Акалель наклонился и подобрал брошенный призраком меч. Хорошее, дорогое оружие — может быть, чересчур широкое и тяжелое в лезвии? Нет, он этого не сказал бы… Глаза Акхана расширились от удивления, а губы сжались. Ему показалось, что он уже где-то видел этот клинок. Но где? На память пришло короткое беспорядочное видение, посетившее его после церемонии «возложения змея», когда у акалеля случился солнечный удар. Тогда сияющий меч ушел от него в землю. Теперь появился, словно из недр горы! Может ли принц из дома Тиа-мин взять его? Будь он простой игрушкой, трофеем… но что-то мешало Акхану взглянуть на клинок с этой точки зрения. Перед ним лежало нечто большее. Нечто, принадлежащее ему. Но совершенно невозможное для него!
Принц не заметил, как в глубокой задумчивости перебрался на камень и сел, положив меч на колени. Если представшее его глазам видение и было ответом, то он получил его совсем не на те вопросы, которые задавал духам. Или… Акхан прищурился. Неужели его хотят убить из-за примеси гиперборейской крови? Но почему сейчас? Почему не двадцать пять лет назад, когда он был еще ребенком и не успел принести ни вреда, ни пользы? А именно теперь, когда акалель много лет не выпускает оружие из рук, мечась от одной заморской колонии к другой? Подобное предположение было абсурдно, и все же оно застряло в голове Акхана.
Между тем над плато сгущались сумерки. В кромлехе, где и до этого было, мягко говоря, холодновато, наступил прямо-таки подвальный холод. «Склеп, а не святилище», — поеживаясь, подумал акалель и растер себе ладонями предплечья. Он задрал голову; на быстро темнеющем небосводе зажигались первые звезды. Прямо над Туудумом развернуло свои крылья громадное созвездие Дракона. Его мерцающие огни казались низкими и горели ярче других.
Акхан хмыкнул. Провожая его сюда, Шкик беспокоилась о каких-то страшных неведомых опасностях, но пока акалелю угрожала только одна беда: до костей продрогнуть, подхватить простуду и на следующий же день загнуться на вершине, поскольку спускаться вниз в лихорадке будет затруднительно. В это время командующий вдруг почувствовал слабую вибрацию камня, на котором он сидел.
Это ощущение было неприятным — постоянное подрагивание монолита нервировало и не давало сосредоточиться. Принц слез с камня и приложил ладонь к земле. Она тоже тряслась — едва заметно, но с каждой секундой все явственнее, так что мелкие осколки базальта, во множестве разбросанные вокруг, тоже начали подскакивать и с легким дребезжанием ударяться друг о друга. Постепенно дрожь передалась каменным колоннам, и это была уже не шутка! Вертикально стоящие каменные блоки гудели от нараставшей вибрации. Акхан видел немало землетрясений, но в подобную передрягу попал впервые.
Одна из ярких блесток в созвездии Дракона начала расти. С каждой минутой она становилась все больше, словно придвигаясь к земле. Вскоре Акхан мог уже различить ее форму. Громадная хищная птица с длинным, остро отточенным клювом и сияющими темным пламенем каплевидными глазами камнем летела с небес к кромлеху. Яростный вой, издаваемый при этом чудовищем, заставлял дрожать камни на плато. Словно в ответ на этот звук в недрах под землей раздавалось нарастающее гудение. И вдруг почва под ногами принца сама собой поползла, и акалель с размаху шлепнулся лицом вниз. Ему удалось уцепиться руками за выбоины в базальте одной из колонн, в то время как огромная плита, на которой, оказывается, стоял кромлех, оторвалась от такой же огромной плиты. Они раздвинулись, как мост. Акхан повис, держась за каменный блок и благословляя богов за то, что находится на тыльной стороне плиты, а не болтает ногами над пропастью.
Из глубины земли хлынул ослепительный, неестественно белый свет. Гул усилился до такой степени, что у Акхана заболели уши. Ему показалось, что у него вот-вот хлынет носом кровь. Ужасная птица, переливаясь и сверкая своим металлическим оперением, опускалась все ниже. Чем-то неуловимым она напоминала змею — длинным ли телом, треугольной ли приплюснутой головой, — да, пернатую змею с клювом и крыльями. Принц видел ее блестящее брюхо со швом, мощные лапы без когтей, вместо которых чудовище обладало огромными золотыми дисками, и они вращались!
Вокруг столбом стояла пыль, закручиваясь в тугие смерчи. Несколько минут назад на плато царил жуткий холод, теперь Акхан чувствовал, что поджаривается. Даже базальтовая колонна, за которую он держался, раскалилась и обжигала ладони. В какой-то момент акалель не выдержал, и его пальцы разжались. Он сначала полетел вниз, затем покатился по склону и наконец застрял, удерживаемый одним из упавших блоков. Принц потерял сознание лишь на мгновение, за это время страшная птица успела опуститься в светящееся ущелье между плитами. Поэтому, когда Акхан пришел в себя, над его головой уже ничего не гудело, не сверкало и не тряслось. Камни плато вибрировали гораздо слабее, сияние из расщелины стало мягче. Зато где-то глубоко-глубоко под землей слышалось неумолчное шуршание пересыпающихся горных пород.
