А здесь было только самое необходимое. Джону это ужасно понравилось.
Негритянка спустилась сверху и сказала:
— Вы можете воспользоваться телефоном, сэр. Вот он прямо перед вами на столике.
— Благодарю.
Джон поднял трубку и попросил соединить с редакцией.
— Билл Найт слушает, — ответил голос репортера.
— Это Бат, я уже. — Джон говорил негромко, чтобы негритянка не слышала его.
— Что-что? Что ты сказал, Бат?
— Я уже выполнил ваше задание, — так же тихо повторил Джон.
— Какое задание, Бат?
— Я по указанному адресу.
— Ага, ты в доме этой самой Эйприл Билтмор?
— Да.
— Тогда подзови ее к телефону.
— Это невозможно, — сказал Джон. Негритянка стояла совсем рядом и прислушивалась к разговору.
— Почему же? С ней что-нибудь случилось? Она что, умерла?
— Нет, просто я ее не видел.
— Так увидь ее и попроси подойти к телефону. Давай, Бат.
— Найт, мы так не договаривались.
— Разве? А по-моему, это входило в задание. Зачем мне было бы посылать тебя в этот дом? Познакомиться со слугами? Нет, Бат, ты должен познакомиться с хозяйкой.
— Я попытаюсь, — сказал Джон.
— Перезвонишь мне, когда получится, — сказал Найт и повесил трубку.
Джон нерешительно посмотрел на служанку.
— Выяснили? — спросила она.
— Да, мэм, никакой ошибки нет. Адрес верный.
— Это ошибка.
— Нет, мэм, в конторе мне назвали еще одно имя: Эйприл Билтмор. Может быть, вы знаете ее?
— Разумеется, знаю. Это хозяйка.
— Вот видите! — обрадовался Джон. — Значит, покойник у вас. Я должен его обмерить.
— У нас нет никакого покойника, сэр. Разве что, гусь, которого я нынче купила в лавке. Тот действительно покойник.
— Этого не может быть. Просто вы не знаете. Нельзя ли тогда позвать хозяйку?
— Я не стану ее беспокоить по всяким пустякам. Это глупость какая-то!
— Мэм, пожалуйста, позовите ее. Зря я, что ли, ехал к вам в такую даль? Вы же сами говорите, что ее зовут Эйприл Билтмор. Может быть, вы просто не в курсе…
— Не в курсе чего, что в доме покойник?
— Может быть, хозяйка хотела заказать гроб для кого-то из своих друзей или знакомых. Вы только позовите ее, и все выяснится.
Негритянка заколебалась.
— Прошу вас, ведь речь идет о жизни и, увы, смерти, — настаивал Джон.
— Ну, если бы кое-кто из ее знакомых действительно нуждался в ваших услугах, я была бы очень рада, прости меня, Господи, — наконец сказала служанка и снова пошла наверх.
Джон утер пот. Что он теперь станет говорить? Он и представить себе не мог.
Долгое время никого не было. А потом вдруг раздался веселый хохот и сверху сбежала…
Нет, так сразу и не скажешь, читатель, что за создание спустилось сверху.
Если вы были ребенком и видели фею с волшебной палочкой, если помните добрые глаза матери, склонившейся над вами, если вспоминаете соседскую девочку, светловолосую и большеглазую, с огромным бантом на голове, а также вашего лучшего друга детства, самого ловкого, самого смелого, самого азартного, и еще вашу любимую собаку, преданную, ласковую и надежную, то, соединив всех вместе, вы и получите неловкое подобие Эйприл.
Неловкое потому, что помимо женственности и мальчишества, помимо сказочности и красоты в ней было нечто пугающее, роковое. Это была опасная женщина, потому что рядом с ней можно было обо всем забыть, поставить крест на своих мечтах и стремлениях. Она была и мечтой, и стремлением. И тот, кому выпало бы счастье снискать ее благосклонность, должен был бы просто опуститься перед ней на колени и так прожить до самой смерти.
Эйприл смеялась:
— Это Найт придумал, что вы похоронный агент?! Я надеру ему уши! Только Мэгги могла поверить вам! Ведь вы же совершенно не умеете лгать! А Мэгги не умеет не верить! Ну-ка, дайте мне телефон, я отчитаю сейчас этого вашего репортеришку!
Джон покраснел так, что казалось, вот-вот задымится.
Служанка укоризненно качала головой.
— Найт, ты будешь жестоко наказан! — смеялась в трубку Эйприл. — Зачем ты заставил парня?.. Ах вот как?.. Испытание?.. Он выдержал, выдержал, успокойся! Он чудный парень, хотя совершенно не умеет лгать и теперь стоит красный, как помидор. Ему стыдно, Найт. Стыдно за тебя! Но он же не может тебя наказать, поэтому накажу тебя я! Мы сегодня с тобой пойдем в оперу! Да-да, не возражай! В оперу. И ты умрешь на моих глазах от скуки!
Так Джон познакомился с девушкой Найта.
Надо сказать, что в тот день встреча имела продолжение.
В последний момент Найта отправили на задание. И он, уже надевший смокинг и лакированные ботинки, должен был сказать ожидавшей его тут же в редакции Эйприл.
— Сегодня моя казнь не состоится, к сожалению. Придется тебе мучиться одной.
— Одной? Никогда! Я возьму с собой господина похоронного агента! А ну, снимай смокинг.
