— На танцы? — удивился Джон.
— Да, молодежь собирается в доме Кугана и танцует. Ну и вообще, там весело бывает.
— А вы пойдете? — спросил Джон.
— Если вы составите мне компанию, — сказал Мэри.
— Ну, в таком случае я обязательно пойду, — сказал Джон, а сам подумал, что на танцах ему, возможно, удастся что-либо разузнать.
Цезарь тоже хотел пойти с Джоном, но Мэри сказала, что детям туда нельзя, чем очень обидела Цезаря. Он уже считал себя вполне взрослым.
— Жди меня, как только вернусь, мы с тобой уйдем, — сказал Джон мальчишке. — Будь готов любую минуту.
— Есть, сэр, — по-военному откозырял Цезарь.
Через полчаса Мэри прибрала в доме, переоделась в нарядное розовое платье, сделала скромную прическу, попросту собрав свои волосы в тяжелый узел на затылке, надела недорогое ожерелье и сказала:
— Я готова, мистер Батлер.
За всей этой нервотрепкой Джон до сих пор толком даже не посмотрел на свою хозяйку. А она была диво как мила. Нет, у нее не было броской красоты. Но ее мягкая улыбка, плавные жесты, чуть неловкая трогательная походка делали ее удивительно пригожей. Джон даже залюбовался ею, чем вызвал у Мэри прилив сильного смущения. Она покраснела до корней волос, опустила голову и сказала:
— Это платье мне подарил муж, оно, наверное, уже вышло из моды?
— Оно очень вам идет, — честно сказал Джон. — Наверняка вы будете королевой вечера.
— Скажете тоже, — еще больше смутилась Мэри. — Куда уж мне! Сами увидите, какие красивые девушки в нашем поселке. Одно заглядение.
Джон впервые слышал, чтобы женщина похвалила красоту другой женщины. И это ему тоже очень понравилось.
Дом Кутана был совсем рядом. Они с Мэри просто перебежали через дорогу. Мэри даже не стала надевать шубу, которая, Джон видел, у Мэри была, и очень недурная.
В большой комнате уже собралось человек двадцать парней и девушек. Музыка была слышна еще на улице, а теперь Джон увидел и музыкантов — один играл на скрипке, другой на банджо, а третий — на губной гармошке. Это были простые мелодии, в большинстве своем народные английские и ирландские.
Джон и Мэри сразу же оказались в центре внимания, хотя откровенно никто на них не смотрел. Но Джон чувствовал заинтересованные взгляды украдкой со всех сторон.
На столе в углу стоял большой дымящийся чан с пуншем, там же кувшины с пивом и одна бутылка виски не очень высокого качества. Но молодежь редко подходила к столу, пьяных не было совсем.
— Могу я пригласить вас на танец? — спросил Джон, когда началась новая мелодия.
— Я танцую не очень хорошо, — смутилась Мэри.
— Скажу вам по секрету, я вообще не умею танцевать. Но, надеюсь, вы меня поучите, — сказал Джон.
Мэри кивнула, и они вышли в круг.
Танец был быстрый, пары менялись партнерами во время движения, при этом хлопая в ладоши. Ничего сложного в танце не было, поэтому Джон очень быстро освоился и уже через несколько тактов кто-то хлопнул у него за спиной, что означало — пора меняться.
Наверное, все девушки, которые были на вечере, протанцевали с Джоном. Он не переставал представляться им, они представлялись ему, но к концу танца он уже не смог бы вспомнить которая из них Лу, а которая Кэт. Действительно, все девушки были хороши. Статные, румянощекие, пышногрудые, крепкие, с веселыми и открытыми лицами, они не жеманничали, не кокетничали, а были просты и приветливы.
После танца некоторые парни стали поглядывать на Джона мрачновато. А трое похожих друг на друга, как три капли воды, наоборот, подошли и познакомились. Это и были как раз три брата-близнеца, сыновья Кутана, хозяина дома. Видно, отец не слишком утруждал себя поисками имен, потому что всех троих звали Ник. Ник Первый, Ник Второй и Ник Третий.
— Надолго ты к нам? — спросил то ли Второй, то ли Третий.
— Видно будет, — неопределенно ответил Джон.
— Мы слышали, ты репортер из Нью-Йорка. Мы были в этом городе — страх Господень, — сказал то ли Первый, то ли Второй.
— А мне нравится, — сказал Джон.
— Ничего, поживешь здесь — ни за что не захочешь уезжать. Лес, горы, зверье!
— А Ридер говорит, что здесь мало осталось зверей.
— Ничего, лес большой, не здесь, так в другом месте! — сказал Третий. Или Второй.
— Да, лес большой, — сказал Джон осторожно. — Можно так спрятаться, что никто не найдет. Или спрятать…
— Мы можем найти в лесу что угодно и кого угодно, — засмеялись Ники.
— А спрятать? — настаивал Джон.
— И спрятать, — согласились братья.
— А можно в лесу спрятать труп? — спросил Джон и сам испугался прямоты своего вопроса.
— Нет, мертвяка в лесу не спрячешь. Зверье раскопает в один миг, — как ни в чем не бывало ответил Второй. Или Третий.
— А как же вы хороните людей? — Джон решил идти до конца.
— Ждем до лета, — сказали братья.
— Что, люди умирают только летом?
— Нет, почему же? Вон, старик Чарли умер прошлой зимой.
— Ну и?
— А летом похоронили.
— И где же он провел всю зиму и весну?
