Друзья обнялись.
— Бо хотел приехать со мной, но что-то у него не сложилось.
— Ничего, я увижу его в Нью-Йорке.
— У тебя найдется лошадь для меня? — спросил Найт.
— Ты куда-то собрался?
— Мы. Мы с тобой, Бат, сейчас поедем в одно интересное место. Но нам надо торопиться, поэтому все объясню по дороге.
Джон мигом оседлал двух коней.
Найт с трудом забрался на своего. Все-таки он был городской житель.
Но с конем он управлялся более или менее сносно. Он направил его в поле, и только когда друзья подальше отъехали от дома, сказал:
— Значит, ты собрался жениться на Эйприл?
— Ну только не говори, что пресса знает все. Откуда тебе это известно?
— Да я живу здесь уже около недели.
— Зачем?
— Лавры Шерлока Холмса не дают мне покоя. И надо сказать, я их вполне заслуживаю.
— Куда мы едем?
— Джон, мы едем открывать тебе глаза. Я ничего больше не буду говорить. Ты все увидишь, а выводы сделаешь сам.
Джон вдруг узнал дорогу. Совсем недавно он ехал здесь с ребятами из городка. Точно, так и есть. Вот они проехали перелесок и направились к амбару.
— Слушай, а ты случайно не захватил подушку? — спросил Найт. — Знаешь, я ведь себе уже порядком натер то место, где спина теряет свое благородное название.
Он остановил лошадь возле самого амбара и не без удовольствия слез с нее.
— Хорошо, что ты захватил фонарь, — сказал он Джону, который действительно взял фонарь в конюшне. — Посвети-ка.
Найт раскрыл ворота амбара и смело шагнул внутрь.
Джон вошел следом.
— Это ведь амбар Хоткинсов, правда? — спросил Найт.
— Да, кажется, — ответил Джон, разглядывая пустое помещение.
— А чем они занимаются? — спросил Найт.
— У них вот плантация…
— Они не торговцы?
— Нет.
Найт присел и поднял с пола несколько досок.
Джон приблизил фонарь и обомлел. Под досками был вход в довольно просторный подвал, весь уставленный ящиками и бочками. Джон сразу узнал эти ящики. Точно такие же когда-то везли на корабле в Османскую империю.
Найт спрыгнул вниз. Джон последовал за ним.
Ящики были полны оружия. В бочках был порох.
— Этого хватило бы на вооружение небольшой армии, да, Бат? А такие штучки даже не у каждой армии есть. — Найт сдернул брезент, и Джон увидел диковинную пушку. — Это автоматическая винтовка. Делает четыреста выстрелов в минуту, — пояснил Найт. — Я так прикинул — здесь оружия на полмиллиона долларов. Скажи, у ваших Хоткинсов есть такие деньги?
— Если бы у них была даже десятая часть, они вряд ли стали бы тратиться на винтовки, — сказал Джон. — И ты можешь мне объяснить, как все это оказалось здесь?
— А ты сам поймешь, — сказал Найт. — Только зрелище будет не из приятных.
В самом углу Найт поднял крышку одной из бочек, и Джон вдруг услышал жужжание множества мух.
В бочке лежало человеческое тело без головы.
— Кто это?! — спросил Джон, сдерживая тошноту.
— Посмотри внимательно.
Джон, пересилив себя, приблизился.
— Это инструктор, — сказал он. На обрубке шеи висел тот самый платок с восточными узорами, который скрывал лицо инструктора от Джона при недавнем знакомстве.
Когда они выбрались на свежий воздух, Джон перевел дух и сказал:
— Хорошо. Я все видел, но ничего не понял.
— А разве ты не видел этого инструктора раньше? — спросил Найт.
— Нет, никогда. Да я и в тот раз его не разглядел. У него лицо было закрыто. Но если бы я хоть когда-нибудь видел этого человека, я бы все равно его узнал. Да и потом он сразу же исчез.
— Как исчез?
Джон рассказал о гонке на конях, о том, что, когда все вернулись к амбару, инструктора уже не было.
— Интересно. Если ты его не знал, то чего же он испугался?
— Не знаю.
— Значит, он думал, что ты с ним знаком. И можешь узнать.
— Какая-то путаница. Он думал, что я думал, что он представлял…
— Подожди, а ты ему представился?
— Конечно.
— Ну так и все! Джон Батлер — журналист. Тот самый!
— Ты хочешь сказать, что это был Стенсон?
— Нет. Это был Свит.
— Какой Свит?
— Помнишь, я тебе рассказывал про суд? Это тот самый поборник законности и порядка, который в городке Толл организовал…
— Как?! Как ты сказал?! — перебил друга Джон.
— Свит.
— Нет, городок. Как он назывался?
— Толл…
— Найт, это же тот городок, где мы со стариком видели суд Линча! И Янга!
— Ну, теперь ты уже сам можешь делать выводы.
Джон сильно растер ладонями лицо.
— Нет, — сказал он. — Я все равно ничего не понимаю.
— Бат, — вкрадчиво сказал Найт, — кому ты рассказывал о Янге?
— Тебе.
— И все?
— Нет, Найт, ты опять хочешь вывести меня на Билтмора. Это не пойдет. С этим все ясно. Билтмор здесь не при чем.
— Правда? Откуда такая уверенность?
— Я разговаривал с ним…
— И рассказал ему о Янге?
