-Хм. – Выпрямившись, с великим презрением на лице, молвил Арагон.
Никто не успел ничего понять.
Меч блеснул в свете солнца, на миг ослепив Лограна.
Когда он проморгался, все мальчики лежали на земле, оглашая окрестности громкими жалобными стонами - меч Арагона, уже вернулся в ножны.
Первый Предводитель заговорил, спустя несколько секунд.
-Они очень хотят получать уроки Малого города. До заката они не захотят ни есть, ни пить, приход лекаря до заката, смертельно оскорбит каждого из них. Они сочтут достойным, лишь пахучую траву, полученную из рук воина-учителя. – Он помолчал, воины кивнули в ответ – казалось, он ждал от них возражений или чего-то ещё. Странно, ведь он Первый Предводитель, лицо близкое к королю, фактически правая рука короля. Но к воинам, его отношение таково, словно они во всём равны ему и их мнение, имеет значение. Что-то в памяти колыхнулось, боевые песни, из самых первых изученных здесь – вспомнить не получалось. После проклятого отвара, голова вообще с трудом рождала даже самые простые мысли. А уж об усталости и говорить нечего – если бы никто не видел, он бы свалился, где стоял и тут же уснул. Увы, урок придётся продолжать.
-Они вернут свои лица, доказав свою силу. Или умрут, доказав своё право на погребальный костёр. – Арагон двинулся прочь, больше не сказав ни единого слова.
Так Логран сознательно познакомился с тем, что в песнях звалось «доказательством силы», тем, что могло смыть любой позор с воина, любой его позорный поступок, любую его слабость.
Мальчики, на груди которых красовался глубокий порез от меча, не получили никакой помощи. Изнывая от боли, с открытой раной с которой сочилась кровь, они махали мечами, боролись, сражались в парах, били песочную дорожку металлическими прутами. Если они падали, не потеряв сознания, воины поднимали их жестокими пинками. Если они теряли сознание, лекарь приносил пахучую траву и один из воинов, совал её под нос паренька. Когда один из них упал и не поднялся даже от резкой вони пахучей травы, воин пощупал его шею и с гневом на лице, заснул пучки травы глубоко ему в ноздри. А затем принялся отвешивать пинки. Логран не следил за ними постоянно, как и прочие мальчики на большом дворе – своих забот хватало. Но время от времени на несчастных поглядывал каждый из них. Парень с травой в ноздрях, всё-таки очнулся. С истошным стоном, он поднялся на ноги и, шатаясь, словно травинка на ветру, поднял своё деревянное оружие.
Спустя несколько часов, один из них упал и начал рыдать, размазывая слёзы по лицу.
Его подняли такими пинками, что от каждого его бросало на пару метров в сторону.
К вечеру, один из них, больше не смог подняться. Уже никогда не смог.
Парня унесли в Малый город – с большим уважением и почтением подняв его тело. Его несли так, словно он был хрустальный. Голова свесилась с руки воина, и Логран увидел широко открытые, пустые глаза мертвеца.
-Ар! – Сказал кто-то. Логран нашёл его взглядом – Лид салютовал небу своим мечом, ни деревянным, что он брал со столов, а тем, что висел на его поясе, и что практически никогда не покидал ножен в пределах Малого города.
-Ар! – Отсалютовал небу воин-учитель, учивший владению обоюдоострым топором.
-Ар! Ар! Нар!!!
Вопли воинов сливались в единый рёв. Все до единого воины-учителя провожали мальчика, умершего здесь, так, словно он принял достойную смерть в битве – ещё ни один маленький мертвец, не удостаивался такой чести.
Двое других держались до конца. Никто из мальчиков, имевших право уйти раньше, не ушёл.
Все, и Логран тоже, остались, они смотрели на двоих, белых как мел, едва живых мальчиков.
Когда солнце село, оба рухнули без сил.
Их унесли в Малый город и дружный рёв воинов-учителей, был не менее силён, чем предыдущий – впрочем, в этот раз, Логран едва не оглох. Кажется, эти двое, из существ вызывавших тотальное отвращение и презрение, только что превратились в сильнейших из всех, кто учился здесь. Им выказывали уважение, небывалое для Малого города.
Спустя сутки, те двое снова появились в большом дворе. Логран, да и все прочие, немедленно посмотрели на них. Те даже застыли на месте, опешив от такого пристального и молчаливого внимания.
-Тайир, Самон! – Позвал их один из учителей, призывно взмахнув рукой, они двинулись к нему.
-А вы чего встали? – Рявкнул воин-учитель, урок коего получал сейчас Логран и десяток других ребят. – Я что передохнуть разрешал? Приводят мальчиков, а как до дела дошло – девочки! Вот и верь после этого своим глазам. Титек ни у кого нет, а повадки сплошь бабские! Платье никому не принести? А, девчушки, кому платье?
Они продолжили и те двое, тоже занимались как и все – они доказали своё право на позор. Их сила смыла их позор, затмив его поступком, в котором не было места слабости.
И порезы на груди обоих, не были зашиты хорошо. Логран не был уверен, но что-то подсказывало ему, что раны зашиты так криво, лишь с одной целью – оставить хорошо заметный шрам. Напоминание, прежде всего для них самих, о их позоре и о их силе, затмившей его.
В тот день Логран, размахивая деревянным мечом, про себя напевал одну из боевых песен Нара, ту, в которой говорилось об одном знаменитом Предводителе, опозорившим себя и прошедшим доказательство силы – в третий раз за свою жизнь. Доказательство, смывало лишь единичный случай запятнавший честь воина, растоптавший его лицо. Каждый раз опозорившись, снова и снова нужно доказывать свою силу – пока позор не будет стёрт или пока доказательства силы не убьют тебя. Второе случалось значительно чаще, если судить по боевым песням.
Уроки с отваром, призванные научить его хоть как-то контролировать боевое безумие, повторялись раз в несколько дней. С одинаковым, никаким, успехом.
Однажды этого урока не было почти две недели. А когда они снова пришли с Арагоном в ту комнату, сели друг напротив друга и Логран налил отвар в чашу, Арагон спросил его.
-Расскажи, смог ли ты чему-то научиться, пока меня не было?
Логран растерялся, но потом начал бодро рассказывать. Арагон хмурился всё больше. В итоге мальчик сбился и замолчал, не понимая, чем вызван гнев Предводителя.
-Чему ты научился, с боевым безумием?
Логран, глотая звуки, постепенно краснея, признался, что этому не учился.
-Лекари не приготовили отвар? – Логран отрицательно мотнул головой. – Ты боялся выпить отвар без меня? – Логран опять головой мотает. – Ты был страшно ранен и изуродован? – Снова головой мотает. – Ты умер, пока меня не было? – Логран стал красным до кончиков ушей, а Предводитель развёл руками. – Тогда я не понимаю. Что тебе мешало?
-Я…, ну…, я не понял…, я думал…
-Ты не думал. – Возразил на его сбивчивую речь Арагон. – Иногда думать надо. – Помолчал и добавил. – Не всегда. Это утомительно. Но иногда – надо.
Мудрость от Первого Предводителя Арагона из Арии, сына Славного города Тара…
С тех пор он регулярно занимался со своим безумием, в одиночестве.
Всё шло относительно неплохо, пока лекарь не перепутал двери.
-Спасите!!! Помогите!!! – Орал несчастный, убегая через большой двор Малого города.
-Аррррр!!! – Рычал безумный мальчик с красными глазами, широкими прыжками преследовавший неосторожного лекаря.
Неизвестно, что стало бы с беднягой, но громовой хохот воинов, вернул ему способность мыслить и бедняга не пострадал, а вот со штанами лекаря этого всё было куда хуже – им потребовалась срочная и очень мыльная помощь.
В какой-то момент, ему удалось добиться небольшого прогресса в своём уроке – он не утратил способность мыслить и контролировать себя, в течение всей медитации, после того как выпил отвар. Но это оказалось куда утомительнее, чем сам по себе приступ боевого безумия. Когда бешенство схлынуло, он с трудом сумел усидеть на месте, а не растянуться на полу. А когда пошёл на большой двор, сам не понял когда и как, потерял сознание.
Урок повторялся и с Арагоном и без него и вскоре, Логран заметил изменения – не в контроле над боевым безумием, дальше способности мыслить, ценой чудовищный усилий и медитации во время безумия, а в том моменте, когда безумие покидало его. Он больше не терял столько сил. Когда поднимался, ноги не тряслись от усталости, голова не гудела от противного звона, а его тело, хоть и полнила усталость, но она не была столь тотальной.
К сожалению, продвинуться дальше, не получалось ещё очень долго.
В один из дней, когда он решил ненадолго отказаться от новых самостоятельных уроков с отваром и своим боевым безумием, радостным взмахом руки, его поприветствовал какой-то мальчик, с чёрными волосами и мощным фингалом под глазом. Он занимался с воином-учителем, мастерски владевшим боевыми крючьями. Логран махнул рукой в ответ, а мальчик зачем-то похлопал себя ладонью по груди.
Только спустя несколько дней, Логран сообразил, кто это был – Тениар, тот мальчик, что многие дни щеголял в девчачьем платье. Парню вручили нормальную одежду и, судя по лицу, он больше не был для большинства мальчиков Малого города любимым поводом кулаки поразмять.
Впрочем, это было не важно, хотя у него и возникло желание пообщаться с ним – друзей у Лограна не было. Давно не было. И он слишком хорошо помнил, как доверие к ним, было оплачено для него. Боевые песни не врут – нет друзей, пока не обагрены вместе, кровью одной, мечи многих сынов Малого города, и не приняты вместе они, средь залов его, как равные другим.
Да и времени на дружбу не было – его уроки менялись всё чаще и всё реже он находился на большом дворе. Всё чаще он тренировался в большой комнате, заваленной хламом, где требовалось махать мечом и двигаться при этом, а один неосторожный шаг и летишь ты вверх тормашками.
Появились новые уроки, каких не было прежде. Причём появились они не для всех.
Лид проводил Лограна в комнату в глубине Малого города, с утра, едва тот проснулся. Он ничего не объяснил, просто отвёл в комнату. В которой не было ни одного воина, зато имелись титанические завалы из самых разных трав, очаг, котелок и стоявший в углу стол, с множеством стеклянных предметов, неясного смысла и характера.