ма пришли сюда давно. Миллионы лет назад… Они спустились с неба на своих пернатых змеях и завоевали эту землю. Они покорили наших жалких предков и сделали из них людей, как много позже сами атлан поступали с жителями Та-Кем, Ар Мор, Хи-Брасил… Они научили нас всему, что мы умеем. — Слепые белые глаза жреца уставились куда-то далеко, за плечо акалеля. — Они — великие наставники человечества. Но за каждое знание надо платить. Твоя армия не должна была вернуться.
— Я тоже не должен был вернуться, — кивнул акалель. — И тем не менее я вернулся. Поэтому вы сейчас можете только подчиниться. — Он помедлил. — А чтобы вы хорошо запомнили этот урок, в полном соответствии со страстным желанием жителей Ар Мор ваши зеленые боги из Туудума будут завтра же принесены в жертву на алтарях ваших храмов. После чего людей убивать перестанут, ведь земля больше не трясется!
Акалель встал.
— Ты совершаешь большую ошибку, сын мой, — растягивая слова, проговорил жрец. — Мы, без сомнения, сообщим в Дагонис о твоих действиях.
— Без сомнения, — сухо кивнул Акхан.
На следующий день все его приказания были исполнены. При большом стечении народа на вершине пирамиды Солнца в Шибальбе пали под жертвенными ножами все привезенные акалелем зеленые уродцы. Но сам Принц Победитель не пошел смотреть на церемонию. Он знал, что «тени богов» никогда не простят ему содеянного, ибо вместе с белой слизью, вытекающей из рассеченных тел небесных червей, вытекала и власть жрецов Шибальбы над красной землей, которая больше не содрогалась, как в лихорадке. Теперь Туудум был разрушен.
Внешне Сыну Солнца оказали все почести, каких он заслуживал как победитель. Он и его люди прошли обряды очищения, необходимые, чтоб вернуться домой. Их головы увенчали повязки из золотых нитей, а шеи — белые гирлянды поздних цветов глицинии. Но тревога и отчуждение чувствовались в каждом шаге, в каждом жесте жрецов.
В день возвращения в Шибальбу Акхан узнал, что столь ненавистный им Тикаль тайно отплыл от армориканских берегов на восток, в сторону Атлана. У акалеля не было сомнений в миссии Тикаля — его явно послал Халач Виник с жалобой на самоуправство Принца Победителя. Но это сейчас мало беспокоило Акхана. Почему? Он и сам не знал.
— Ты слишком самонадеян, мальчик, — сказал ему старый Урс, с которым принц встретился на побережье у кораблей.
Именно кормщик и сообщил акалелю о бегстве Тикаля.
— Похоже, эта птичка хочет раньше других сесть на родной берег! — Урс неодобрительно покачал головой.
— Берег Атлана, старина, родной для нас, а не для него, — усмехнулся акалель.
— И все же он накличет на нас беду, — настаивал на своем кормщик. — Надо было поймать его и скормить акулам. Мало ли что он наплетет о тебе в Дагонисе!
Принц повернулся к старику. На его лице застыло отрешенное выражение.
— Мне все равно, Урс, — сказал он. — Правда. Я не знаю почему, но меня это совершенно не задевает… Странно, да?
Кормщик на кривых ногах заковылял к принцу и, слегка привстав на носки, похлопал гордого сына Тиа-мин по плечу:
— Это кровь, мальчик. Кровь берет свое.
Старик замолк, уставившись куда-то за спину акалеля. Стоял тихий звездный вечер. В лагере атлан горели немногочисленные костры. Припасы еще днем погрузили на корабли, и сейчас большинство воинов спало. Отплытие было назначено на следующий день после восхода.
— Урс, ты не договорил. — Принц дернул старика за руку, пытаясь отвлечь от созерцания ночных теней за соседним камнем.
В этот момент кормщик изо всей силы рванул руку Акхана на себя, и акалель, потеряв от неожиданности равновесие, упал ничком на землю. Он услышал, как над его головой что-то свистнуло. Раздался сдавленный стон кормщика, и Урс мешковато ополз на камни. Из шеи старика торчала маленькая оперенная стрела, какими обычно плюются из трубок дикари.
— Тревога!!! — Выхватив меч, акалель бросился к россыпи камней, за которой, как ему показалось, мелькнула тень.
По зову командующего лагерь в один миг наполнился топотом ног и ревом труб. Тревога получилась что надо. С беспорядочным метанием огней, ничего не понимающими сонными солдатами и перепуганными часовыми.
За ближайшим камнем Акхан наткнулся на труп маленького краснокожего человечка с длинной зеленой трубкой в руках. Это был не тольтек, а один из низкорослых жителей юго-западных болот, откуда в Ар Мор издавна привозили храмовых рабов. Его горло было перерезано от уха до уха. Рядом на песке виднелись следы сандалий, поднимавшиеся вверх по холму, но возле самого лагеря они были затоптаны сотнями ног беспорядочно метавшихся солдат.
Убийцу так и не удалось найти.
Принц склонился над кормщиком и осторожно поднял ладонями его голову.
— Урс, старина… — Акалель не мог себе даже представить, что человек, лицо которого он привык видеть с детства, вдруг исчезнет. — Потерпи, мы вынем стрелу.
