Они шли около часа, следуя за железнодорожными путями, но по возможности держась под прикрытием деревьев. Один раз ребята услышали гул вертолета, летящего к месту крушения поезда. И дважды – крики грифонов, приглушенные расстоянием.
По примерным подсчетам Перси, была уже почти полночь, когда солнце наконец зашло. И сразу стало холоднее. На небе засияло столько звезд, что Перси хотелось остановиться и уставиться на них разинув рот. Затем появилось северное сияние, его извивающиеся волны призрачно-синих огней напомнили ему мамину газовую плиту, когда она зажигала слабый огонь.
– Потрясающе, – выдохнул Фрэнк.
– Медведи, – указала Хейзел. И действительно, в нескольких сотнях футов от них по лугу брела пара бурых медведей, их мех мерцал в свете звезд. – Они нас не тронут. Просто не подходите к ним близко.
Перси и Фрэнк не стали спорить.
По дороге Перси вспоминал все невероятные места, где успел побывать, но ни одно из них не заставило его потерять дар речи как Аляска. Неудивительно, что ее считают территорией за пределами власти богов. Все здесь было суровым и неукротимым. Никаких правил, пророчеств и предназначений – одна лишь дикая природа да куча животных и чудовищ. Кто из смертных и полубогов решался прийти сюда – делал это на свой страх и риск.
«Может, именно этого и хочет Гея – чтобы весь мир стал таким? – подумал Перси. – Разве это будет так уж плохо?»
Но он отбросил эту мысль. Гея не была доброй богиней. Мстительная и жестокая, ничего общего с матерью-землей из сказок. Перси знал о ее планах. Пробудившись окончательно, она уничтожит человеческую цивилизацию.
Еще через пару часов они вышли к крошечной деревушке между железнодорожными путями и двухполосной дорогой. Знак, обозначающий границу поселения, гласил: «ЛОСИНЫЙ ПЕРЕВАЛ». Рядом с ним стоял настоящий лось. На секунду Перси решил, что это такая рекламная скульптура, но тут животное умчалось в лес.
Они миновали пару домов, почту и несколько трейлеров. Все было закрыто, свет в окнах не горел. На другом конце деревни обнаружился магазин, перед которым стояли длинный деревянный стол со скамейками по бокам и старый ржавый бензонасос.
На двери магазина висел написанный от руки знак «БЕНЗИН ЛОСИНОГО ПЕРЕВАЛА».
– Звучит ужасно, – прокомментировал Фрэнк.
По молчаливому согласию они плюхнулись на скамейки. Перси казалось, что его уставшие ноги обратились в ледышки. Хейзел опустила голову на руки и тут же сонно засопела. Фрэнк поделился с Перси последним, что у него оставалось съестного: купленными в поезде банками газировки и батончиками мюсли.
Они ели в тишине, глядя на звезды, пока Фрэнк не спросил:
– Ты говорил всерьез?
Перси посмотрел на него через стол:
– Насчет чего?
В свете звезд лицо Фрэнка казалось высеченным из гипса, как древнеримская статуя.
– Насчет… того, что ты горд, что мы родственники.
Перси постучал батончиком по столу:
– Ну, дай-ка подумать. Ты в одиночку разобрался с тремя василисками, пока я попивал зеленый чай с пророщенными зернами. Ты задержал армию лестригонов, чтобы наш самолет смог взлететь из Ванкувера. Ты спас мне жизнь, застрелив того грифона. И ты потратил последний заряд своего волшебного копья, чтобы помочь беззащитным смертным. Ты бесспорно самый отзывчивый из всех детей бога войны, которых я знаю… может, вообще единственный в своем роде. Так как ты думаешь?
Фрэнк поднял глаза на северное сияние, продолжающее поджаривать звезды на слабом огне:
– Просто… Я должен был возглавлять этот поиск – как центурион и все такое. Но у меня такое чувство, что вам пришлось тащить меня на себе.
– Это неправда, – возразил Перси.
– Я вроде бы обладаю какими-то крутыми силами, но понятия не имею, как ими пользоваться, – с горечью поделился Фрэнк. – А теперь у меня больше нет копья, стрелы тоже почти закончились. И… мне страшно.
– Я бы забеспокоился, если бы тебе не было страшно, – заверил его Перси. – Нам всем страшно.
– Но Пир Фортуны… – Фрэнк задумался. – Сейчас ведь уже за полночь, так? Значит, уже двадцать четвертое июня. Пир начнется сегодня на закате. Нам нужно добраться до ледника Хаббард, победить гиганта, который неуязвим на своей территории, и вернуться в Лагерь Юпитера до того, как его захватят, – и все это меньше чем за восемнадцать часов.
– А когда мы освободим Танатоса, – добавил Перси, – он может забрать твою жизнь. И Хейзел. Поверь мне, я постоянно об этом думаю.
Фрэнк посмотрел на мирно сопящую Хейзел. Ее лицо было скрыто под копной коричневых кудрей.
– Она мой лучший друг, – сказал Фрэнк. – Я потерял маму, бабушку… Я не могу потерять еще и ее.
Перси подумал о своей прежней жизни – о маме в Нью-Йорке, о Лагере полукровок, об Аннабет. Его лишили всего этого на восемь месяцев. Даже сейчас, вернув воспоминания… он еще никогда не был так далеко от дома. Он спускался в Царство Мертвых – и вернулся. Оказывался на краю смерти дюжины раз. Но сидя за этим столом, находясь в тысячах миль от всего родного, за пределами власти Олимпа, он чувствовал себя как никогда потерянным. Он был бы абсолютно одинок – если бы не Хейзел и Фрэнк.
– Никто не умрет, – пообещал он. – Я этого не допущу. И Фрэнк – ты наш лидер. Спроси Хейзел, она скажет тебе то же самое. Ты нам нужен.
Фрэнк опустил голову, погруженный в свои мысли. Это продолжалось до тех пор, пока он не стукнулся лбом о столешницу и не засопел в унисон с Хейзел.
Перси вздохнул.
– Еще одна вдохновляющая речь от Джексона, – сказал он самому себе. – Отдыхай, Фрэнк. Впереди большой день.
Магазин открылся на рассвете. Владелец слегка удивился, обнаружив за своим столом на улице трех спящих подростков, но после того как Перси объяснил, что они пассажиры того самого сошедшего с рельсов поезда, парень пожалел их и угостил завтраком. Затем он позвонил другу, иннуиту, у которого был охотничий домик недалеко от Сьюарда, и вскоре они уже катились по дороге в разбитом пикапе «Форд», который, должно быть, сошел с конвейера в год рождения Хейзел.
Хейзел и Фрэнк ехали на грузовой платформе, а Перси составил компанию морщинистому старику в пахнущем копченым лососем салоне. Тот рассказывал истории о Медведе и Вороне, иннуитских богах, и Перси искренне надеялся, что никогда их не встретит. Ему и так хватает врагов.
Пикап заглох в паре миль от Сьюарда. Водитель даже глазом не моргнул, словно такое происходило с ним несколько раз за день. Он предложил им подождать, пока не наладит двигатель, но так как до города оставалось недалеко, они решили пройтись.
В середине утра они поднялись на склон и увидели небольшой залив в окружении гор. Вдоль правого берега тянулся тонким полумесяцем маленький город, длинные верфи уходили в глубь вод, у одной из них стоял круизный лайнер.
Перси передернулся. Круизные лайнеры вызывали у него неприятные ассоциации.
– Сьюард, – сказала Хейзел. Судя по тону, возвращение сюда ее не радовало.
Они уже потеряли много времени, и Перси не нравилось, как быстро солнце поднималось по небосклону. Дорога вилась между холмами, и путь напрямик, через луга, представлялся короче.
Поэтому он сошел с дороги:
– Идемте.
Земля пружинила под ногами, но это его не беспокоило, пока Хейзел не закричала:
– Перси, нет!
Еще шаг – и нога провалилась, а следом все тело. Земля его поглотила.
41. Хейзел
– Твой лук! – крикнула Хейзел.
Фрэнк не стал ни о чем спрашивать – просто уронил рюкзак и сдернул с плеча лук.
Сердце Хейзел бешено колотилось. С самой своей смерти она и думать забыла о здешних трясинах. Но сейчас в памяти с опозданием всплыли предупреждения местных. Ил и сгнившие растения создают эффект плотной почвы, но в действительности они страшнее зыбучих песков. Такие топи могут уходить в глубину на двадцать футов или больше, и выбраться из них нереально.
Она постаралась не думать, что будет, если длины лука не хватит.
– Держи конец, – сказала она Фрэнку. – И не отпускай.
Она схватилась за другой конец лука, сделала глубокий вдох и прыгнула в трясину. Земля сомкнулась над головой.
И ее тут же парализовали воспоминания.
«Не сейчас! – хотелось ей закричать. – Элла обещала, что с приступами покончено!»
«О, моя дорогая, – ответил голос Геи, – но это не один из твоих приступов. Это мой подарок тебе».
Хейзел снова была в Новом Орлеане. Они с мамой устроили пикник в парке недалеко от их квартиры. Она помнила то утро. Ей семь лет. Мама только что продала первый драгоценный камень Хейзел: маленький бриллиант. Они еще не знали о проклятии.
Королева Мари была в прекрасном настроении. Она купила апельсинового сока для Хейзел и шампанского для себя, а еще бенье, посыпанные шоколадом и сахарной пудрой. Она даже купила дочке новую коробку мелков и пачку бумаги. Так они и сидели рядышком: довольная Королева Мари что-то мурлыкала себе под нос, а Хейзел рисовала.
Вокруг них просыпался Французский квартал, готовый к празднованию Марди Гра. Репетировали джаз-группы. Платформы украшались живыми цветами. Дети со смехом гонялись друг за другом, хотя на них было навешано столько разноцветных ожерелий, что они едва передвигались. Восходящее солнце окрасило небо в красное золото, в теплом влажном воздухе пахло магнолиями и розами.
Счастливейшее утро в жизни Хейзел.
«Ты можешь остаться здесь», – Мари улыбалась, но ее глаза были совершенно белыми, а голос принадлежал Гее.
«Это все не по-настоящему», – сказала Хейзел. Она попыталась встать, но мягкая трава навевала лень и сонливость. Ароматы горячего хлеба и плавящегося шоколада кружили голову. Было утро Марди Гра, и мир казался полон возможностей. Хейзел почти верила, что ее ждет блестящее будущее.
«А что это такое – «настоящее»? – спросила Гея мамиными губами. – Твоя вторая жизнь настоящая, Хейзел? Ты должна быть мертва. Ты