Когда пришёл в себя, обнаружил, что ножа нет, а отец рядом стоит, зло глазами сверкая и руки в бока уперев. Не менее часа, прежде швырнув мальчику платок, что б кровь мог стереть текущую по лицу на нос и дальше на пол, отец отчитывал его за вопиющую повинность. Он рассказал ему, что господари делают с крестьянами, посмевшими надеть оружие на пояс, словно не навоз они мерзотный, а люди, такие как вот господари, самими Богами к ним приставленные. За подобную дерзость кара следовала незамедлительная и жестокая. Логран держал платок у раны, плакал от обиды и страха, а отец всё говорил и говорил…
Логран коснулся пальцами лба. Шрама не осталось, ничто не напоминает ему о том, что оружие носить на поясе своём, лишь господарь имеет право. Ничто кроме памяти – он тот урок крепко запомнил. Ведь вместо полена, могло оказаться и что-то потяжелее…, но кто сказал, что нож нельзя носить под одеждой? Отец про то не говорил. Он сам об этом подумал впервые – и почему только сейчас? Логран удивлённо хмыкнул – ведь всё просто и понятно.
Оружие нельзя держать на виду, на то право только у господарей есть. А вот если его спрятать, господари просто не заметят, что у него есть оружие. Никто не заметит, а значит, и повинности никакой и нет. К тому же, не слышал он ничего про то, что оружие скрытно носить нельзя.
Он ускорил шаг, твёрдо решив купить себе нож. Или серп, если у кузнеца не окажется готовых ножей для разделки мяса или резки хлеба. Серп не так удобен, но столь же остр, а уж с серпом он умеет обращаться ещё и лучше, чем с ножом для резки хлеба и мяса.
Одного золотого, на нож ему должно хватить, должно ещё и остаться. Нож и еды возьмёт. Или серп и еды. А если ещё что-то останется, тогда возьмёт себе ботинки.
И как только расплатится – бежать изо всех сил. Тут он один, а селяне люди очень добрые, милосердные и состраданием очень полны. Их лучше не злить и в соблазн не вводить.
Барг ведь только того и ждёт, что б душу людскую совратить. Увидят селяне, что мальчик один, да золотом платит и всё, слабину дадут, а Баргова злоба уже тут как тут.
А сами люди они ведь все очень добры от началу и до конца – то от Барга вся злоба-то…
Поначалу, он ничего странного не заметил. Стараясь выглядеть естественно, так, словно всю жизнь в этой деревне прожил, Логран двинулся по её улицам. Довольно быстро растерялся, так как здесь привычной улицы не было. Тут все дома понастроили словно спьяну. Улиц как таковых не было вовсе. Но Логран на провокацию не поддался, с силами собрался и пошёл на звук молота, благо долго на звук ориентироваться не пришлось – вскоре заметил столб черноватого дыма, идущего из-за домов. По пути старался особо не глазеть, смотреть только вперёд, но даже так не смог не заметить, что эта деревня отличается не только отсутствием привычных ему улиц.
Половина домов покрашены, а кое-где он увидел и резные крылечки. Некоторые огороды, забором обнесены, да не просто забором, а аж в полметра высотой! Это ж сколько лесу понадобилось, это ж сколько пришлось за него мяса и зерна отдать! А у них ещё и краска где попало - деревня явно зажиточная. Толи тут господари двадцатину не берут, толи старые господари подобрее были, непонятно.
Слиться с местными тоже не вышло – на него все оглядывались. Почему он понял только и сам начав на местных глазеть. Но и тут не сразу понял. А как дошло так он с удивлённо вскинутыми бровями, до самой кузницы и шёл.
Одежда – все люди были одеты в крашеные рубахи, платья и штаны. Мало того, половина всех одеяний, украшены искусной и яркой вышивкой. Логран не смог этого объяснить – он, словно бы неожиданно оказался за пределами Сабаса. Но разве там так живут? Ведь все знают, за границей Сабаса, всё очень плохо – люди в рабстве, света белого не видят, господари их сношают где попало и каждый день предают ужасным пыткам, а ещё, тут вообще никаких сомнений, говорит народ, что в Валлии, монахи Каила, младенцев живьём едят. Вот прям с утра и едят, в соусе из крови девственниц – оно так и есть, люди врать не станут. Зачем людям врать?
Но почему же эта деревня такая богатая? Ответ он нашёл быстро – всё ведь очень просто оказывается. Он на верном пути вот и всё. Где-то рядом Саба, столица Сабаса, его самый богатый и прекрасный город. А разве возле Сабы может быть иначе? Вот почему тут так, а на юге нет.
Только вот была ещё какая-то странность – он никак не мог понять, какая же?
Добравшись до кузницы, наконец понял и теперь просто стоял напротив наковальни, слушая звон молота и не слыша мыслей своих – разбежались мысли эти, ни одной не осталось.
В открытой кузне, раздетый по пояс молодой мускулистый мужчина, обливаясь потом, размеренно стучал по металлической заготовке. Такие же заготовки лежали на большой жаровне полной горящими углями, они ждут своей очереди. Ничего необычного - кузница, какая есть почти в каждом селе Сабаса. Ничего, кроме половинных стен, по коим развешены не только серпы, ножи и прочий инвентарь необходимый в любом селе, но и разнообразные мечи, топоры, кинжалы всех мастей и даже наконечники для стрел и копий.
