Зверобой умолк, ибо некий призрак внезапно предстал перед ним и заставил его на один миг усомниться в безошибочности своего столь прославленного зрения. Хетти Хаттер стояла возле костра так спокойно, как будто была одной из ирокезок.
В то время как охотник и индеец старались подметить следы волнения на лицах друг друга, девушка незаметно приблизилась к ним со стороны южного берега, примерно с того места, против которого стоял на якоре ковчег. Она подошла к костру с бесстрашием, свойственным ее простодушному нраву, и с уверенностью, вполне оправдывавшейся обхождением, которое она недавно встретила со стороны индейцев. Райвенук тотчас же узнал вновь пришедшую и, окликнув двух или трех младших воинов, послал их на разведку, чтобы выяснить, не служит ли это внезапное появление предвестником новой атаки. Потом он знаком предложил Хетти подойти поближе.
– Надеюсь, Хетти, прибытие ваше служит ручательством, что Чингачгук и Уа-та-Уа совершенно здоровы и в безопасности? – сказал Зверобой, когда молодая девушка по сделанному знаку подошла к нему. – Цель вашего прихода, разумеется, уже не та, что в первый раз?
– Вы угадали, Зверобой. На этот раз послала меня Джудит, и сама проводила в лодке, когда Чингачгук и Уа-та-Уа рассказали ей о вашем несчастии. О, если бы вы знали, как прекрасна Уа-та-Уа в этот вечер! Кажется, она счастливее теперь в тысячу раз, чем между гуронами.
– Это в порядке вещей, любезная Хетти. Уа-та-Уа соединилась с человеком, которого любит, и уже не боится, что ее мужем будет ненавистный минг. Для чего вас послала сюда Джудит?
– Она велела мне предложить всех других слонов за ваш выкуп.
– Знают ли ваш отец и Гарри Непоседа что-нибудь о наших делах, милая Хетти?
– Нет, они еще спят. Джудит и Чингачгук не хотели их будить из опасения, чтобы они опять не вздумали охотиться за волосами, так как Уа-та-Уа сказала, что в лагере больше женщин, чем мужчин. Джудит приказала мне разведать обо всем, что с вами случилось.
– Это, однако, удивительно. Почему Джудит так беспокоится обо мне? Впрочем, догадаться не мудрено: ваша сестрица боится, как бы Генри Марч, проснувшись, не вздумал выручать меня из лагеря ирокезов, где может угрожать опасность его собственной жизни. Опасение бесполезное: Непоседа делает иной раз большие промахи, но из-за друга не полезет на очевидную опасность.
– Джудит не любит Гарри, хотя сам Гарри очень любит Джудит, – отвечала Хетти простодушным, но решительным тоном.
– Ну да, вы об этом говорили, Хетти, но вы ошибаетесь.
– Джудит не любит Генри Марча и поэтому находит в нем бесчисленные недостатки.
– Ну, думайте об этом как вам угодно, моя добрая Хетти. Мы можем об этом проговорить до поздней зимы и, вероятно, не переменим своих мнений. Посмотрите лучше, что делается вокруг нас. Вы видите, Райвенук нас оставил и толкует о чем-то с молодыми воинами. Слышать его с этого места я не могу, но вижу по глазам, что он говорит. Он приказывает наблюдать за всеми вашими движениями, отыскать лодку, которая вас ожидает, проводить вас до ковчега и овладеть всем, что могут захватить. Я очень жалею, Хетти, что Джудит прислала вас сюда.
– Не беспокойтесь, Зверобой: все устроено как нельзя лучше, и я вернусь в ковчег, когда мне вздумается. Джудит велела спросить: что, по вашему мнению, будут делать с вами гуроны, если не удастся выкупить вашу свободу? И не может ли она сама как-нибудь помочь вам, потому что для вашего освобождения она готова на все. Вот для этого-то, собственно, она и прислала меня к вам.
– Скажите вашей сестрице правду… я не вижу причины, почему правда должна быть скрыта от Джудит Хаттер. Минги взяли меня в плен, и… что из этого? Послушайте, Хетти: ум ваш слаб, скрыть этого нельзя, но вы знаете индейцев. Я попался в их руки после того, как убил одного из храбрых воинов, и за это они угрожают пыткой. Чтобы избавиться от пытки, они уговаривают меня изменить вашему отцу и всему его семейству. Но пусть ваш батюшка и Генри Марч будут спокойны: этого никогда не случится. Чингачгуку говорить нечего, он это знает.
– Что же я скажу Джудит? Ведь она опять отошлет меня сюда, если ей не будут известны все подробности вашего положения.
– Скажите ей все. Дикари, без сомнения, прибегнут к пытке, чтоб отомстить за смерть своего воина. Я буду по возможности бороться со слабостью человеческой природы. Вы можете сказать Джудит, чтобы она обо мне не беспокоилась. Хвастаться и петь песни во время ужасных мучений белый человек, конечно, не может, но пусть знает ваша сестрица, что никакие пытки не заставят меня изменить своим друзьям. Ирокезы провертят раскаленным железом дыры на моем теле, сорвут волосы с моего черепа, искромсают мое тело в мелкие куски. Я буду… почем знать?.. я буду стонать, кричать, как слабый человек, но в том могу поручиться, что при всей моей слабости останусь честным человеком.
Хетти слушала с неослабным вниманием, и на ее кротком личике отразилось глубокое сочувствие пленнику.