— Да, Найт, рассказал. Но Билтмор вернулся в Вашингтон и организовал комиссию по расследованию. А Янга ищет полиция всех штатов. Найт, это не Билтмор. Стенсон не стал бы раскрывать тебе имени настоящего организатора. Ведь ты же репортер. Он не мог так рисковать.
— Мог. Он должен был так рисковать. Он все сделал очень точно. Лучший способ скрыть правду — сказать ее.
— Очень уж мудрено. В таком случае Билтмор создал комиссию, чтобы раскрыть себя самого?
— Он не создавал никакой комиссии, Джон.
— Этого ты знать не можешь. В конгрессе тебе о ней ничего не могли сказать, потому что она секретная.
— Но президент о ней должен знать?
— Президент — да.
— А он не знает. Я говорил с ним два дня назад, Джон. У президента очень радужные представления об Америке.
— Президент должен тоже хранить тайну.
— Допустим. Допустим, ему наплевать на то, что в стране готовится государственный переворот. Но в таком случае почему же полиция не арестовывает Янга?
— Она его ищет.
— И не удосужилась заглянуть к нему домой?
— Не может быть… — пролепетал Джон.
— Ведь в вашем доме есть телефон. Просто позвони Янгу. Хочешь с ним поговорить?
Вот только когда Джон вспомнил о своем дурном предчувствии… Вот теперь оно было впору. Потому что…
— Но если Билтмор лжет, это значит…
— Это значит, что тебе недолго осталось жить на свете. Ты собирался в Нью-Йорк? Ты бы до него не доехал…
Джон не дослушал Найта. Он вскочил на коня и помчался домой.
По логике вещей — жить оставалось недолго не только Джону. Свидетелями были еще мать, Эйприл, Уэйд и Сара.
Встреча
Бо действительно не смог поехать вместе с Найтом, потому что Эльза, с которой Бо собирался познакомить свою родню, просила его немного повременить.
— Дай отдышаться, Бо. Я не могу так сразу, я должна хотя бы немного привыкнуть к этой мысли. Потом у меня в Нью-Йорке кое-какие дела. Мы поедем через неделю.
— Знаешь, Эльза, я знаю эти дела — мы и через год не сможем выбраться. А я не виделся с семьей уже столько лет. Мой двоюродный брат жил у меня под боком, а я не встречал его ни разу.
— Обещаю тебе, что через неделю мы поедем в Джорджию.
— Точно?
— Бо, я держу слово. Запомни это раз и навсегда.
И они остались.
Спектакль шел с огромным успехом. Все билеты были распроданы. Администратор стал уже искать новое помещение, чтобы еще месяца на два арендовать его. И скоро нашел.
Больше всего Бо тревожило то, что он так и не получил ответа от мистера Чехова.
— Это можно сделать очень легко, — сказал ему Хьюго. — Я попрошу нашего корреспондента в России встретиться с Чеховым и обсудить все проблемы.
Так и было решено. Хьюго отправил телеграмму корреспонденту, а тот пообещал встретиться с доктором Чеховым. Для Бо было открытием, что Чехов, оказывается, был врачом.
Вскоре он узнал, что в Нью-Йорке появилась еще одна театральная труппа, в которой играют темнокожие актеры. Он даже пошел к ним на репетицию и познакомился с режиссером и всеми артистами. Эта труппа ставила исключительно музыкальные спектакли. Но все ее участники, как один, признавали заслугу Бо, который первым осмелился вывести на сцену негритянскую труппу.
Эльза не лгала, когда сказала, что у нее есть в Нью-Йорке дела. С детства она усвоила одну простую истину — счастья не построишь на чужом горе.
Бо говорил ей, что с Уитни у него все закончилось и он теперь абсолютно свободен. Но Эльза все-таки решила поговорить с бывшей женой Бо. Что она скажет ей, какие слова найдет — Эльза и сама этого не знала.
Когда она ехала в Нью-Йорк, у нее и мысли не было, что все может так обернуться. Она уже смирилась с тем, что Бо потерян для нее навсегда. Она только мечтала об одном — увидеть его хотя бы раз, посмотреть на его счастье. И конечно, она очень хотела побывать на спектакле. Ведь она по-настоящему была влюблена в творчество Бо. Что-то в ее душе откликалось на мощную мелодику его спектаклей. Словно кто-то очень близко ее знающий ставил перед ней волшебное зеркало, и она видела себя всю насквозь, до самых заветных уголков.
То, что произошло, было для нее неожиданным и поэтому путающим подарком. Она почувствовала и тот момент во время спектакля, когда Бо весь сжался в ожидании выхода Уитни, когда словно весь устремился к сцене, и тот момент, когда вернулся как бы из летаргического сна и оказался снова рядом с ней.
Бо даже не пошел в тот вечер вместе с актерами праздновать премьеру. Они с Эльзой заперлись в его номере и стали говорить-говорить… Всю жизнь державшая себя в железных доспехах независимости, сурово казнившая себя за тот безумный вечер в Вене, когда она умоляла Бо не уходить, Эльза теперь смеялась и плакала, не стесняясь своих чувств, своих ласк, своих слов.
И с Бо творилось тоже что-то необычное. Он тоже как будто превратился в мальчишку. Они говорили наперебой, вспоминали, радовались и каялись, но вдруг замолкали и горячо ласкали друг друга, а потом снова начинали говорить. И это была для обоих как отдушина после долгого заточения в духоте. Оба были просто счастливы, счастливы и беззаботны.