– Все натурально! – вставила Флиси.
– Был неправ. – Внезапно Фрэнка тоже замутило, почти как Перси.
Ирида улыбнулась:
– Попробуй один, Фрэнк. У тебя же непереносимость лактозы, верно?
– Как ты…
– Я знаю о таких вещах. Будучи богиней сообщений… ну, я много чего узнаю, слушая разговоры богов и все такое. – Она положила печенья на прилавок. – И потом, те монстры должны были сказать «спасибо»! В кои-то веки кто-то дал им полезную пищу – а то едят сплошь фастфуд и героев. Они такие непросвещенные. Не могла же я впустить их в магазин, чтобы они тут натоптали, все попортили и нарушили наш фэн-шуй.
Перси облокотился на прилавок. Казалось, его в любую секунду может вырвать прямо на весь ее божественный фэн-шуй.
– Армия монстров идет на юг, – с очевидным усилием произнес он. – Чтобы уничтожить наш лагерь. Ты что, не могла их остановить?
– О, я строгий приверженец политики ненасилия, – ответила Ирида. – Самозащита – это одно, но больше я не позволю втягивать меня в олимпийские акты агрессии, простите великодушно. Я открыла для себя буддизм. И даосизм. Никак не могу выбрать что-то одно.
– Но… разве ты не греческая богиня? – озадаченно спросила Хейзел.
Ирида скрестила руки на груди:
– Не пытайся запихнуть меня в свои узкие рамки, полубог! Мое прошлое меня не определяет.
– Хм… ладно, – сказала Хейзел. – Но ты можешь хотя бы помочь нашему другу? Кажется, он болен.
Перси потянулся через прилавок, и Фрэнк на секунду испугался, что ему захотелось кексов.
– Радужное сообщение Ириды… Ты можешь отправить одно?
Фрэнк решил, что ослышался:
– Радужное сообщение Ириды?
– Ты… – Перси осекся, но затем договорил: – Разве ты не этим занимаешься?
Ирида внимательно в него всмотрелась:
– Интересно. Ты из Лагеря Юпитера, но при этом… О, понимаю. Юнона с ее махинациями.
– Что? – спросила Хейзел.
Ирида покосилась на свою помощницу Флиси, и между ними завязался безмолвный разговор. Затем богиня достала из-под прилавка пузырек и брызнула на лицо Перси пахнущим жимолостью маслом:
– Вот, это должно сбалансировать твои чакры. Что же касается радужных сообщений – это древний способ связи. Им пользуются греки. Римляне так его и не освоили – всегда полагались на свои дорожные сети, гигантских орлов и так далее. Но да, полагаю… Флиси, ты не попробуешь?
– Будет сделано, босс!
Ирида подмигнула Фрэнку:
– Другим богам об этом молчок, но в последнее время большинство моих сообщений передает именно Флиси. У нее прекрасно получается, правда, и мне больше не нужно лично отвечать на все запросы. Это портило мою карму.
– Твою карму? – переспросил Фрэнк.
– Мм. Флиси, давай ты отведешь Перси и Хейзел в заднюю комнату? Дай им что-нибудь поесть, пока организуешь отправку сообщения. И насчет Перси… да, болезнь памяти. Предположу, дело в старике Полиботе… встретить его в состоянии амнезии было бы серьезным потрясением для любого ребенка По… я хотела сказать – Нептуна. Флиси, завари ему зеленого чая с органическим медом, проросшей пшеницей и моим целебным порошком номер пять. Это должно поставить его на ноги.
Хейзел нахмурилась:
– А как же Фрэнк?
Ирида повернулась к нему и вопросительно наклонила голову, совсем как делала его мама, словно во всей комнате он был самой главной загадкой.
– О, не беспокойся, – сказала она. – Нам с Фрэнком предстоит о многом поболтать.
22. Фрэнк
Фрэнк предпочел бы пойти с друзьями, даже если бы ему пришлось давиться зеленым чаем с пророщенной пшеницей. Но Ирида взяла его за руку и отвела к столику у эркера. Фрэнк опустил копье на пол и сел напротив богини. В темноте снаружи чудовищные змеи продолжали без устали патрулировать склон, выдыхая пламя и отравляя траву.
– Фрэнк, я понимаю, что ты чувствуешь, – начала Ирида. – Могу себе представить, как эта наполовину сгоревшая деревяшка в твоем кармане с каждым днем становится тяжелее.
Фрэнк перестал дышать. Его рука инстинктивно метнулась к пальто.
– Откуда ты…
– Я уже говорила. Мне известно многое. Я веками была у Юноны за посыльного. Я знаю, почему она дала тебе отсрочку.
– Отсрочку? – Фрэнк достал из кармана волшебный кусочек дерева и развернул ткань. Может, копье Марса и было громоздким, но этот дровяной обломок тяготил его гораздо сильнее. Ирида права.
– Юнона спасла тебя не просто так, – продолжила богиня. – Она хочет, чтобы ты послужил исполнению ее плана. Если бы она не появилась в тот день, когда ты был еще младенцем, и не предупредила твою мать об этом кусочке дерева, ты бы умер. Ты слишком одарен от рождения. Жизнь смертного обычно не выдерживает подобного рода силы и просто выгорает.
– Слишком одарен?! – От злости у Фрэнка запылали уши. – Да у меня вообще нет никаких талантов!
– Это неправда, Фрэнк. – Ирида провела перед собой рукой, будто протирая стекло. Между ними возникла радуга. – Вспомни.