Принц осторожно пополз вверх по стоявшей под наклоном плите. Через несколько минут он подобрался к ее краю и заглянул внутрь. Яркое сияние заливало чрево горы. Там, внизу, куда спустилась хищная птица из созвездия Дракона, что-то гудело и грохотало, словно в огромной кузнице. Красноватые отблески ложились на стены, вздрагивавшие при каждом следующем ударе. Казалось, тысячи молотов разом опускались на тысячи наковален.
Принц буквально с младенчества участвовал во всевозможных ритуалах и свято верил в страшные сказки своего народа, но он еще ни разу в жизни не видел ни одного волшебного существа — доброго или злого. Поэтому Акхан до боли в глазах всматривался в сияющую глубину пещеры, где далеко на дне мелькали и передвигались скрюченные черные фигурки духов горы. Вечные кузнецы, самими богами приговоренные к своему ремеслу, — они-то и сотрясали плато Туудум, цепь Туланских гор и всю красную землю Ар Мор. Вероятно, они делали это для железной птицы, зачем-то спустившейся к ним в подземелье.
Акхан с удивлением наблюдал, как во чрево чудовища духи погружают какую-то руду. Может быть, они так кормили это странное существо? Что люди знают о пище пернатых змей? Удивительно было и то, как именно птица поглощала подношения горных духов. Она не открывала клюва, а принимала еду через распахнувшийся живот.
Наконец чудовище насытилось и захлопнуло стенки своего бездонного желудка. Черные существа расползлись от него подальше. Птица вновь взвыла, из-под ее лап рванулись столбы огня, и она начала подниматься вверх.
Акхану опять сделалось нестерпимо жарко; когда же птица показалась над краем расщелины, плиты начали снова сдвигаться. Грохот и вибрация были страшными, но акалель все же удержался, закатившись за один из монолитов. Едва земля встала на место, продолжая дымиться и вздрагивать, как из глаз чудовища ударил яркий свет, озаривший все плато Туудум. Благодаря чему принц понял, что вся почва под его ногами покрыта многочисленными витиеватыми рисунками, переплетавшимися вокруг базальтовых колонн в виде большой змеи.
При других обстоятельствах это открытие заинтересовало бы Акхана, но сейчас ему было не до орнаментов. Птица заметила его. Ее сияющий взгляд выхватил маленькую человеческую фигурку, скрючившуюся у одного из монолитов. Чудовище начало вновь снижаться. При всей своей храбрости акалель все же был только человеком, и ужасная громада, опускающаяся на него с неба, напугала принца.
Он заметался между камнями, пытаясь спрятаться, но тщетно. Жуткое чрево чудовища вновь распахнулось. На мгновение Акхану показалось, что сейчас вся поглощенная пернатым змеем руда высыплется ему на голову. Но произошло нечто невообразимое. Воздух вокруг акалеля сгустился настолько, что буквально стал твердым, а потом начал скручиваться в длинную воронку и всосал принца внутрь птичьего желудка.
Какое-то мгновение Акхан в панике наблюдал, как его ноги отрываются от земли, а потом потерял сознание, потому что давление воздуха на его тело стало нестерпимым.
Принцу показалось, что он очнулся от тишины. В брюхе птицы не было слышно гула и дрожания земли. В нем царил странноватый запах, какой бывает после сильного ливня с грозой. Но не запах заставил Акхана вздрогнуть от неприятного ощущения и изо всех сил вжаться в пол.
Когда акалель разлепил глаза, он остолбенел от увиденного: над ним склонялись какие-то зеленовато-серые червяки, жившие в чреве чудовища. Они были покрыты гладкой, как у лягушки, кожей и имели выпученные черные глаза без малейшей искры света в их непроглядной глубине. Взгляд этих раскосых капель мрака парализовал Акхана, и хотя у него не были связаны руки и ноги, он не мог пошевелить даже пальцем.
Наконец один из них протянул к пленнику свою мерзкую лягушачью лапку. Он схватился ею за пестрый заплечный мешок — подарок Шкик, — в котором лежал злополучный хрустальный череп. Веревочки, стягивавшие горловину, расползлись, и волшебный шар со стуком выкатился на пол. В этот миг принцу показалось, что череп светится изнутри тем же непроглядным черным пламенем, что и глаза существ. Червяки издали резкий свистящий звук, от которого у Акхана заложило уши, и все, как по команде, повернулись к черепу. Кажется, они были потрясены. Находка настолько поглотила их, что червяки смотрели только на нее, и акалель с облегчением почувствовал, что может двигаться.
С паническим криком он выхватил свой меч и кинулся на уродцев. Кажется, они не ожидали нападения с его стороны, потому что удивленно заверещали и в ужасе побежали прочь по гулкому желудку птицы. Стряхнувший с себя оцепенение Акхан бросился за ними, размахивая клинком. Зеленые червяки едва доходили ему до пояса, но они попрятались за огромные металлические ребра чудовища и начали оттуда поливать противника пучками огней. Акхану обожгло правую руку, в которой он держал меч, но принц перебросил оружие в левую. Только тут он заметил, что сжимает не свой атланский клинок, а подобранное им в Туудуме оружие призрака.