Оба замолчали, напряженно глядя в глаза друг другу.
— Прости меня, Сол, — сказал Бо наконец. — Я идиот. То, что внутри меня, я перенес на весь мир. Я пришел к тебе именно потому, что ты для меня не белый и не черный — ты просто человек, мой соперник. А теперь я вижу, что ты слаб. Я не буду с тобой бороться, Сол. Я тебя жалею.
Бо встал и пошел к двери.
Он чуть не сшиб с ног Уитни, которая возвращалась с подносом, уставленным чашками.
— Я ухожу, Уитни. Прости и ты мне этот ночной скандал. Сол все толково объяснил мне. Вы — черные. И я не смею трогать вас.
Уитни встала на его пути и уперлась подносом в его грудь.
— Нет, Бо, постой. Не знаю, что там тебе говорил Сол. Но я тоже хотела бы решать свою участь. Не к этому ли ты нас все время призывал? Вернись к столу и выслушай меня.
Бо покорно вернулся на свое место.
Уитни поставила поднос на стол. Подошла к своему мужу и обняла его за плечи.
— Я тоже люблю тебя, Бо, — вдруг сказала она. — Но я никогда не брошу Сола. И не потому, что у меня от него дети, что мы муж и жена уже шесть лет. Знаешь, Бо, до встречи с тобой, до нашей работы я, пожалуй, смогла бы оставить его. Но ты научил нас быть гордыми и милосердными. Я остаюсь со своим мужем потому, что горжусь им. Потому что Сол, оступаясь и ранясь, перестает быть рабом. Он становится свободным человеком. Ты ведь тоже не бросил нас, хотя мог найти других актеров, с которыми не было бы стольких хлопот. Это твоя вина, Бо. Это твоя заслуга. Я остаюсь с тем, кому сейчас труднее. Вот теперь можешь уходить.
Редактор видел, что у Сола глаза наполнились слезами.
«Боже мой, — думал он, — все это, оказывается, совсем не абстрактные понятия — равноправие, свобода, честь, достоинство… Ведь вот, для этих людей это смысл их существования!»
Бо поднялся с места. Он выглядел сейчас побитым и раздавленным. Он хотел еще что-то сказать, но только развел руками.
— Да, только не надейся, что я брошу театр, — сказала Уитни. — Я буду работать с тобой. Я всегда буду работать с тобой.
Когда Бо и редактор вышли на улицу, было уже светло. Уже появились редкие прохожие, молочники ставили бутылки у дверей домов, дворники мели тротуары.
На лице Бо была почему-то улыбка умиротворенности.
— Так как, ты говоришь, зовут тех двух пропавших репортеров? — спросил он.
— Билл Найт и Джон Батлер, — ответил редактор.
Кровь и безумие
Джон теперь никак не мог уйти из Лата.
На следующее же утро после своего бегства и возвращения он отправился к Ридеру и напрямик спросил:
— Ридер, вы убили Найта?
Ридер ошалело посмотрел на Джона, вдруг схватился за голову и воскликнул.
— Он шел с Нагом?! Тогда все понятно!
— Что?! Что вам понятно?! — испугался Джон.
— Не знаю, может быть, я не прав. Давай, сынок, пока не будем пороть горячку. В одном я уверен, твой друг жив и ты его скоро увидишь.
Сколько ни пытался Джон выспросить Ридера поподробнее, тот ничего не говорил. Но зато он все рассказал и о своем поселке, и о жизни здесь, о том, как это начиналось и что теперь.
Вокруг Ридера сидело человек десять серьезных мужчин, и все они готовы были подтвердить любое слово, сказанное Ридером.
Действительно, Ридер раньше был полицейским в Техасе. Он даже показал грамоту за отличную службу. Но потом был ранен в стычке с похитителями лошадей. Его шрам и был следом, оставшимся на память от бандитов. Со службой в полиции пришлось расстаться. У Ридера была неплохая пенсия, приличный участок земли, табун хороших скакунов. Ему бы заниматься на своем ранчо и горя не знать. Но не таков был Ридер. Энергия его била через край.
Где-то услышал он, что на Аляске нашли огромные запасы золота. Это были темные слухи, но Ридер загорелся и, бросив все на своего друга, поехал на Аляску.
Про золото здесь слышали, но как-то неопределенно. Куда пойти, где искать, никто толком объяснить не мог. Это теперь уже все знают про реку Клондайк. А тогда — единицы. И тогда Ридер договорился с эскимосом, отправлявшимся домой, чтобы тот доставил его хоть куда-нибудь. Эскимос и привез его в Лат.
Переселенцев здесь еще было мало. Такие же искатели приключений, как и Ридер. Никакого золота в окрестных горах не нашли. Но пристрастились к охоте на пушных зверей. Постепенно поселок вырос, первые поселенцы звали друзей, знакомых, а те в свою очередь других друзей и знакомых. Правда, на месте, узнав, что в Лате золота нет, кое-кто надолго не задерживался, но кое-кто и оставался.
С самых же первых дней Ридер столкнулся с бандой, которая обложила данью эскимосских охотников. Они появлялись здесь регулярно. К их приходу эскимосы уже собирали лучшие шкуры. Какую-то часть своей добычи бандиты отдавали вождю и шаману. Вскоре бандитам этого показалось мало, и они стали грабить переселенцев.
Ридеру это было — острый нож. Он и решил организовать сопротивление бандитам, потому что полицейские не могли защитить поселок. Не пошлет же департамент целый отряд неизвестно на какое время охранять неполную сотню охотников.