Найту пришлось подчиниться, и уже через пять минут Джон был облачен в нарядный костюм, который оказался ему чуть-чуть узковат, но это было не очень заметно. Эйприл придирчиво осмотрела Джона со всех сторон и подняла большой палец:
— Отлично.
— Эйприл, — отчего-то забеспокоился Найт, — а ты не можешь сегодня обойтись без оперы?
— Что ты, дорогой. Сегодня дают «Тоску» с итальянцами!
— Ты говоришь так, словно дают цыпленка с кетчупом!
— Но, согласись, «Тоска» куда более изысканна.
Впервые Джон ехал на автомобиле. И ему понравилось. Он сидел рядом с водителем, впереди не маячил круп лошади, и дорога мчалась навстречу так быстро, что дух захватывало.
Казалось, что в театре собрались одни только знакомые Эйприл. Они то и дело здоровались с ней, шептались, обсуждали каких-то неизвестных Джону людей и неведомые ему события. А он-то думал, что знает обо всем в Нью-Йорке. Но были, оказывается, события, которые ускользали от глаз всевидящей газеты. Просто это были события высшего света, куда репортеров не допускали, а если они попадали туда, то сразу же становились членами этого общества и разглашать его секреты не собирались. Впрочем, если бы кто-нибудь и собирался приоткрыть завесу над тайнами высшего света, влиятельные люди легко остановили бы такого нахала. Дело в том, что и газеты принадлежали этим людям со всеми потрохами.
Эйприл знакомила с Джоном всех своих друзей, представляя его как своего дальнего родственника из Атланты.
— Прости меня, Бат, — шепнула она, — иначе нас не поймут.
— Да я не против, — сказал Джон. — Тем более что Атланту я знаю. Я ведь сам из Джорджии.
— Правда? — обрадовалась Эйприл. — А я из Южной Каролины. Мы соседи. Южане должны держаться друг друга. Мой отец, кстати, собирается купить в Джорджии участок земли. Надо будет познакомить вас. Ты ведь знаешь Джорджию?
— Отлично знаю, — гордо ответил Джон.
А потом они слушали оперу.
Джон впервые видел, чтобы артисты все время пели. Да еще по-итальянски. Поначалу это ужасно раздражало его. Он не понимал, что вообще происходит, кто кого любит, кто кого ревнует, кто хороший, а кто злодей. У Эйприл он спрашивать не решался, а разобраться сам не мог. Но постепенно музыка все объяснила ему. Нет, объяснила — это не то слово. Музыка повела его за собой, она дала ему ощутить не только мысли и желания каждого героя, но, самое главное, их чувства. И эти чувства были прекрасны. Он совсем перестал следить за сюжетом и разбираться, кто плох, а кто хорош. Он понял, что это все вообще не важно, музыка говорит о другом, о том, что стоит за человеческими поступками и словами. Над человеческой жизнью, над суетой, она прикасалась к Богу.
В антракте он совсем невнимательно слушал Эйприл, он был весь там, в этих магических звуках, а когда спектакль кончился, вдруг заплакал. Он тут же устыдился своих слез, но увидел, что и Эйприл утирает глаза.
Эйприл предложила ему после спектакля зайти в «Богему». Это был большой соблазн — явиться туда в качестве посетителя, а не официанта, — но Джон был настолько переполнен впечатлениями от сегодняшнего дня, что хотел побыстрее запереться в собственной комнате, чтобы продлить хоть немного это свое возвышенное настроение.
Эйприл попросила шофера отвезти Джона прямо к дому. Прощаясь, она, наверное, по привычке подставила щеку для поцелуя, но Джон на секунду замешкался, и она опомнилась, отстранилась. Этот момент был каким-то странным. Джону показалось, что Эйприл чуть ли не разозлилась на него, но она тут же сняла неловкость, улыбнулась и пожала Джону руку. Конечно, она если и не обиделась, то уж во всяком случае была раздосадована на Джона за то, что и ее он поставил в неудобное положение. Но Джона это событие совсем не огорчило, он вошел в свою квартирку веселый, напевая запомнившуюся тему из оперы.
В доме уже все спали. Джон тихонько поднялся к себе. Не стал заходить на кухню, потому что есть не хотелось.
— Ты совсем забыл обо мне, — услышал он, как только закрыл за собой дверь комнаты.
Мария стояла возле окна. Видно, она была здесь уже давно и ждала Джона, глядя на улицу.
— Что это за автомобиль? — спросила она, не дав Джону сказать ни слова.
— Это редакционный автомобиль, — почему-то соврал Джон.
— О, ты стал большой шишкой, — сказала Мария. — Наверное, поэтому ты и забыл обо мне.
— Ну что ты говоришь? Как я мог забыть о тебе? — сказал Джон, ласково обнимая девушку. — Я ведь люблю тебя.
— Мне так страшно, Джон, мне кажется, ты бросишь меня, — уткнувшись ему в грудь, прошептала Мария.
— Глупенькая, что ты говоришь? Что это тебе взбрело в голову? Может быть, ты сама решила бросить меня?
— Ты же знаешь прекрасно, что я никогда тебя не брошу.
— Так почему же ты сомневаешься во мне?
— Не знаю. Я просто чувствую, мне в жизни чуть-чуть повезло, что ты стал моим парнем, но это не продлится долго.
— Мария, меня даже обижают твои слова. Это мне повезло, это повезло нам обоим. Ты как будто хочешь себя унизить, зачем?
Девушка приложила палец к его губам. Она смотрела на Джона завороженно, словно действительно видела перед собой не обыкновенного рассыльного из газеты, а по меньшей мере принца из сказки.