В первую минуту она, видимо, растерялась, не зная, что делать дальше. Потом, нежно взяв Зверобоя за руку, предложила ему свою Библию и посоветовала читать ее во время пыток. Когда охотник чистосердечно напомнил ей, что это выше его умения, Хетти даже вызвалась остаться при нем и лично исполнить эту священную обязанность. Это предложение было ласково отклонено.
В это время к ним направился Райвенук.
Зверобой посоветовал девушке поскорее уйти и еще раз велел передать обитателям ковчега, что они могут рассчитывать на его верность.
Тут Хетти отошла в сторону и приблизилась к группе женщин с такой доверчивостью, словно она век с ними жила. Старый гурон снова занял свое место подле пленника.
Он стал задавать новые вопросы с обычным лукавством умудренного опытом индейского вождя, а молодой охотник то и дело ставил его в тупик с помощью того приема, который является наиболее действенным для разрушения козней и изощреннейшей дипломатии цивилизованного мира, а именно: отвечал правду, и только правду.
Глава XVIII
Вот так она жила, там умерла. Ни стыд Не страшен ей, ни скорбь. Она была не тою, Кто годы целые душевный груз влачит В холодном сердце, кто живет, пока землею Не скроет старость их. Ее любовь в зенит Взошла так быстро – но так сладостно! С такою Любовью жить нельзя! И сладко спит она На берегу, где взор ласкала ей волна.
Молодые индейцы, посланные после внезапного появления Хетти на разведку, воротились и сказали, что им не удалось выследить ровно ничего. Один из них даже пробрался по берегу до того места, против которого стоял ковчег, но в ночной тьме не заметил судна. Другие долго рыскали в окрестностях, но повсюду тишина ночи сливалась с безмолвием пустынных лесов.
Ирокезы решили, что девушка, как и в прошлый раз, явилась одна. Они не подозревали, что ковчег покинул «замок». В эту самую ночь они задумали одно предприятие, которое сулило им верный успех, поэтому ограничились тем, что выставили караулы, затем все, кроме часовых, начали готовиться к ночному отдыху.
Ирокезы не забыли принять все необходимые меры, чтобы помешать побегу пленника, не причиняя ему бесполезных страданий. Хетти дали звериную шкуру и разрешили устроиться среди индейских женщин. Она постелила себе постель на груде сучьев немного поодаль от хижин и вскоре погрузилась в глубокий сон.
Во всем лагере было только тринадцать мужчин, и трое из них стояли на часах. Один оставался в тени, недалеко от огня, и обязанность его состояла в том, чтобы смотреть за пленником и раздувать костер, так, однако, чтобы пламя не давало большого света. Другой беспрестанно переходил с одного берега на другой, пересекая основание мыса, третий медленными шагами ходил по песку на противоположной стороне. Все эти распоряжения были не совсем обычны: дикари рассчитывают больше на тайну своего местопребывания, чем на бдительность сторожевых. Но эти меры были приняты вследствие особенных условий, в которых находились гуроны, неприятелю была известна их позиция, а в этот неурочный час переноситься на другое место было неудобно.
Удивительны чуткость и точность, с какими вообще спят люди, привыкшие постоянно быть настороже. Лишь только голова их поместится на подушке, они мгновенно засыпают самым крепким сном, но в урочный, заранее определенный час они непременно пробуждаются с необыкновенною быстротою. То же было и с Хетти Хаттер. Погруженная в спокойный и глубокий сон, молодая девушка проснулась ровно в полночь и немедленно принялась за исполнение своей мысли. Прежде всего она подошла к огню, который почти догорал, и подложила новых дров. Вспыхнувшее пламя осветило красное лицо гурона, стоявшего на часах, и глаза его заблистали, как у пантеры, преследуемой охотниками в ее логовище. Но Хетти не почувствовала никакого страха и спокойно подошла к тому месту, где стоял индеец. Ее движения были так естественны, и в чертах ее лица было такое добродушие, что он отнюдь не был встревожен появлением молодой девушки и подумал только, что ей холодно. Хетти начала с ним говорить, но он не понимал английского языка. Простояв подле него около минуты, она медленным шагом пошла вперед, не принимая никаких предосторожностей, чтобы скрыть свои движения. Она прямо пошла к оконечности мыса, к тому месту, где высадилась в первый раз. Часовой видел, как она мало-помалу исчезала во мраке, но не обратил на это внимания: он знал, что его товарищи караулят все выходы из лагеря, да притом и не думал, чтобы она хотела удалиться украдкой.
Не имея ясного представления об этой местности, Хетти, однако, благополучно выбралась на берег и встретила по дороге индейца, бродившего по песку. Заслышав легкую поступь молодой девушки, он бросился к ней навстречу с видимою радостью. При глубоком мраке, особенно под тенью деревьев, нельзя было различить предметов на расстоянии двадцати шагов, и чтобы различить черты человека, нужно было сойтись с ним лицом к лицу. Молодой гурон был, по-видимому, очень неприятно разочарован, когда рассмотрел Хетти: он ожидал свою возлюбленную, обещавшую прийти к нему в полночь, так же как и его товарищ, он ничего не знал по-английски, но появление молодой девушки в глубокую полночь и его ничуть не обеспокоило. При кочевой жизни индейцы не имели определенных часов для своих занятий и каждый спал, обедал или ужинал когда ему угодно. Притом слабоумие Хетти служило для нее надежной защитой. Огорченный своей неудачей, молодой индеец сделал знак, чтобы девушка шла своей дорогой. Хетти повиновалась, но, проходя мимо, проговорила: