Бо сказал, что обязательно познакомит ее со своими родными. Эта мысль естественно продолжила их разговоры, Бо вдруг показалось, что именно этого ему всегда не хватало — крепкой семьи. Семьи, где все друг другу помогают, где все заботы — общие. Она, эта мысль, была неожиданной для него самого, свободного одинокого волка. Эта мысль была предвестником устойчивого и постоянного счастья, которое раньше путало Бо, а теперь казалось единственным достойным жизни человека.
Но на следующее утро Эльза поняла, что не может вот так просто принять это счастье, она должна знать наверняка, что никому от этого не станет больно.
И она пошла к Уитни.
Дверь открыла служанка и на вопрос Эльзы ответила, что хозяйки нет дома, она сейчас гуляет с детьми в сквере напротив.
Эльза поблагодарила и спустилась в сквер.
Уитни сидела на скамейке с книгой в руках, но не читала, а смотрела на детишек, которые бегали между кустами, весело смеялись и кричали.
Эльза не стала сразу подходить. Она решила понаблюдать за Уитни издали. Она хотела получить ответы на свои вопросы в самом лице этой женщины, в ее глазах, улыбке, жестах.
Уитни действительно улыбалась, глядя на малышей. И Эльза, которая ожидала найти в улыбке затаенную грусть, невысказанную печаль, не увидела этого. Это была счастливая мать добрых и милых детей.
Потом Уитни снова вернулась к книге, но и здесь ее лицо не омрачилось печалью. Она читала, перелистывая страницы, что-то увлекательное, потому что какое-то время не могла даже поднять от книги глаз.
Потом к ней подбежала девочка, и они о чем-то поговорили. И снова Уитни улыбалась безмятежно.
— Здравствуйте, миссис Уитни, — сказала Эльза. — Я Эльза Ван Боксен. Не уделите ли вы мне минутку?
— Здравствуйте, миссис Эльза, — недоуменно ответила Уитни. — Чем могу служить?
— Вы разрешите присесть?
— Конечно. Извините.
— Наверное, этот разговор вам покажется странным и даже неприятным, вы можете мне прямо сказать об этом, и я уйду, но, поверьте, мне он крайне необходим, чем бы он ни закончился.
Уитни вдруг нервно отложила книгу и поправила боа.
— Значит, вы?.. — спросила она.
— Да, — ответила Эльза.
— И что вам от меня нужно?
— Скажите, миссис Уитни… м-м… даже не знаю, как это спросить… Словом, это большое горе для вас?
— Горе? Что вы имеете в виду?
— Ваше расставание с Бо… Простите, это звучит так глупо…
— Ах, вот вы о чем… И почему же вас это волнует?
— Вот это проще объяснить. Ведь я в какой-то мере — причина этого расставания, хотя, насколько я знаю, это произошло еще до того, как я приехала в Нью-Йорк. Просто теперь Бо будет непросто вернуться к вам, даже если он этого очень хочет. Он порядочный человек и…
— Да?
— И я не хотела бы пользоваться его порядочностью.
— То есть вы пришли меня спросить, хочу ли я, чтобы Бо вернулся? Нужно ли мне это?
— Да.
— Я хочу, чтобы он вернулся. Мне это нужно.
— Понятно, — сказала Эльза. — Еще раз простите меня. Всего вам доброго.
Она встала и решительно двинулась к выходу из сквера.
— Постойте! — остановила ее Уитни. — Подождите! Миссис Эльза, не уходите, пожалуйста!
Эльза остановилась.
Уитни подошла к ней и взяла под руку.
— Пожалуйста, давайте продолжим наш разговор.
Они вернулись к скамейке.
— Что вы собрались сделать? — спросила Уитни.
— Уезжать, — коротко ответила Эльза.
— Правда? Вы не шутите?
Эльза достала из сумочки билет и показала Уитни. Это был билет на пароход, который сегодня вечером отправлялся в Европу.
— Вам не следует уезжать, — сказала Уитни. — Вам следует остаться.
— Почему?
— Чтобы быть с Бо. Знаете, я ведь сказала правду — я очень хочу, чтобы Бо вернулся, он мне очень нужен. Но я не хочу терять своих детей. Я понимаю, что это звучит странно — выбирать между мужчиной и собственными детьми. Но так сложилось. Ничего нельзя исправить. Можно затеять суд, мы так и хотели поступить. И я уверена — мы бы его выиграли. Но дело не в этом. Дело в том, что я постоянно буду выбирать. Дело в самой возможности этого выбора. Понимаете, это просто значит, что я могу легко уходить и легко возвращаться. Одинаково легко. А хоть что-то из этого должно быть трудно.
— Вы любите его?
— Я люблю свою любовь к нему. Это действительно льстит моему самолюбию, но в любой момент я могу ею с легкостью пожертвовать. А потом снова попытаться вернуть. Оставайтесь, прошу вас. Ведь я же просто измучаю Бо. Он всегда был доступен для меня, и я этим пользовалась. Это же я должна просить у вас прощения. Ведь там, в Вене, это я отняла его у вас. И не пришла к вам и не спросила — вам больно? Теперь у меня такой возможности не будет. И я действительно постараюсь обо всем забыть. Знаете, я уже привыкаю к мысли, что у меня нет Бо. Мне пока очень трудно без театра. Вот это в самом деле тяжело. Но уж тут ничего не поделаешь.
