е. Гвен из пятой когорты, мы благодарим тебя за службу.
Все повернулись к Гвен, которая изобразила на лице мужественную улыбку. После вчерашних событий она выглядела усталой, но явно испытывала облегчение. Перси ее понимал. Учиться в колледже — это лучше, чем быть насаженной на копье.
— Я как претор имею право, — продолжила Рейна, — заменять офицеров. Признаю, что для легионера на испытательном сроке это довольно необычно — получить назначение в центурионы, но я думаю… мы можем согласиться… что и вчерашний вечер был необычным. Фрэнк Чжан, твой жетон.
Фрэнк снял свинцовый жетон, висевший на шее, и протянул Октавиану.
— Руку, — сказал Октавиан.
Фрэнк вытянул руку. Октавиан воздел ладони к небесам.
— Мы принимаем Фрэнка Чжана, сына Марса, в Двенадцатый легион Фульмината на первый год службы. Готов ли ты посвятить свою жизнь сенату и народу Рима?
Фрэнк в ответ пробормотал что-то неразборчивое, потом откашлялся и сказал:
— Готов.
Сенаторы закричали:
— Senatus Populusque Romanus!
На руке Фрэнка вспыхнул огонь. На несколько мгновений в его глазах застыло выражение ужаса, и Перси уже испугался, как бы его друг не потерял сознание. Потом пламя погасло, дым исчез, и на руке Фрэнка появилась новая татуировка: SPQR, изображение перекрещенных пик и одна полоска, означающая один год службы.
— Можешь сесть. — Октавиан оглядел собравшихся взглядом, говорившим: «Это была не моя идея».
— А теперь, — сказала Рейна, — мы должны обсудить детали поиска.
Фрэнк вернулся на свое место, а сенаторы зашевелились, принялись перешептываться.
— Больно было? — спросил Перси.
Фрэнк посмотрел на предплечье, от которого все еще шел парок.
— Да. Очень. — Значки, которые он держал в руке, казалось, приводили его в замешательство. Значок центуриона и Корона стены… Он словно не знал, что ему с ними делать.
— Ну-ка. — Глаза Хейзел светились гордостью. — Дай-ка мне.
Она прикрепила значки к его рубашке.
Перси улыбнулся. Он знал Фрэнка всего один день, но чувствовал, что тоже гордится им.
— Ты это заслужил, парень. — Он хлопнул Фрэнка по плечу. — То, что ты сделал вчера вечером… в общем, ты прирожденный военачальник.
— Но центурион… — нахмурился Фрэнк.
— Центурион Чжан! — выкрикнул Октавиан. — Ты слышал вопрос?
Фрэнк моргнул.
— А? Что? Какой вопрос?
Октавиан повернулся к сенату с ухмылкой — на его лице словно было написано: «Ну а я что вам говорил?»
— Я спрашивал, — сказал Октавиан так, будто разговаривал с неразумным трехлеткой, — есть ли у тебя план поиска. Ты хотя бы представляешь, куда нужно идти?
— Ммм…
Хейзел положила руку на плечо Фрэнка и встала.
— Ты ведь слышал, что говорилось вчера вечером, Октавиан? Марс выразился достаточно ясно. Мы идем в землю, куда не распространяется власть богов, — на Аляску.
Сенаторы поежились. Некоторые из призраков замерцали и исчезли. И даже металлические собаки Рейны взвизгнули.
Затем встал сенатор Ларри.
— Я знаю, что сказал Марс, но это безумие. Аляска — проклятая земля. Ее не случайно называют недоступной богам. Она расположена так далеко на севере, что власть богов туда не простирается. Это место кишит монстрами, Ни один полубог не вернулся оттуда живым с того времени…
— …с того времени, как вы потеряли орла, — вмешался Перси.
Ларри вздрогнул и сел на скамью.
— Слушайте, — сказал Перси, — я понимаю, я здесь новичок. Я знаю, вы, ребята, не любите говорить о той бойне, что случилась в восьмидесятые…
— Он назвал ее! — проскулил один из призраков.
— …но неужели вы не понимаете? — продолжал Перси. — Ту экспедицию возглавляла пятая когорта. Мы потерпели поражение, и теперь именно мы должны исправить ситуацию. Вот почему Марс посылает нас. Этот гигант, сын Геи, именно он разгромил вас тридцать лет назад. Я в этом уверен. Теперь он обосновался там, на Аляске, заковал в цепи бога смерти, захватил ваше старое оружие и значки. Он собирает армии, чтобы послать их на юг и напасть на лагерь.
— Неужели? — осведомился Октавиан. — Что-то ты слишком хорошо информирован о планах нашего врага, Перси Джексон.
Большинство оскорблений Перси спокойно мог пропустить мимо ушей — пускай его называют дурачком, слабаком или как-нибудь еще. Но тут он понял: Октавиан намекает на то, что он шпион и предатель. Это было настолько в новинку для Перси, настолько не отвечало действительности… что он сначала даже не мог осознать сказанное. А когда осознал, плечи его напряглись. У него возникло желание снова шарахнуть Октавиана по голове, но он понял, что авгур специально подначивает его, хочет выставить неуравновешенным и несдержанным.
Перси глубоко вздохнул.
— Мы вступим в схватку с этим сыном Геи, — сказал он, сумев взять себя в руки. — Мы вернем вашего орла и освободим бога… — Он кинул взгляд на Хейзел. — Танатоса?
Она кивнула.
