-Гы. – Осклабился наёмник и кивнул с одобрением. – Пойдём. – Сказал господарь, почесав волосатой пятёрней свою промежность. Пирайи поспешно поднялся, верёвку с шеи снял и шагнул к господарю новому. – Это, штаны тут оставь. Вон туда, за деревце иди потом.
Пирайи грустно шмыгнул носом, но чего поделаешь? То воля господаря, а его воля священна, ведь от Богов только власть вся в миру. И ежели хорошо служить, то Прива смилостивится и не допустит, что б в господаря Барг вселялся. А не будет Барга, то и господарь добр будет…
Уже неделю они оставались на берегу. Пирайи часто смотрел на океан, вот и сейчас он туда смотрел, сев немного боком – очень зад болел. Ну, оно и понятно. Понравился он господарю, сношал он его каждый вечер. А вчера вот принёс ему поесть со своего стола – целый ломтик заморских сладостей подарил! Очень добрый господарь тот.
Пирайи всё ждал вечера – добрый господарь снова придёт его сношать и может быть, опять что-нибудь ему подарит. Или другой какой господарь придёт. То ведь не так важно - они все правильные были, эти новые господари - те самые, словно прежний господарь сошёл с небес и явился к ним вновь, дабы жили они как люди, а не как зверьё глупое лесное, у коего нет мудрого господаря Богами назначенного свыше.
Пирайи с надеждой смотрел в будущее – прежняя, счастливая и свободная жизнь, свободного человека, каким он был всю свою жизнь, может быть, она вернётся к нему и эти ужасные времена, под тяжким гнётом проклятого правителя Логана, растворятся как утренний туман…
Вот, Гримтек опять беситься начал, когда его сестру вчера сношали у кустов, так господари не стали просто его бить, как раньше – привязали к дереву, что б двинуться не мог. Мошкара его кусает поутру, распух уже весь. А господари в него косточками кидают, камушками, вот и они стали тоже с утра – скучно же, почему бы не покидать что-нибудь в фальшивого господаря?
Вечер наступил, но господарь не подошёл к нему, ни тот, что сношал его раньше, ни другие.
Все они смотрели на океан, рассеявшись нестройным порядком по берегу песчаному.
Пирайи и односельчане его посмотрели туда тоже. Над горизонтом виднеется парус, алый, с синей молнией на нём – Валлийские паруса…
Слёзы пошли из их глаз, но ничего не поделаешь. Решили господари продать их в ужасное рабство в ужасном краю. Гневается на них Прива, ох гневается!
Многие из них с ненавистью посмотрели на Гримтека всё ещё привязанного к дереву – он виноват в том, что судьба такая злобая у них теперь. Только он в том и виноват, Баргово семя!
Со свистом, над головами пронеслись чёрные молнии. Вскрикнули господари, падая на песок, со стрелами в своих широких спинах – то не молнии были, то стрелы были...
Пираи завизжал от испуга и сжался в комок на песке, спрятав лицо в ладонях. Он слышал вопли, богомерзкую брань - кто-то о Приве нехорошие вещи сказал, о местах её тех, что солнцу обычно не показывают. Звенела сталь, кричали раненные и умирающие.
А затем всё стихло.
Пирайи открыл глаза и убрал ладони от лица.
Три десятка воинов стояли на песке, глядя на горизонт. Вокруг них лежат тела наёмников, жестоко изрубленные, утыканные стрелами. Шли минуты, они всё стояли неподвижно почти, а затем валлийский корабль развернулся и поплыл прочь, к горизонту.
-Кохан, - тихо сказал господарь с волчьим мехом на одном из своих наплечников, - места тут злые, Ганг совсем рядом. Может быть, двинемся сейчас?
-Это просто лес Торад. Пусть и колдовской, но просто лес. Ночью будет не просто идти.
-Я понимаю. Но хотелось бы поскорее отсюда убраться.
-Ладно. – Кохан кивнул и зычным криком отдал приказы.
Совершенно не понимая, что происходит, и почему Прива вдруг передумала, поднимался Пирайи на ноги – верёвки с них не сняли. Кохан собирался, да Торад который, сказал, что ночью проще так их вести, на верёвке значится.
По лесу тёмному и страшному шли минут тридцать, пока наёмники не остановили их – где-то заржали лошади и вскоре конный отряд двинулся впереди. За авангардом, к сёдлам четверых господарей, привязали общие верёвки, за коими тянулась цепь односельчан Пирайи.
Странные времена вновь вернулись – их не били, не пытали, сношать никого не стали. А Гримтеку и вовсе помогали от ран оправиться. Кормили даже два раза в день – прежние господари, пока вели их по лесу, кормили тоже, но через день, что конечно, правильно. Ведь они не работали, а просто шли, отравляя господарям наслаждение прогулкой по лесу, своим вонючим присутствием.
Пирайи грустил каждую ночь – господарь со сладким подарком, на песке там остался, стрела ему затылок пробила и из глаза левого вышла. Жаль ему было, такой хороший был господарь! Не то, что этот Гримтек и этот Кохан! Каждую ночь, Пирайи отчаянно молился, прося Приву не гневаться на него за то, что подчиняется он этим фальшивым господарям.
Вскоре вернулись они к своей сожжённой деревне. С них сняли верёвки. Их скарб и скотину оставили посреди единственной улицы села.
-Свободные! – Рявкнул Кохан, сидя в седле своего коня. – Отстраивайте свои дома и живите спокойно, пока отдаёте двадцатину. Подобное больше не повторится на вашей земле. Гарнизон прибудет в замок через несколько дней. В округе разбойников больше нет, а о тех, кто вас ограбил, молва разойдётся далеко – мы постараемся, что бы так было. Те из вас, кто желает присоединиться к гарнизону, могут отправиться в замок уже сейчас и подготовить его к службе.
И уехал. А за ним потянулись и все остальные господари на конях с мечами.
О чём он говорил? Про замок вот, про присоединение? Пирайи ничего не понял.
А вот младшие господари, всё поняли. Они собрались и уехали в замок в тот же день, прихватив с собой Гримтека и свои семьи. Пираи сидел на пеньке – всё, что осталось от его дома. Качал на руках мальчика и всё смотрел, как они уезжают.
Как он теперь будет жить? Господарей больше нет – эти вот, не господари они, а какое-то злое и страшное издевательство над традициями древними и самим этим миром.
-Аааа!!!
А ещё и этот проклятый мальчик! Вечно воет почём зря…
Шло время, жили люди себе спокойно. В полях возились, Приве молились, двадцатину платили, как и положено. Сидел Пирайи на пеньке у дома своего и смотрел на улицу единственную в селе своём. В пальцах вертел трубку заморскую, табаком набитую – тот табак, странное такое дело, что прям и непонятно, то ли магия, то ли ещё чего. Трубку на ярмарке прикупил, что подле замка господаря Гримтека на днях проходила. Торговать со всех сёл народ приехал. Говорят, никто из них даже не пошёл к господарю мзду ярмарочную отдавать – брешут, конечно, никогда такого не было…, впрочем, сейчас много чего такого есть, чего никогда не было. Трубку он себе купил. На свои деньги. Да, у него появились деньги – чудное время нынче, странное и страшное время.
Пирайи закурил, грустным взглядом окидывая дома соседские. Вспомнил, как строили они их из древесины колдовского леса. Всем селом брёвна таскали, что б всем хватило. Двадцатую часть от брёвен, в замок господарю унесли, как и положено – далеко ж их тащить пришлось, чуть не померли, пока утаскивали до замка. Но ничего не поделаешь – король велел двадцатую часть от всего отдавать. Господарь брёвна взял, воины его уже там от ворот брёвна те таскали.
А вот двадцатую часть навозу, что на поля они готовили, почему-то, господарь не взял, обе телеги обратно в село отправил. Странный он – то двадцатину надо ему, то не надо…
Пираи закурил и выдохнул ароматный дым. Голова закружилась, стало хорошо на душе.
Вспомнился добрый господарь, что сношал его и подарки дарил – стало немного грустно, добрый был господарь, хороший. Увы, убили его злые воины проклятого короля Логана.
-Всё. – Шмыгнув носом, сказал мальчик, только что выскочивший из-за угла дома.
-Хорошо, беги теперь куды собирался. – Кивнул ему Пирайи. Мальчик радостно пискнул и убежал – поди с другими такими же сорванцами деревенскими играть побежал. А то может на ближайшее озеро купаться пойдут, бездельники. Ленивые они какие-то стали. Уже и розгами их и господарю на повинность водили – всё бесполезно. Розги об них ломаются, а господарь повинностей не принимает до сих пор. Уж сколько лет прошло, а всё он нос воротит и даже молодух с первой брачной ночи сношать не желает. Иной раз даже думали, может он того, ну, не мужчина, в этом смысле. А нет, женился, детишки появились у него. Странный он, в общем.
Ехавшие по улице воины, вдруг остановились подле него. Пираи поспешно соскочил с пенька и низко склонившись замер. Да не удержался, глаза чуть повыше поднял – и! Что впереди воин – то бабища срамная, шлюха развратная, в штанах в седле сидит проститутка! Но тут ничего не поделаешь – конь, доспехи, меч на поясе, морда шрамом зверским изуродована, в общем, то ясно всё. То шлюха из господаревых воинов. Главное держаться и не ляпнуть чего. А то в прошлом году не заметил, ляпнул про одну развратницу такое, так чуть мечом она его и не зарубила – на силу убежал, на крышу залез и в соломе спрятался.
-Твой? – Спросила шлюха, неожиданно мягким голосом.
-Мой. – Ответил Пирайи.
-Почему с таким разочарованием Свободный?
-Так понимаете, господарь…, господарня…, то есть…
-Просто на ты и всё.
-Понял господырня, понял…
-Госпожа. Так лучше.
-Угу, госпожа. – Пираи пожевал губами, словно на вкус пробуя странное искажённое слово, как будто даже из другого языка. – Видите ли, госпожа. Жрёт он много. А работает плохо, мал ещё.
-Понятно. – Чуточку зло говорит госпожа, сузив глазищи свои бесстыжие на уродливом лице.
-Мальчик-то хороший, да мал совсем. Вот мальчик вырастет, помощник будет, а сейчас госпожа, от мальчика толку и нет совсем.
-Почему ты всё время говоришь «мальчик»?
-Так не девочка же. – Удивился Пирайи.
-Рр…, звать его как?
-А? Звать как? Так это, не придумал пока. Мальчик без имени у меня пока.
-Как без имени? – Шокировано говорит шлюха с замка и что-то в голосе её странное такое, но Пирайи решил что показалось. – Ты что скотина, без имени дитё держишь?