— На дереве, — сказал один из Ников.
— На дереве?
— Ну, нас эскимосы научили. Они своих мертвяков привязывают на верхушку дерева, а летом хоронят. Зверье на дерево не залезает.
— Значит, если кому-нибудь вздумается убить своего врага и скрыть следы преступления, то это просто невозможно? — уже почти прямо спросил Джон.
— Нет, у нас здесь никто не враждует.
— И никто никого не убивает?
— Было дело, — сказал вдруг один из братьев, но двое других так посмотрели на него, что он сразу же замолчал.
Джон снова пошел танцевать с Мэри, на этот раз танец был медленный, но давался Джону с большим трудом. Ему все время приходилось смотреть вниз, чтобы не отдавить ноги Мэри.
— А у тебя есть семья? — спросила хозяйка, когда рассказала о гибели мужа и о своих родственниках в Ирландии.
— Конечно, — сказал Джон. — Мать, братья, сестра…
— А жена?
— Жены нет, — вздохнул Джон, вспомнив о Марии.
«Интересно, — подумал он. — За все время путешествия я вспомнил о ней впервые».
Когда закончился танец, несколько парней и девушек вышли на середину образовавшегося круга. Парни сняли свои пиджаки, а девушки скинули с плеч платки. Братья Куган вытащили стол в центр комнаты.
— Что это будет? — спросил Джон у Мэри.
— О! Будет очень весело, — сказала Мэри. — Сейчас будут выбирать самого сильного. Прошлый раз победил Ник Второй, но тогда не было Шона.
— А девушки?
— Девушки тоже участвуют, — сказала Мэри, немного удивившись вопросу Джона.
Соревнование было простым — двое соперников упирались в стол локтями, крепко сцеплялись ладонями и старались пригнуть руку противника к столу, стараясь при этом взять со стола монетку в один пенс.
Собравшиеся бурно поддерживали соперников. Свистели, хлопали, кричали, словом, веселились от души.
Сначала соревновались девушки, а потом победившая сразилась с парнями. И надо сказать, нескольких победила довольно просто.
Но вскоре обозначились лидеры соревнования — три Ника и здоровенный парень, тот самый Шон.
С Ником Первым Шон справился довольно легко. Второго одолел не сразу. Он ухитрялся склонить руку к столешнице, но, как только пытался ухватить двумя пальцами монетку, Ник выравнивал руку. Так продолжалось довольно долго. Оба парня покраснели от натуги, тяжело дышали и с ненавистью смотрели друг другу в глаза.
Собравшиеся просто с ума сходили. Постепенно Ник Второй стал сам клонить руку Шона к столу, но схватить монетку и у него не получалось. Казалось, не победит никто.
Джон переживал за Ника. Чем-то этот Шон был ему неприятен. Уж очень он злился, что не может никак одолеть соперника.
И вот, когда уже казалось, что Ник схватил монетку, Шон вдруг зарычал, словно раненый зверь и из последних сил дернул руку Ника, пригнул ее к столу и схватил монетку.
Собравшиеся не скрывали своего разочарования. А Ник Второй широко улыбнулся и протянул Шону руку, чтобы поздравить победителя.
Но Шон оттолкнул протянутую ладонь и ткнул вдруг пальцем прямо в Джона.
— Ты! — сказал он. — Иди сюда!
— Я? — удивился Джон. — Но я…
— Боишься? Значит, ты трус? — грубо рассмеялся Шон.
Конечно, такого оскорбления Джон не вынес.
Он подошел к столу и поставил локоть.
— Пиджак, дайте мне ваш пиджак, — тронула его за плечо Мэри.
Джон быстро снял пиджак и отдал хозяйке.
— Ну, парень, сейчас я тебя прикончу! — с гадкой улыбкой сказал Шон. — Я вырву твою руку по самое плечо, столичный ублюдок.
Джону не было страшно. Но стало вдруг очень противно.
— У тебя воняет изо рта, — сказал он таким же агрессивным тоном. — Ты, прыщавый шкаф!
Шон побледнел. Навалился на стол и схватил руку Джона своей потной рукой.
Джон понимал, что, если он проиграет, смеяться над ним будет вся молодежь. Если выиграет, Шон возненавидит его. Джон решил выиграть.
Но это оказалось совсем не просто. Шон был словно сделан из железа. Рука его была могуча, и она клонила руку Джона к столу с неотвратимостью машины.
«Только не дать ему схватить монету! — думал Джон. — Только не дать ему выиграть!»
Но рука Шона уже приблизилась к столу. Он вытянул пальцы за монеткой, готовый вот-вот схватить ее. И тогда Джон дернул свою руку в сторону — монетка выскользнула из пальцев Шона и упала на место.
Воспользовавшись замешательством своего грозного противника, Джон оттянул его руку от стола и восстановил равновесие.
Молодежь на этот раз не свистела и не улюлюкала. В комнате стояла напряженная тишина. И эта тишина мешала Джону. Надо было забыть об ответственности момента, отнестись к нему, как к игре, тогда у него появился бы шанс. Джон не умел ненавидеть человека просто так.
— Положили бы хоть доллар, — через силу сказал Джон.
И напряжение в комнате спало. Молодежь засмеялась, зашевелилась. Кто-то действительно положил долларовую бумажку на сторону Джона.
На сторону Шона тоже положили доллар. Это вдруг вызвало среди собравшихся азарт. И долларовые бумажки стали падать на обе стороны стола.