— В Риме его зовут Морс. Но его старое греческое имя — Танатос. Когда речь заходит о Смерти… мы не возражаем, чтобы он оставался греком.
Октавиан раздраженно вздохнул.
— Как бы его ни называть, вопрос в другом: как вы собираетесь сделать все это и вернуться к Празднику Фортуны? То есть вечером двадцать четвертого. Сегодня у нас двадцатое. Вы хоть знаете, где его искать? И кто этот сын Геи?
— Да. — Хейзел сказала это с такой уверенностью, что даже Перси удивился. — Я не знаю точно, где его искать, но в целом представление имею. А зовут этого гиганта Алкионей.
Когда это имя было произнесено, температура в зале, казалось, упала градусов на пятьдесят. Сенаторы вздрогнули.
Рейна замерла на подиуме, но, когда заговорила, голос ее был тверд:
— Откуда ты это знаешь, Хейзел? Потому что ты — дочь Плутона?
Нико ди Анджело до сего момента сидел так тихо, что Перси почти забыл о его существовании. Теперь он поднялся — в своей черной тоге Нико выглядел весьма внушительно.
— Претор, позволь мне, — сказал он. — Мы с Хейзел узнали кое-что о гигантах от нашего отца. Каждый из них был выращен специально для борьбы с одним из двенадцати олимпийских богов, чтобы перехватить у бога его сферу влияния. Царем гигантов был Порфирион — враг Юпитера. Но старейшим из гигантов — Алкионей. Он был рожден для борьбы с Плутоном. Вот почему мы знаем о нем.
— Правда? — Рейна нахмурилась. — Ты говоришь так, будто неплохо знаком с ним.
Нико нервно смял в пальцах край тоги.
— В любом случае… гигантов очень трудно убить. Согласно пророчеству, их можно победить только совместными действиями богов и полубогов.
Дакота рыгнул.
— Извини, ты сказал, «богов и полубогов»… как если бы они сражались бок о бок? Такое невозможно!
— Такое уже было, — ответил Нико. — В первой войне с гигантами боги призвали на помощь полубогов, и вместе они одержали победу. Я не знаю, случится ли это еще раз. Но с Алкионеем дело другое. Он был абсолютно бессмертным, и его, пока он оставался на своей территории, не могли убить ни боги, ни полубоги. А его территория — это место, где он родился.
Нико помолчал, чтобы слушатели осознали сказанное.
— И если Алкионей возродился на Аляске…
— …то победить его там невозможно, — закончила Хейзел. — Никогда. Никакими средствами. Вот почему наша экспедиция в восьмидесятых была обречена.
Зал взорвался криками и возгласами сенаторов.
— Этот поиск невозможен! — прокричал сенатор.
— Мы обречены! — воскликнул призрак.
— Еще «кул-эйда»! — требовал Дакота.
— Тишина! — призвала всех к порядку Рейна. — Сенаторы, мы должны вести себя как римляне. Марс назначил нам этот поиск, и мы должны верить, что он может увенчаться успехом. Эти полубоги должны отправиться на Аляску. Они должны освободить Танатоса и вернуться до Праздника Фортуны. Если они при этом смогут вернуть потерянного орла, тем лучше. Мы можем только постараться дать им самые лучшие советы и помочь составить план. У тебя есть план? — Рейна без особой надежды посмотрела на Перси.
Перси хотел храбро выйти вперед и сказать: «Нет, нету!» Это было правдой. Но, оглянувшись на взволнованные лица вокруг, Перси понял, что не сможет так сказать.
— Сначала я должен понять кое-что. — Он повернулся к Нико. — Я думал, что Плутон — бог мертвых. Теперь я узнаю, что есть какой-то другой бог — Танатос. А тут еще Врата смерти и из этого пророчества — пророчества семи. Что все это значит?
— Хорошо, я поясню. — Нико глубоко вздохнул. — Плутон — бог подземного царства — Царства Мертвых, но настоящий бог смерти, который отвечает за то, чтобы души отправились в подземный мир и оставались там, это помощник Плутона — Танатос. Он вроде как… Ну, хорошо, вот представь: Жизнь и Смерть — это две разные страны. Все хотят быть в стране Жизнь. И потому существует охраняемая граница, чтобы люди не пересекали ее без разрешения. Но это протяженная граница с большим числом дыр в заборе. Плутон пытается заделать все эти бреши, но все время возникают новые. Вот почему ему нужен Танатос — он вроде как пограничный контроль, полиция.
— Танатос ловит души, — сказал Перси, — и депортирует их назад в Царство Мертвых.
— Именно, — кивнул Нико. — Но вот теперь Танатоса захватили в плен и заковали в цепи.
— Постой… — Фрэнк поднял руку. — Как это можно заковать в цепи Смерть?
— Такое уже бывало, — ответил Нико. — В древности один парень по имени Сизиф обманул Смерть — связал его. А Геркулес как-то раз сразился с ним и прижал к земле.
— А теперь его захватил в плен гигант, — подхватил Перси. — Так что если мы сумеем освободить Танатоса, то мертвые будут оставаться мертвыми? — Он посмотрел на Гвен. — Извини… ничего личного.
— Тут все сложнее, — не согласился Нико.
— Почему это совсем не удивляет меня? — подал ехидную реплику Октавиан и закатил глаза.
— Ты имеешь в виду Врата смерти? — спросила Рейна, игнорируя Октавиана. — Они упоминаются в пророчестве семи, по которому на Аляску отправилась первая экспедиция…