил их ненадолго одних, мимоходом шепнув слуге:
— Два-десять, Тиммон.
— Слушаюсь, сэр! — отозвался тот и занял позицию в дверях комнаты.
Чуткий слух Джима тотчас уловил этот шепот, и лицо его побагровело от негодования.
— Растрезвонились на все парадное! Могли бы явиться и с черного хода… — презрительно проворчал Тиммон.
Вернувшись через несколько минут, молодой джентльмен объявил мальчикам, что его кузену доктор еще не разрешил выходить из своей комнаты и потому мистер Реджинальд будет очень рад видеть их у себя.
— Позвольте сказать вам пару слов, мистер Лоренц, прежде чем я сделаю еще хоть шаг в этом доме, — проговорил Джим, дрожа от гнева. — Знайте: я ни разу в своей жизни ничего не украл.
— Да разве я обвиняю тебя? — спросил мистер Лоренц, краснея в свою очередь.
— Да. Вы велели своему вышитому галунами холую не спускать своих двух глаз с моих десяти пальцев. Я не хуже вас понимаю, что значит «два-десять».
— Прошу у тебя извинения, — смутился молодой джентльмен. — Видишь ли, к нам приходит много чужих людей, и мы должны соблюдать осторожность. Здесь много дорогих вещиц…
И мистер Лоренц указал на расставленные по всей гостиной драгоценные безделушки.
— Мне не нужны ваши цацки, — с презрением ответил Джим, тяжело переводя дух. — Даже если бы я умирал с голоду, а они были хлебом, я и тогда бы не дотронулся до них!
— Я уверен, что мы понимаем друг друга, — примирительно заметил мистер Лоренц, сожалея, что напрасно заподозрил мальчика. — Мне жаль, что я не отнесся с полным доверием к такому хорошему человеку, как ты. Но, видишь ли, этот дом не мой, я здесь только вроде управляющего и должен смотреть за всем.
— Хорошо, мистер Лоренц, — сказал Джим, успокаиваясь. — Когда вы придете в гости ко мне, можете брать все, что хотите, только не трогайте моей чести.
В эту минуту сверху раздался повелительный детский голос:
— Чарли, иди же скорей! Я жду тебя целый час!