Сенаторы зашли в большое белое здание с куполом в западном конце площади. Перси задержался на пороге и постарался выбросить из головы мысли о Юлии Цезаре, зарезанном на заседании сената. Затем сделал глубокий вдох и последовал за Хейзел и Фрэнком внутрь.
14. Перси
Интерьером Сенат напоминал лекционный зал старшей школы. Ряды сидений поднимались полукружными ярусами от подиума с трибуной и двумя креслами, на одном из которых лежал маленький бархатный сверток.
Перси, Хейзел и Фрэнк сели в левой части полукруга. Десять сенаторов и Нико ди Анжело заняли оставшиеся места первого ряда. Верхние ярусы заполнили дюжины привидений и несколько старших ребят – ветераны из города, все в официальных тогах. Октавиан встал впереди с ножом и плюшевым львом наготове – на случай, если кому-то понадобится проконсультироваться с богом коллекционных игрушек. Рейна поднялась на подиум и подняла руку для привлечения внимания:
– Итак, это срочное заседание, поэтому обойдемся без формальностей.
– А я люблю формальности! – пожаловался какой-то призрак, и Рейна косо на него посмотрела.
– Прежде всего, – продолжила она, – мы здесь не для того, чтобы голосовать по поводу самого поиска. Его поручил нам Марс Ультор, покровитель Рима. Мы подчинимся его желанию. Также мы здесь не для того, чтобы спорить о том, кого Фрэнк Чжан выбрал себе в компаньоны.
– Все трое из Пятой когорты? – спросил Хэнк из Третьей. – Так нечестно.
– И неразумно, – добавил юноша рядом с ним. – Очевидно же, что Пятая все испортит. Пусть возьмут с собой кого-нибудь достойного.
Дакота так рьяно вскочил, что плеснул «Кул-Эйдом» из своей фляжки:
– Мы очень достойно показали себя прошлым вечером, когда надрали тебе подекс, Ларри!
– Остановись, Дакота, – сказала Рейна. – Не будем вмешивать в это подекс Ларри. Как командир поиска Фрэнк имеет право выбирать себе компаньонов. Он выбрал Перси Джексона и Хейзел Левеск.
– Абсурдус! – закричал призрак из второго ряда. – Фрэнк Чжан даже не полноправный член легиона! Он на пробатио! Поиск должен возглавлять кто-то в ранге центуриона или выше. Это совершенно…
– Като, – повысила голос Рейна, – мы должны подчиняться желаниям Марса Ультора. И это подразумевает определенные… корректировки. – Рейна хлопнула в ладоши, и на подиум поднялся Октавиан. Он отложил нож и мягкую игрушку и взял с кресла бархатный сверток:
– Фрэнк Чжан, выйди вперед.
Фрэнк бросил встревоженный взгляд на Перси, после чего встал и подошел к авгуру.
– Я… – начал Октавиан, но запнулся. Затем с явным усилием продолжил: – …с удовольствием вручаю тебе Настенную корону за покорение первым вражеских стен в ходе осады. – Он отдал Фрэнку бронзовый знак в виде лаврового венка. – Также, по приказу претора Рейны, я повышаю тебя до ранга центуриона. – Он протянул Фрэнку еще один значок, бронзовый полумесяц, и сенат взорвался протестующими криками:
– Но он же еще на испытательном сроке!
– Невозможно!
– Водяную пушку мне в нос!
– Тишина! – куда более приказным, чем вчера на поле боя, тоном отрезал Октавиан. – Наш претор понимает, что никто ниже ранга центуриона не может возглавлять поиск. Хорошо это или плохо, но Фрэнку придется вести этот поиск – поэтому претор постановила сделать Фрэнка Чжана центурионом.
Внезапно Перси осознал, каким талантливым оратором был Октавиан. Он говорил рассудительно и, на первый взгляд, поддерживал Рейну, но выражение лица его при этом было страдальческим и слова он подбирал так, чтобы возложить всю ответственность на нее. Он посылал безмолвный сигнал: «Это ее идея».
В случае неудачи кого можно будет винить? Только Рейну. Вот если бы во главе стоял Октавиан – он бы поступил намного разумнее. Но увы, у него нет иного выбора, кроме как поддержать Рейну, потому что Октавиан – верный римский солдат.
Авгуру удалось внушить это всему сенату без единого слова, одновременно успокаивая их и выражая понимание. Впервые Перси понял, что этот худощавый парень, напоминающий странное пугало, может быть очень опасным врагом.
Судя по мелькнувшему на лице Рейны раздражению, от нее хитрость Октавиана тоже не укрылась.
– У нас освободилось место центуриона, – сказала она. – Один из наших офицеров, а также сенатор, решила оставить свой пост. После десяти лет в легионе она уходит в отставку, чтобы переехать в город и поступить в колледж. Гвен из Пятой когорты, мы благодарим тебя за службу.
Все повернулись к Гвен, и та вымученно улыбнулась. На ее лице усталость после вчерашнего приключения мешалась с облегчением. Перси ее не винил. В сравнении с перспективой оказаться насаженной на пилум, колледж выглядел очень ничего.
– Как претор, – продолжила Рейна, – я имею право заменять офицеров. Признаю, это необычно для обитателя лагеря – подняться с пробатио сразу до ранга центуриона, – но уверена, мы все согласимся… что вчерашний вечер не был обычным. Фрэнк Чжан, твой идентификатор, пожалуйста.
Фрэнк снял с шеи свинцовую табличку и передал Октавиану.