— Не стоит. — Кормщик слабо искривил губы, на которых уже появилась розоватая пена. — Не стоит, нагнись пониже, мальчик, я должен кое-что тебе сказать…
Акхан наклонился еще больше, почти касаясь ухом щеки умирающего.
— Тиа-мин лгала… тогда в храме… Я не мог… я дал слово молчать… — Голос старика перешел в хрип. — Ты не тот, кем себя считаешь…
— Я знаю. — Принц выпрямился, осторожно укладывая мертвую голову кормщика на землю.
Урса хоронили по старому атланскому обычаю. Так уходили в великую соленую воду все, кто связал с нею жизнь. Акалель рубил ладью сам и сам ставил на ней парус. Потом тело кормщика положили на дно, принесли ему богатые дары из сокровищ Шибальбы, и командующий оттолкнул лодку от берега, отправив ее в последний путь. Стоявшие на берегу атланские лучники осыпали погребальное судно дождем горящих стрел, и вскоре оно занялось ровным жарким пламенем.
Церемония задержала отплытие армии ровно на один день. Наконец белые паруса вновь заплескались на ветру, и армада атланских кораблей двинулась в обратный путь.
Очертания галер гасли в хрустальном черепе, на который смотрела Шкик.
— Акалель вернется. — Сидевший рядом с ней Ульпак обнял сестру за плечи.
— Нет. — Молодая жрица провела рукой по влажной щеке и улыбнулась. — Сын Солнца отдал роду Ягуара все, что смог. Теперь Шкик принадлежит только Ульпаку.
— Сын Солнца возвращается домой победителем, — пожал плечами ее брат. — Разве этого мало для счастья?
— Но его ли это дом? — покачала головой царевна. — Шкик видит в волшебном камне, что судьба акалеля разорвана, а дорога петляет по жизни, как тропа горного льва. Она не скоро приведет его к родным берегам.
— Так или иначе, а через день Белый Ягуар будет уже в Атлане и встретит там почести, которых заслуживает, — уверенно заявил Ульпак.
— Хорошо, если так, — вздохнула Шкик.
В туманной сердцевине шара почти исчезли разноцветные паруса кораблей, уходивших все дальше на восток. Принц Победитель стоял на корме самого длинного из них, с тревогой глядя на серую дымку горизонта, словно ожидая увидеть в небе мириады летящих к земле пернатых змей. Его губы рассеянно повторяли последние строчки подаренного Кими сеокталя:
И я понял, что завтрашний день —
Продолженье вчерашней войны…
Часть IIIОсада Туле
Глава IВЕЛИКИЙ ОСТРОВ
Среди волн виноцветных есть остров,
Семи островам он подобен, —
Акхан отстукивал пальцами ритм старого гимна на кипарисовых поручнях борта:
Семь на нем городов,
Семь дорог, выходящих из бездны…
Для того чтоб взять курс на Атлан, кормщикам не нужно было ориентироваться по солнцу. В хорошую погоду самый высокий вулкан горной гряды виднелся на горизонте четко различимой синей точкой. С каждым днем она росла, принимая очертания правильного конуса, и к концу путешествия закрывала полнеба.
Эта гора была для атлан священной и дала название всему острову. По ее склонам росли самые густые и старые виноградники, но вершина казалась совершенно лысой. Когда-то в каменных недрах клокотал вулкан. Он и сейчас тихо урчал, временами выбрасывая в небеса облака белого пара. Тогда земля тряслась, и виноградную лозу выворачивало с корнем.
Последние триста лет извержений не было, но крестьяне поговаривали, что гора продолжает затаенно и грозно дышать, копя силы. Это не нравилось Акхану. Как всякий атлан он любил чувство опасности, замешанное на огне и воде. Но спать предпочитал на твердой суше. Дом всегда отождествлялся для него с чем-то прочным. А какая может быть безопасность, когда почва разъезжается у тебя под ногами?
Великий Остров лежал среди пестрой ряби волн, как голова жертвенного быка на блюде, усыпанном лепестками фиалок. Он был окружен ожерельем островов помельче, между которыми то и дело сновали корабли. Обычно за день пути до столицы от них уже не было житья. Тяжелые груженые барки везли лес с севера, зерно из Та-Кем, сладкие вина Ферры и шелковые коконы Ле Му. Дорогу им перерезали стремительно рассекавшие воду военные галеры с острыми носами-таранами, окованными медью. Мелким же рыбачьим судам и вовсе не было числа. Здешние рыбаки — отчаянные головы — выходили на лов осьминогов и акул, чье мясо считалось изысканным лакомством.
Однако сегодня прибрежные воды казались пустынными. Взглянув на горизонт, командующий понял почему. Над вершиной горы застыли едва различимые серебряные диски. Корабли богов. Именно они распугали жителей побережья, заставив рыбаков попрятаться по домам. У Акхана защемило сердце. Что им надо? За кем на этот раз они пришли?
Корабли атлан вошли в гавань Золотых Рогов на веслах, их паруса беспомощно обвисли. Ликующие толпы ожидали акалеля в Дагонисе — столице Великого Острова, куда флотилии предстояло подняться по прямому, как стрела, широкому каналу, одетому белым известняком. Здесь же, на побережье, скитальцев могли встретить только одинокие пастухи, гонявшие по горам необозримые стада овец.