В радуге замерцало изображение. Фрэнк увидел себя четырехлетнего, бегущего по бабушкиному заднему двору. Мама стояла за окном мансарды, высоко над землей, махала рукой и звала его. Фрэнку нельзя было выходить во двор одному. Он не знал, зачем мама поднялась в мансарду, но она наказала ему оставаться рядом с домом и далеко не уходить. Фрэнк сделал с точностью до наоборот. Повизгивая от восторга, он побежал прямиком к лесу, где наткнулся на гризли.
Пока Фрэнк не увидел эту сцену в радуге, он думал, что ему все приснилось – таким размытым было воспоминание. Но теперь он мог со всей остротой оценить всю невероятность случившегося. Медведь посмотрел на маленького мальчика – и сложно было сказать, кто из них двоих больше удивился этой встрече. Затем рядом с Фрэнком возникла мама, хотя она никак не могла так быстро спуститься из мансарды и нагнать его. Она встала между ним и гризли и сказала ему бежать домой. На этот раз Фрэнк послушался. Уже на заднем крыльце он обернулся и увидел выходящую из леса маму. Медведя нигде не было. Фрэнк спросил, что случилось. Мама улыбнулась и сказала: «Медведица просто хотела спросить дорогу».
Картинка в радуге изменилась. Фрэнк увидел себя шестилетнего, сидящего у мамы на коленях, хотя он уже на них не помещался. Ее длинные черные волосы убраны за спину, руки обнимают его. На ней очки без оправы – Фрэнк обожал их утаскивать, чтобы поносить самому, – и пушистый серый шерстяной пуловер, пахнущий корицей. Она рассказывала ему истории о героях, представляя их всех дальними родственниками Фрэнка: одним из них был Сюй Фу, отправившийся в плавание за эликсиром жизни. У радужного изображения не было звука, но Фрэнк помнил мамины слова: «Он был твоим прапрапра…» На каждое «пра» она тыкала пальцем Фрэнку в живот, несколько дюжин раз, пока он не начинал безостановочно хихикать.
Затем был еще Сун Го, также известный как Сенека Гракх, сражавшийся в западных пустынях Китая с двенадцатью римскими и шестнадцатью китайскими драконами. «Но он был сильнейшим драконом из всех, – говорила мама. – И поэтому смог их победить!» Фрэнк не понимал, что это значит, но завороженно слушал.
Следующая серия «прапрапра» оказалась нестерпимой, и Фрэнк, спасаясь от щекотки, скатился на пол. «Самым древним твоим предком, о котором мы знаем, был принц Пилоса. Однажды с ним бился сам Геркулес. Это была тяжелая схватка!»
«Он победил?» – спросил Фрэнк.
Мама засмеялась, но в ее голосе слышалась грусть: «Нет, наш предок проиграл. Но Геркулесу пришлось нелегко. Представь себе, каково сражаться с роем пчел. А именно так все и было. Даже Геркулес с трудом одержал верх!»
Что тогда, что сейчас – этот комментарий оставался для Фрэнка загадкой. Может, его предок был пасечником?
Он много лет не думал об этих историях, но теперь они всплыли в памяти отчетливо и ясно, как лицо мамы. Видеть ее снова было больно. Фрэнку хотелось вернуться назад, в то время. Снова стать маленьким ребенком и свернуться калачиком у нее на коленях.
Маленький Фрэнк в радужном изображении спросил, откуда их семья. Столько героев! Откуда они все-таки родом – из Пилоса, из Рима, из Китая или из Канады?
Мама улыбнулась и наклонила голову, словно обдумывала ответ. «Лицянь, – наконец сказала она. – Наша семья родом из многих мест, но наш дом – это Лицянь. Всегда помни, Фрэнк: у тебя есть особый дар. Ты можешь быть кем угодно».
Радуга рассеялась, оставив лишь Ириду и Фрэнка.
– Я не понимаю, – прохрипел он.
– Как сказала твоя мама, – отозвалась Ирида, – ты можешь быть кем угодно.
Это очень напоминало стандартное пустое обещание, которыми родители пытаются подбодрить своих детей – избитый слоган, отлично смотревшийся бы на футболке Ириды в компании с «Богиня жива!» и «Моя вторая машина – это ковер-самолет!». Но в устах Ириды это прозвучало как вызов.
Фрэнк прижал ладонь к карману штанов, где лежала мамина медаль за самопожертвование. От серебряного медальона тянуло ледяным холодом.
– Я не могу быть кем угодно, – заспорил Фрэнк. – У меня нет никаких талантов.
– А ты пытался? – спросила Ирида. – Ты хотел стать лучником. Тебе это вполне удалось. Но это лишь начало. Твои друзья, Перси и Хейзел, принадлежат сразу двум мирам: грекам и римлянам, прошлому и настоящему. Но их противоречивое положение не идет ни в какое сравнение с твоим. Ты происходишь из древнего рода, в тебе течет кровь Пилоса со стороны матери, а твой отец – Марс. Неудивительно, что Юнона захотела включить тебя в семерку своих героев. Она хочет, чтобы ты сражался с гигантами и Геей. Но задумайся вот над чем: чего хочешь ты?
– У меня нет выбора, – сказал Фрэнк. – Я сын дурацкого бога войны. Я обязан отправиться в этот поиск и…
– «Обязан», – повторила Ирида. – «Не хочу». Я тоже раньше так думала. А потом мне надоело всем прислуживать. Подносить Юпитеру кубки с вином. Доставлять Юноне письма. Отправлять туда-сюда сообщения по радуге для всех желающих