– Твою руку, – попросил тот. Фрэнк вытянул предплечье, и Октавиан поднял руки к небу: – Мы принимаем Фрэнка Чжана, сына Марса, в Двенадцатый легион Фульмината на его первый год службы. Клянешься посвятить жизнь сенату и народу Рима?
Фрэнк пробормотал что-то вроде «клапнд». Затем прочистил горло и повторил уже четко:
– Клянусь.
Сенаторы прокричали:
– Senatus Populusque Romanus!
Рука Фрэнка вспыхнула. На секунду в его глазах отразился ужас, и Перси испугался, что друг потеряет сознание. Но затем дым и пламя рассеялись, явив впечатанные в кожу Фрэнка новые символы: буквы SPQR, два перекрещенных копья и одинокую полосу, обозначающую первый год службы.
– Можешь сесть. – Октавиан покосился на зрительские ряды, словно говоря: «Это была не моя идея, ребята».
– А теперь, – сказала Рейна, – мы должны обсудить поиск.
Фрэнк вернулся на свое место под шорох тог и перешептывание сенаторов.
– Было больно? – шепотом спросил Перси.
Фрэнк взглянул на свое дымящееся предплечье:
– Ага. Очень. – И с обескураженным видом уставился на значки у себя в руке – знак центуриона и Настенную корону, – словно не знал, что с ними делать.
– Дай мне. – Глаза Хейзел сияли от гордости. Она приколола значки к футболке Фрэнка.
Перси улыбнулся. Он был знаком с Фрэнком всего сутки, но тоже им гордился.
– Ты это заслужил, друг, – сказал он. – Вчера ты вел себя как прирожденный лидер.
Фрэнк нахмурился:
– Но центурион…
– Центурион Чжан, – позвал Октавиан, – ты слышал вопрос?
Фрэнк моргнул:
– М-м-м… Прошу прощения. Что?
Авгур развернулся к сенату и усмехнулся: «Что я вам говорил?»
– Я спросил, – произнес Октавиан таким тоном, как если бы разговаривал с трехлеткой, – есть ли у тебя план на этот поиск. Ты хотя бы знаешь, куда вы направитесь?
– М-м-м…
Хейзел положила руку на плечо Фрэнку и встала:
– Видимо, это ты не слушал вчера, Октавиан. Марс выразился предельно ясно. Мы отправимся в землю за пределами власти богов – на Аляску.
Сенаторы неуютно заерзали. Кое-кто из призраков замерцал и исчез. Даже металлические псы Рейны перевернулись на спину и заскулили.
Наконец встал сенатор Ларри:
– Я помню, что сказал Марс, но это безумие. Аляска проклята! Ее не зря называют землей за пределами власти богов. Она так далеко на севере, что римских богов там нет. Это место кишит монстрами. Ни один полубог не вернулся оттуда живым с того дня…
– …как вы потеряли своего орла, – закончил за него Перси.
Ларри был так потрясен, что плюхнулся обратно на сиденье.
– Слушайте, – продолжил Перси. – Да, я здесь новенький. И я знаю, что вы не любите говорить о той бойне в восьмидесятые…
– Он заговорил о ней! – простонал кто-то из призраков.
– Но разве вы не понимаете? – продолжил Перси, не обратив на него внимания. – Ту экспедицию возглавляла Пятая когорта. Мы потерпели поражение, и мы обязаны все исправить. Поэтому Марс отправляет именно нас. Этот гигант, сын Геи – это он разгромил ваши войска тридцать лет назад. Я в этом уверен. А теперь он сидит у себя на Аляске с плененным богом смерти и со всем вашим старым оружием, созывает армии и отправляет их на юг атаковать этот лагерь.
– Неужели? – сказал Октавиан. – Я смотрю, ты весьма осведомлен насчет планов наших врагов, Перси Джексон.
Перси мог спустить многие оскорбления – например, что он слаб, или глуп, или еще что-нибудь в этом духе. Но Октавиан обвинял его в шпионаже – в предательстве. Это прозвучало настолько дико и настолько противоречило самой сущности Перси, что до него даже не сразу дошел смысл сказанного. А когда дошел, его плечи напряглись. Ему захотелось врезать Октавиану по голове, но он сообразил, что тот специально его провоцирует, стараясь подорвать доверие к новенькому.
Перси сделал глубокий вдох.
– Мы сразимся с этим сыном Геи, – заявил он, взяв себя в руки. – Мы вернем вашего орла и вызволим этого бога… – Он покосился на Хейзел. – Танатоса, верно?
Она кивнула:
– Морс в римском Пантеоне. Но его старое греческое имя – Танатос. Когда речь заходит о смерти… мы совсем не против, чтобы он оставался греческим.
Октавиан нетерпеливо фыркнул:
– Ну, как бы вы его ни называли… вы правда намерены сделать все это и вернуться к Пиру Фортуны? Он начнется вечером двадцать четвертого числа. Сегодня двадцатое. Вы вообще знаете, где его искать? Знаете, о каком сыне Геи идет речь?
– Да, – ответила Хейзел с такой уверенностью, что даже Перси удивился. – Я не знаю, где именно нам его искать, но примерно представляю. А гиганта зовут Алкионей.
Это имя словно понизило температуру в зале на пятьдесят градусов. Сенаторы поежились.
Рейна схватилась за кафедру:
– Откуда тебе это известно, Хейзел? Потому что ты дочь Плутона?
Нико ди Анжело все это время вел себя так тихо, что Перси едва о нем не забыл. Теперь он встал в своей черной тоге: