– Ты была моим даром, Хейзел, – сказала она. – Моим самым дорогим сокровищем. Я была глупа, думая, что мне нужно что-то еще!
Она поцеловала Хейзел в лоб и прижала к себе. Ее тепло прибавило Хейзел смелости. Они умрут, но не как жертвы Гее. Инстинктивно Хейзел знала, что этим поступком они защитят себя от богини. Их души отправятся в Царство Мертвых, и Алкионей не проснется – по крайней мере, не сейчас.
Хейзел собрала в кулак последние крохи силы воли. Воздух накалился. Шпиль начал погружаться. Драгоценные камни и глыбы золота с такой энергией выскакивали из расщелины, что разбивались о стены пещеры и их осколки впивались в кожу Хейзел, даже куртка не спасала.
– Остановись! – приказала Гея. – Ты не сможешь предотвратить его возвращение. Максимум ты отстрочишь его на пару десятилетий. Полвека, не более. И ты готова пожертвовать ради этого вашими жизнями?!
Она получила свой ответ.
«Последняя ночь», – сказал ворон.
Расщелина взорвалась. Потолок обрушился. Хейзел прижималась к маме, легкие наполнялись нефтью, пока обломки острова погружались на дно залива. И ее поглотила тьма.
18. Хейзел
– Хейзел! – в панике кричал Фрэнк, тряся ее за руки. – Ну же, прошу тебя! Проснись!
Она открыла глаза. Ночное небо усеивали звезды. Качки не ощущалось: она лежала на твердой земле рядом со своим завернутым в спальный мешок мечом и рюкзаком.
Борясь с головокружением, она с трудом села и обнаружила себя на отвесной скале. В сотне футов впереди в лунном свете мерцал океан. Волны мягко нахлестывали на вытащенную на песок шлюпку. Справа, на самом краю обрыва, приютилась маленькая церковь с прожектором в колокольне.
«Маяк», – догадалась Хейзел.
Позади них шелестело на ветру дикое поле.
– Где мы?
– Хвала богам, ты очнулась! – выдохнул Фрэнк. – Мы в Мендоцино, примерно в сотне с половиной миль к северу от «Золотых ворот».
– В сотне с половиной миль?! – Хейзел застонала. – Я так долго была без сознания?
Перси присел рядом и, не обращая внимания на лохматящий волосы ветер, прижал ладонь ей ко лбу, проверяя температуру:
– Мы не могли тебя разбудить. В конце концов решили причалить. Подумали, может, это из-за морской болезни…
– Дело не в морской болезни. – Хейзел сделала глубокий вдох. Дольше скрывать правду было нельзя. В памяти всплыли слова Нико: «Если воспоминания накроют тебя во время боя…»
– Я… Я была не совсем честна с вами. Я отключилась. Со мной иногда такое бывает.
– Отключилась? – Фрэнк взял ее за руку, удивив ее… хотя и приятно. – Ты чем-то больна? Почему я раньше не замечал?
– Я стараюсь это скрывать, – созналась она. – До сих пор мне везло, но приступы случаются все чаще. Не потому что я чем-то болею… не совсем. Нико говорит, они вроде побочного эффекта и вызваны моим прошлым, тем местом, где он меня нашел.
По пристальному взгляду зеленых глаз Перси было трудно понять, о чем он думает. Хейзел не могла с точностью сказать, обеспокоен он или насторожен.
– А где именно он тебя нашел? – спросил он.
Язык Хейзел стал словно ватным. Она боялась, что, начав говорить, опять провалится в прошлое, но они заслуживают того, чтобы знать. Если она подведет их в этом поиске, если ее вырубит в тот момент, когда они будут больше всего в ней нуждаться… Даже думать об этом было невыносимо.
– Я все объясню, – пообещала она. Порывшись в рюкзаке, она, к своему стыду, обнаружила, что забыла взять с собой бутылку с водой. – У вас… есть что-нибудь попить?
– Да, – Перси тихо выругался по-гречески. – Как глупо. Я оставил свои вещи в лодке.
Хейзел стало неловко, что они вынуждены о ней заботиться, но она проснулась с пересохшим горлом и совсем без сил, словно последние пару часов прожила одновременно в прошлом и настоящем. Она забросила за плечи рюкзак и меч:
– Ничего. Я могу идти…
– Даже не думай об этом, – отрезал Фрэнк. – Пока ты не поешь и не попьешь, ты с этого места не сдвинешься. Я схожу за вещами.
– Нет, пойду я. – Перси покосился на руку Фрэнка, лежащую поверх ладони Хейзел, затем всмотрелся в горизонт, будто чувствуя надвигающуюся угрозу, хотя вокруг ничего не было – только маяк и бескрайнее поле. – Вы двое оставайтесь здесь. Я быстро.
– Ты уверен? – слабым голосом спросила Хейзел. – Я не хочу, чтобы ты…
– Все нормально. Фрэнк, будь начеку, ладно? Что-то в этом месте… Не знаю.
– Со мной она будет в безопасности, – пообещал Фрэнк.
Перси убежал.
Когда они остались наедине, до Фрэнка, похоже, внезапно дошло, что он продолжает держать Хейзел за руку. Кашлянув, он разжал пальцы:
– Я… э-эм… Мне кажется, я понимаю, почему ты отключаешься. И я знаю, откуда ты.
У нее екнуло сердце:
– Знаешь?!
– Ты отличаешься от всех моих знакомых девушек. – Он моргнул и торопливо добавил: – Не в плохом смысле. Просто то, как ты разговариваешь… И все вещи, которые тебя удивляют – например, песни, или сериалы, или сленговые словечки. Ты говоришь о своей жизни так, будто это происходило давным-давно. Ты из другой эпохи, верно? И ты вернулась из Царства Мертвых.
Хейзел хотелось плакать. Не потому что она расстроилась, а потому что это стало таким облегчением – услышать от кого-то правду. На лице Фрэнка не было ни намека на отвращение или страх. И он не смотрел на нее как на привидение или какого-нибудь жуткого зомби.
– Фрэнк, я…
– Мы что-нибудь придумаем, – заверил он ее. – Ты ведь снова жива. Будем стараться, чтобы так и оставалось.
За их спинами зашуршала трава. Глаза Хейзел щипало от холодного ветра.
– Я не заслуживаю такого друга, как ты. Ты не знаешь меня… и что я сделала.
– Перестань, – нахмурился Фрэнк. – Ты классная! И потом, не у тебя одной есть секреты.
Хейзел уставилась на него:
– Правда?
Фрэнк хотел что-то сказать, но вдруг напрягся всем телом.
– Что такое? – спросила Хейзел.
– Ветер стих.
Она оглянулась – и действительно: воздух застыл.
– И что? – не поняла она.
Фрэнк сглотнул:
– Тогда почему трава все еще колышется?
Краем глаза Хейзел заметила рассекающие море травы темные силуэты.
– Хейзел!
Фрэнк попытался схватить ее за руки, но было уже поздно.
Что-то ударило его, повалив на спину. А затем какая-то сила закрутилась вокруг Хейзел травяным ураганом и потащила по полю.
19. Хейзел
Хейзел была экспертом по странностям. Она видела, как в ее мать вселяется богиня земли. Создала гиганта из золота. Уничтожила остров, умерла и вернулась из Царства Мертвых в мир живых.
Но оказаться похищенной дикими злаками?! Это что-то новенькое.
Ее словно засосало в растительную воронку. Она слышала, что современные певцы часто прыгают со сцены в толпу фанатов и те передают их друг другу на вытянутых руках. Должно быть, они испытывают при этом нечто похожее, только она двигалась в тысячу раз быстрее и стебли травы явно проигрывали по комфорту мягким рукам преданных поклонников.
Она не могла сесть и не чувствовала земли. Меч, завернутый в спальный мешок, все еще висел за спиной, но дотянуться до него было невозможно. Ей никак не удавалось сориентироваться в пространстве: растения перебрасывали ее между собой, царапая лицо и руки. Лишь изредка сквозь мешанину из зеленых, желтых и черных пятен проглядывали звезды.
Крики Фрэнка стихли вдали.
Думать при таких обстоятельствах было сложно, но одно Хейзел знала: куда бы ее ни тащили, с такой скоростью она вскоре окажется очень далеко от друзей, и те ее никогда не найдут.
Она закрыла глаза и, стараясь отвлечься от бесконечных кувырков и переворотов, направила свои мысли в землю под собой. Золото, серебро – без разницы что, если это задержит ее похитителей.
Ничего. Здешние недра хранили ровно ноль драгоценных металлов и камней.
Хейзел едва не впала в отчаяние, когда почувствовала внизу что-то большое и холодное и мысленно вцепилась в него всем своим существом, бросила ментальный якорь. Земля задрожала, и внезапно девушка со скоростью пушечного ядра вылетела из травяного вихря.
На секунду почувствовав себя в невесомости, Хейзел открыла глаза и перевернулась в воздухе. До земли было футов двадцать. Она начала падать. Включились вбитые тренировками умения, в том числе как себя вести, если сорвешься со спины гигантского орла. Она свернулась клубком, а коснувшись земли, перекувыркнулась вперед и вскочила на ноги.
Сбросив с плеча спальный мешок, она обнажила меч. В нескольких ярдах слева из моря травы торчал огромный обломок скальной породы размером с гараж. Хейзел сообразила, что это и был ее якорь – это она подняла его из земли.
Вокруг по лугу разбегались волны. Кто-то шипел на огромную каменную глыбу, сердясь, что та помешала их продвижению. Не дожидаясь, пока ее похитители соберутся с мыслями, Хейзел подбежала к камню и проворно взобралась на него.
Трава покачивалась и шелестела подобно щупальцам гигантской актинии, выражая досаду скрывающихся в ней существ.
– Что, на камне расти не получается, да? – закричала Хейзел. – Пошли прочь, вы, кучка сорняков! Оставьте меня в покое!
– Сссррранец, – прошипел из травы злой голос.
Хейзел вскинула брови:
– Пардон, что?
– Сранец! Большая куча сранца!
Как-то раз монахиня из Академии Святой Агнес вымыла ей рот со щелочным мылом за похожее словечко, поэтому Хейзел растерянно молчала. В следующую секунду из травы вокруг камня показались ее похитители. На первый взгляд они напоминали ангелочков с открыток ко Дню святого Валентина – дюжина маленьких купидонов. Но затем они подошли ближе, и Хейзел поняла, что в них нет ничего милого или ангельского.
Они походили на двух-трехгодовалых малышей, на ручках и ножках которых еще оставались складки детского жирка, но их кожа была странного зеленоватого оттенка – словно по их венам струился хлорофилл. У них были сухие и ломкие крылья, напоминающие листья вокруг початков кукурузы, белые, как кукурузные рыльца, чубчики и жуткие лица, покрытые оспинами из пшеничных зерен. Глаза казались абсолютно зелеными, а рты скалились острыми клыками.