Утром, когда Джон проснулся, матери уже не было дома, она ушла по делам и за покупками.
Джон с Уэйдом запрягли лошадей и поехали кататься.
— Как идут дела, Уэйд? — спросил Джон, когда лошади сменили рысь на спокойный шаг.
— Было совсем плохо, Джон, но сейчас лучше.
И Уэйд подробно рассказал Джону о заезжем проходимце, который чуть было не посадил его в тюрьму. Рассказал и о том, как Билтмор взялся распутывать это дело и успешно справился.
— Знаешь, Джон, я относился к нему поначалу очень настороженно. Мне непонятно было, как это мать может забыть отца и приветить кого-то другого.
— Я тоже так думал, — признался Джон.
— И я думаю, Билтмор догадывался об этом. Знаешь, он не пытался умилостивить меня, не лез в друзья, не заискивал. Он вел себя во всех отношениях достойно. Но не это самое главное — посмотри, как помолодела мать.
— Да, ее просто не узнать.
— Мы-то с тобой не могли ее так осчастливить, а Билтмор смог. Поэтому я теперь отношусь к нему с огромным уважением.
— Он завтра приезжает?
— Да, и я хочу дождаться его. Он сообщил, что проходимца поймали и теперь будут судить. Мне охота узнать подробности. Ведь я этому Стенсону доверял, как самому себе…
— Как ты сказал? — остановился Джон.
— Я сказал, что доверял, как самому себе…
— Нет, фамилию… Ты назвал фамилию Стенсон?
— Да. А что, тебе она знакома?
— Еще как! Стенсоном звали и того бандита, который грабил поселки на Аляске. Слушай, когда он появился у тебя?
— Да вот в прошлом году. Весной…
— Все совпадает… Ах, как жаль, что я не видел его и даже не расспросил у Найта, как выглядит Стенсон.
— Ты думаешь, это тот самый?
— Вполне возможно. Хотя, погоди, кое-что я про него знаю. Он бывший полицейский, здоровяк, светловолосый…
— Стенсон, в общем-то, не худой, светловолосый, а вот по поводу полицейского ничего сказать не могу. Да мало ли Стенсонов в Америке?
— Да-да, конечно. Это было бы слишком. Но, чем черт не шутит, а когда дело касается Стенсона, то здесь без черта не обходится. Значит, ты говоришь, его поймали?
— Да.
В дом братья вернулись к обеду. Скарлетт уже была дома, распоряжалась, чтобы накрывали на стол.
— Теперь ты дня два не сможешь сидеть! — засмеялась она, видя, как Джон спрыгнул с лошади и схватился за поясницу.
— Да, отвык, — засмеялся Джон. Он и не думал, что городская жизнь так быстро лишит его навыков, приобретенных еще в детстве. — Я прямо как старик.
— Ну, давайте к столу, — сказала Скарлетт. — Сегодня для вас приготовили тыквенную кашу. Помните?
Как было забыть тыквенную кашу?! Это была любимая их детская еда. От целой тыквы отрезалась макушка, вынимались зерна, а туда засыпался рис с изюмом и цукатами. Запеченная в духовке, каша была удивительно хороша.
— А ты ездила за покупками? — спросил Джон и вдруг увидел, что мать смутилась от его вопроса.
— Да, так, надо было кое-что купить, — сказала Скарлетт скороговоркой.
За столом, уплетая за обе щеки кашу, Джон рассказывал о своих путешествиях, о Бьерне, об Иерусалиме, о Париже и клошарах. Рассказ его был на удивление весел. Джон и представить себе не мог, что сможет обо всех своих мытарствах рассказывать легко и смешно.
Скарлетт, Сара и Уэйд хохотали до слез, когда Джон рассказывал о кино, об аятолле, а уж Бьерн пользовался особым успехом. Его шуточки Джон пересказывал с особым удовольствием и смаком.
— А как поживает твой друг Найт? — спросила Скарлетт.
— По-прежнему. Работает, пишет, теперь вот обучает репортерскому ремеслу мальчишку. Помнишь Цезаря?
— Да. Симпатичный мальчуган.
— А вот я, мама, давно уже ничего не слышал о Кэт.
— Она пишет. Часто, в отличие от тебя и Бо. У нее семья, муж занимается торговлей недвижимостью. Словом, все хорошо.
— А к актерской профессии она не думает возвращаться?
— Нет. Говорит, что театр и семья несовместимы, во всяком случае, у нее не получается.
— Да, — сказал Джон, — наверное. Вот ведь и Бо никак не женится.
— Женился! — воскликнула Скарлетт. — Представляешь, наш Бо женился. Я-то думала, что вы оба, живя в Нью-Йорке, будете дружить и помогать друг другу. А вы даже ни разу не встретились.
— Да, с тобой мы за это время виделись чаще. Значит, он женился? Что ж, наша семья уделила этому вопросу должное внимание в этом году.
— Жаль, что тебя не было на свадьбе, — сказала Скарлетт. — Правда, все было скромно и тихо. Только родные и самые близкие. Тебя особенно мне не хватало. Ты правда не мог приехать или…
— Нет, я правда не мог приехать.
— Скажи, Джон, ты все еще обижаешься на меня за это?
— Нет, мама, это ты меня прости. Нормальный детский эгоизм. Я тогда был не прав.
— Ну вот и прекрасно. Сам увидишь, вы с Билтмором поладите.
— Надеюсь. И очень этого хочу.
— Да уж, пожалуйста, сынок.
Скарлетт на минуту замолчала, а потом торжественным и чуть взволнованным голосом сказала:
— Уэйд, Джон, Сара. Я должна вам сообщить кое-что очень важное. Вы уже взрослые и самостоятельные люди. У вас своя жизнь, свои заботы, даже свои семьи. Но мы всегда остаемся родными, самыми близкими людьми на земле. Жен выбирают сами, а мать дается Богом. Мать на всю жизнь — одна…
— Мама, такое торжественное вступление, что я уже начинаю немного волноваться, — сказал Уэйд.
— Хорошо, сынок, я буду покороче, хотя это и нелегко… Словом, через полгода у вас появится братик или сестричка.
Джон не сразу понял, о чем идет речь. Они только что говорили о Кэт, которую давно не видели, и он решил, что Кэт собирается через полгода приехать. Но потом сообразил, что мать еще упомянула брата. Бо, что ли?
— Мама, ты хочешь сказать?.. — наконец догадался он.
— Вот так ма! Вот так молодец! — закричал Уэйд. — Слышишь, Сара?!
— Мамочка, вы просто чудо! — Сара подбежала к Скарлетт и расцеловала ее.
— И как ты решилась? — спросил Уэйд. — Ты просто героиня!
— Ох, мне и самой было страшно поначалу, — смеясь от радости, сказала Скарлетт.
Джон поцеловал мать.
— Ма, ты потрясающая женщина всех времен и народов!
— Я так люблю вас, дети мои! — говорила Скарлетт. Гора свалилась с ее плеч.
На следующий день Джон и Уэйд поехали на станцию встречать Билтмора.
Он прислал накануне телеграмму, в которой сообщил, когда точно прибудет. «Встречайте нас семнадцатого декабря в три часа пополудни. Тимоти Билтмор».
— Они с Достом поместятся на нашей двуколке? — спросила Скарлетт. — Или запрячь еще одну?
— Ничего, ма, — сказал Уэйд, — в крайнем случае я пересяду к кучеру.
— Лучше я пересяду, — сказал Джон. — Ты все-таки старший брат.
По дороге братья обсудили новость, которую сообщила им мать. Оба пришли к выводу, что она смелая женщина, что она молодец, и оба в глубине души подумали, что очень хотят увидеть своего будущего брата или сестру.
До прибытия поезда оставалось еще несколько минут, и Джон прошел к товарным вагонам, где когда-то садился на поезд в Нью-Йорк.
Ковбои загоняли в вагоны коров и быков, лениво переругивались, хохотали по всякому пустячному поводу.
— Что, парень, — спросил один из них, — хочешь стать ковбоем?
— Нет, — ответил Джон, — я бы не вынес. Очень уж тяжелая работа.
— Ишь ты! Понимает! Правильно, парень, пастух он и есть пастух.
Издали показался пассажирский, и Джон, пожелав ковбоям удачи, поспешил на перрон.
Первым из вагона вышел Билтмор, за ним Дост, а потом — Джон даже опешил от неожиданности — вышла Эйприл.
— Хоть что-то у нас работает как следует, — сказал Билтмор, протягивая руку Уэйду. — Познакомьтесь, это моя дочь. Эйприл Билтмор.
— Очень приятно, Уэйд Батлер, — несколько чопорно представился Уэйд.
— С вами, Джон, я ее знакомить не стану, — улыбнулся Билтмор, пожимая Джону руку.
— Здравствуйте, Эйприл. Здравствуйте, Дост.
— Отец все волновался, что мы опоздаем и вы здесь замерзнете, — сказал Эйприл, не глядя Джону в глаза.
— Прибыли минута в минуту, — сказал Билтмор с гордостью, словно это он вел поезд.
На сиденье к кучеру теперь пришлось пересаживаться обоим братьям, потому что Дост и Билтмор привезли с собой по два здоровенных чемодана. Но кое-как разместились.
— А вот вас я не ожидал увидеть, — сказал Билтмор Джону, когда уже тронулись. — Вы когда приехали?
— Два дня назад, — ответил Джон.
— Ты знала? — спросил Билтмор у дочери.
— Нет, — сказала она.
— Но догадывалась, — улыбнулся Джон.
Эйприл промолчала.
Дост начал рассказывать о своих новых делах в Вашингтоне, все время ссылаясь при этом на Билтмора.
Джон сидел к гостям спиной и только иногда поворачивал голову, чтобы задать какой-нибудь вопрос. Спиной он чувствовал взгляд Эйприл, чувствовал какое-то напряжение, но, как ни странно, это напряжение не мучило его. Наоборот, оно наполняло Джона радостью и уверенностью.
Вскоре показался дом, и Билтмор, который почти не принимал участия в разговоре, произнес, ни к кому, собственно, не обращаясь.
— Уф, волнуюсь…
Скарлетт вышла встречать на крыльцо.
Джону было любопытно, как они поздороваются с Билтмором. Любопытно и неловко. Он никак не мог забыть, что мать когда-то встречала на крыльце отца.
Билтмор поцеловал Скарлетт руку, она чмокнула его в щеку.
— Пэри, вот неожиданность! — обрадовалась Скарлетт. — Отец даже не намекнул!
— Это вышло случайно. Я приехала за день до его отъезда…
— Ну проходите, проходите…
В доме уже готовились к обеду. Скарлетт отвела Эйприл в ее комнату, о чем-то они перешучивались с Билтмором, что-то она спрашивала у Доста…
Джону стало легче. Нет, Билтмор не заменяет отца, не утверждает себя в этом доме. Он просто рад видеть Скарлетт, он совсем не нервничает, но и не хозяйничает. Он ведет себя достойно.
И тут же Джон подумал, что не хотел бы оказаться на месте Билтмора — ты приходишь в дом с добрыми намерениями со своим интимным чувством, а на тебя смотрят каждую секунду с немым вопросом — как ты себя поведешь? что скажешь? как посмотришь?