— Спасибо вам, — сказала Эльза. — За вашу честность и любовь к Бо. Я не уеду. Я останусь. А вы снова будете работать в театре. Только тогда я буду совершенно спокойна.
Глаза Уитни наполнились слезами. Она схватила Эльзу за руку и благодарно сжала.
— У вас чудесные дети, — сказала Эльза.
— Правда, вам тоже они нравятся?
— Правда. В них есть ваше сердце.
На следующий день Хьюго сообщил Бо, что корреспондент встретился с доктором Чеховым и обо всем с ним поговорил. Оказалось, что доктор не получал ни письма, ни телеграммы, но все изменения, которые сделал в пьесе Бо, он понимает и дает на это свое разрешение.
— И еще он сказал, что очень хочет посмотреть спектакль о маленьком американском ранчо, — закончил Хьюго с улыбкой.
— Чудесно! Когда я вернусь из Джорджии, мы пригласим доктора в Америку.
— Значит, ты все-таки едешь?
— Сам удивляюсь, Хью. Меня тянет туда, словно магнитом. Никогда не думал, что семейные связи сидят во мне так глубоко. Что это — старость?
— Это мудрость, — ответил Хьюго. — Передавай привет Найту и Джону. А завтра я привезу тебе для Найта небольшой пакет.
И еще через три дня Эльза и Бо сели в поезд.
— Какая огромная страна! — говорила Эльза, рассматривая пробегающие за окном бескрайние поля, леса, горы. — Какая огромная и неустроенная!
— Подожди, мы молодая нация! Мы еще покажем вашей старушке Европе! — смеялся Бо. — Вы еще будете нам завидовать.
Эльза выходила на каждой станции. Обязательно узнавала ее название, что-нибудь непременно покупала и спрашивала у продавца:
— Скажите, сэр, когда-нибудь старушка Европа будет вам завидовать?
— Непременно, мэм. У нее просто слюнки будут течь! — бодро отвечал продавец.
Бо самодовольно смеялся и давал продавцу денег намного больше, чем требовалось за товар.
— Вы все здесь или гиганты, или сумасшедшие! — с восхищением говорила Эльза.
— И то и другое! Это та земля, Эльза, где все человеку дается при жизни — и награды, и возмездие!
Бо был счастлив. Это чувство редко посещало его. Только в детстве он испытывал то же. Это легкое ощущение безбрежности жизни, дыхание полной грудью, ощущение бессмертия как данности и даже привычной обыденности.
Он действительно хотел домой. Он хотел обнять Скарлетт. Похлопать по спине Уэйда, поспорить с Джоном, который тоже ведь стал заниматься искусством. Он хотел просто пройтись по полям, поболтать со встречными, поваляться на траве. Съесть огромную тарелку дынной каши. По вечерам они с Эльзой будут сидеть на веранде и разговаривать. Потом придет усталость от отдыха, желание снова взяться за работу. Он начнет обдумывать новый спектакль, и начнется новая сладкая мука. Но сейчас он просто едет к родным.
Ночью они говорили с Эльзой о любви. Оказалось, что и она всегда скептически относилась к этому понятию. Это была и для нее какая-то общая договоренность — считать, что любовь существует. Часто за любовь принималось влечение. Но люди все же настаивали на некоей высокой любви, идеальной. Мечтали о ней, добивались ее… Эльза тоже считала это некоей игрой, условностью.
Но вот теперь что-то дало трещину в ее скепсисе. И она начинает верить…
На их станции поезд остановился ночью. Бо никого не предупредил, поэтому их никто и не встретил. Оказалось, что здесь они с поезда сошли одни. Сонный железнодорожник объяснил, что им или придется ждать до утра, когда появятся извозчики, или идти пешком.
Бо отдал чемоданы на хранение, и они с Эльзой пошли к имению.
— Мы придем, а все еще спят, — говорила Эльза. — Перепугаем всех.
— Что ты! Нам так будут рады! Ты себе и представить не можешь, какой переполох начнется в доме! Я сам поставлю всех на ноги! Они поклонятся представительнице великой Вены!
— Вот этого не надо.
— А это я наврал. Тебя станут рассматривать долго и подозрительно. Будут расспрашивать, сколько у тебя дохода, нет ли у тебя детей на стороне, в который раз ты выходишь замуж и умеешь ли ты мыть посуду.
— Ну, тогда я тоже буду совать нос во все углы, морщиться за обедом и сетовать на неизысканную пищу, на воду, на воздух, на дом и на все на свете.
— Я думаю, вы найдете общий язык.
Дорога оказалась не такой уж ближней. К дому Бо и Эльза подошли, уже когда стало светать.
— Сейчас мы устроим небольшое представление. Я буду швырять камешки в окно и прятаться, пока им не надоест и они сами не выйдут из дома, — заговорщицки предложил Бо.
— Мальчишка! — засмеялась Эльза.
Впрочем, с камешками ничего не вышло, потому что когда они подошли к воротам, то увидели двух всадников, подскакавших к крыльцу и спешившихся.
— Джон! — радостно воскликнул Бо шепотом. — Ну сейчас я его напугаю. Побудь здесь.
И Бо, скрываясь за кустами, стал приближаться к дому.
Эльза увидела, как Бо притаился рядом с Джоном и его спутником. Как те двинулись к дому и как Бо одним прыжком оказался возле своего родственника… И тут какой-то резкий звук оборвал утреннюю тишину.
Бо покачнулся и упал…