Впрочем, и в этом тоже ничего не обычного – кузнец для господарей младших тоже ведь оружие делает, если им не удалось или не захотелось купить всё это где-то в ином месте. Разве что слишком уж много оружия всякого в кузнице этой. Куда он столько сковал и почему до сих пор оно у него, а не у господарей в замках? Но то ладно, всяко оно бывает.
Однако в таких случаях, оружейное всё под замком где-то, иль кучкой свалено, тряпицей масляной прикрыто, дабы ничего с ним не случилось, да сам кузнец случайно чего со скованным оружием не сделал. Не лежит оно в таких случаях, да в полусотне экземпляров, на лавочках всяких, не висит на стендах деревянных так, словно на свободную продажу выставленное. Так только серпы, да косы всякие выставлены бывают. Придёт селяне, глянут, ежели понравилось, тут же и договорятся на обмен, мясо иль ещё чего кузнецу принесут. А если не понравится – попросят сковать то, что им нужно и чего не нашли они в готовом виде. О цене договорятся, сколько мяса, шерсти или ещё чего кузнецу за работу такую надо. Потому как оружие на прилавки выкладывать в селе? Странно это…, если по сторонам не смотреть.
Не просто так он всё это выставил на виду.
Логран смотрел на идущих мимо людей, ошеломлённо хлопая глазами.
У многих, на поясах висели мечи, да кинжалы. На виду всё это у них, не под одеждой, не спрятано от глаз односельчан, господарей и Богов, что такое непотребство запретили в стародавние времена. Носят себе и словно даже не замечают, что с оружием они, что грех великий и повинность страшная на них сейчас ложится, да с каждой секундой всё страшнее повинность та…
Кузнец умаялся молотом махать и, бросив заготовку в жаровню, на минутку решил передохнуть – тут он и заметил мальчика, пустыми глазами разглядывавшего толи скамью угловую с одноручными короткими мечами, толи проходивших поблизости людей.
-Чего тут потерял? – Подозрительно прищурился молодой кузнец.
-А? – Встрепенувшись, ответил мальчик.
-Ты мне не акай тут. Чего трёшься тут семя ты Баргово? Иди куда шёл. Глазеть хочешь – так вон, поди на улицу куда подальше и там глазей куда хочешь. А тут нечего мне торчать голытьба.
Логран ощутил, как краска гнева прилила к его щекам. Он не очень понимал почему – ничего особенного кузнец не сказал. Видимо, всё дело в том, что кузнец молодой. Будь он постарше…, однако, старше или там не очень, не так уж и важно, учитывая какой в ширину и длину этот кузнец. Логран поспешил умерить свой гнев – такой ручищей один раз по загривку и всё, хоронить можно.
-Я может, нож купить хочу. – Проворчал Логран, стараясь принять вид более смиренный и не злить кузнеца. Всё-таки, злиться можно и потом, а вот кузнец тут всего один.
-Ну и чего ты взамен дашь? – Кузнец вытянул шею, заглянул ему за плечо, на мешок его худой глянул и фыркнул презрительно. – Иди, давай отсюда, мне работать надо.
Логран наклонил голову, словно бык готовый к атаке, но не ушёл. Стал искать монету в кармане штанов. Тут у него весь гнев как рукой и сняло – монету нащупать не может!
Холодный пот покрыл всё тело, сердце пропустило удар.
-Оглох? Вали говорю! – Рявкнул кузнец, замахнувшись своей ручищей мускулистой.
-Радоний! – Раздалось за спиной, и Логран подпрыгнул на месте от неожиданности – от движения сего, складки кармана расправились, и монета сама прыгнула в ладонь. Он её тут же сжал пальцами и замер на месте, да с рукой в кармане.
За его спиной стояла высокая полногрудая девушка в синем платье с причудливой красной вышивкой от бедра и до самого подола. Она строго смотрела на кузнеца, хмуря тонкие бровки, на симпатичном личике.
-Чё? – Ворчливо ответил кузнец, опуская руку, которой только что, чуть было, не отвесил хорошую оплеуху раздражавшему его юнцу.
-Ты так ни ножа, ни меча никому не продашь. Сколько можно Радоний? – Девушка подошла ближе и, уперев ладошки в бока, укоризненно покачала головой. – Ты вот куда свой хлам девать будешь, ежели твой норов за Баргову порчу сочтут?
-Чё это ещё они так сочтут? – Насупился кузнец, почёсывая затылок – задумался значит.
-Чё-чё…, Баргов хвост в дупло срамное! Ой! – Прикрыв рот ладошкой, сказала девушка и, покраснев щеками, на мальчика посмотрела. – Ты ничего не слышал. – Хмурая вся и шёпотом зловещим сказала она. Мальчик поспешно кивнул. Девушка вновь посмотрела на кузнеца.
-Гы-гы. – Сказал кузнец, глазки девушки сузились, на мальчика она снова смотрит.
-А знаешь, мальчик, Радоний, братец мой, Радонием ведь не сразу стал. А вот когда дошла до нас весть о Святом рыцарственном правителе, коего сама Прива отметила своей благостью. В честь самого Святого назвать постеснялись, а вот спутник у него есть, товарищ верный, вот в его честь и назвали, а до того звали нашего Радония, никак иначе, как…
-Эй! Арагония, а ну хватит мне тут! – Поспешно рявкнул кузнец. Девушка хихикнула в ответ, кузнец хмуро насупился весь, а Логран монету в кармане тискает и не знает чего делать.