Но как только отряд был собран и готов дать отпор бандитам, они вдруг прекратили свои набеги. Поселенцы вздохнули свободно. Но, оказалось, раньше времени. Просто в этих местах появилась другая банда, и начались битвы уже между бандитами. Новая банда победила. Во главе ее и стоит Стенсон.
Самое удивительное, что Ридер этого Стенсона прекрасно знал. Тот тоже служил в полиции и тоже в Техасе. А потом был изгнан за превышение полномочий. Кое-кто рассказывал, что Стенсон охотился за правонарушителями, как за дикими зверями. Он никого не арестовывал. Он всех кончал прямо на месте. Несколько раз под его пулю попали и невинные люди. Полиции пришлось расстаться со Стенсоном. Потом он куда-то пропал. И вот теперь Ридер встретил его здесь. Да, мир поистине тесен.
Стенсон явился к Ридеру и предложил сотрудничество. Он обставил это таким образом, что не грабить собирается мирных жителей, а брать с них налог за безопасность. Поскольку полиция не в силах защитить людей в малых поселках, он берет это на себя. Ну а жители должны платить ему дань.
Ридер отказался. Хотя Стенсон намекал на каких-то высоких покровителей, которые всегда отведут от него карающую руку правосудия.
Стенсон приходил еще несколько раз, пока Ридер не пригрозил, что продырявит его голову, если тот еще хоть раз явится в поселок. С того дня они стали врагами.
Несколько попыток напасть на Лат Стенсон предпринял сразу же после ссоры. Но команда Ридера держалась здорово. Бандиты ушли несолоно хлебавши. Но потом начались настоящие бои. Здесь уже Ридеру приходилось туго. Он действительно понял, что за Стенсоном есть какая-то сила — уж больно хорошо вооружены были его люди, уж больно свободно чувствовали себя на просторах Аляски. Теперь их территория увеличится и захватит Канаду, где, собственно, и расположены основные запасы золота.
Но и Ридера Стенсон не оставит в покое.
— А при чем здесь Наг? — спросил Джон.
— А Наг и был у эскимосов и вождем и шаманом. Это с ним бандиты делили добычу.
— Понятно, значит, нашими руками Наг пытался прикончить вас, мистер Ридер?
— Выходит, так.
— А теперь расскажите мне, Ридер, скольких людей вы потеряли в войне со Стенсоном?
— Мы потеряли уже троих, — мрачно сказал Ридер.
— А вот братья Ники говорят, что убили только одного.
— Они так сказали? — удивился Ридер.
— Вернее, они проговорились. Я спрашивал у них, как вы хороните людей.
— А! Все верно. Одного убили зимой. Мы не могли похоронить несчастного до весны. Одного убили осенью. Земля еще не замерзла.
— А третьего?
— Третий — муж Мэри. Мы послали парня в разведку, и он не вернулся.
— Она не знает об этом?
— Нет. Люди и так против сопротивления бандитам. Они считают, лучше отдать им дань, чем гибнуть. Правда, это касается в основном женщин.
— Теперь понятно, почему у вас тут столько секретности.
— Да, сынок, мы не хотим воевать. И никто не хочет стать мертвым. Мужчины договорились, как можно меньше болтать об опасности.
— Но бандитам мы не сдадимся, — сказал Карл.
— И, может быть, вы мне все-таки объясните, куда пропал Найт?
— Нет, сынок. Давай подождем, — сказал Ридер. — Мне кажется, что ждать придется недолго.
— Ну что ж, тогда я пойду к Нагу и вытрясу из него правду! — заявил Джон.
— Не получится, сынок. Это надо было делать раньше. Утром Наг пропал.
— Ушел?
— Нет, пропал. Из ущелья он не выходил, но его нигде нет.
— Подождите, он же вернулся в Лат под утро. Я сам его видел.
— Это мы знаем. Но из ущелья он не выходил. Клянусь Богом, — сказал Карл.
— Но ведь ваши стражники стоят на единственной тропе, ведущей в Лат.
— Значит, она не единственная, — сказал Ридер.
С этого дня прошла неделя.
Джон как-будто кожей чувствовал все растущее напряжение близкой опасности. Он даже не смог бы объяснить, от чего это исходило.
Каждое утро мужчины и женщины принимались за привычные дела, группками по пять-шесть человек уходили в дальние леса на охоту, строили новые дома из бревен, заготовленных еще летом, выделывали шкуры, чистили ружья и набивали патроны. По вечерам молодежь, как обычно, собиралась в доме Кутана. Джон теперь был там завсегдатаем и любимцем. Маленький оркестрик уже научился играть модное танго, и Джон обучил всех этому танцу. Ридер иногда приходил побеседовать о том о сем, Цезарь подружился с местной детворой и даже несколько раз участвовал в соревновании по стрельбе. Все было вроде бы спокойно. Но тревога все возрастала. Джон видел, как Ридер по нескольку раз на дню собирал мужчин и о чем-то подолгу разговаривал с ними. На страже теперь стояли не двое, а четверо стражников. Ночами Ридер сам ходил их проверять.
Джон тоже не сидел сложа руки. Мэри дала ему ружье своего покойного мужа, но он не пошел охотиться на белок, а отправился в поселок эскимосов в надежде разузнать, где же находится второй проход в ущелье. Эскимосы, правда, ничего не сказали ему. Джон чувствовал, что они чего-то боятся. И тогда он сам начал обходить все ущелье по периметру, ища незаметный проход.