Акхан вздохнул.
— Если Корхану сейчас командует нашими войсками, — протянул он, — жди синих парусов.
Синие паруса атлан поднимали на погребальных галерах, и управляющий согласно закивал.
— Все, довольно. — Акхан сел и знаком отпустил массажистов.
Сегодня у него трудный день. Визит к жене и к матери. Строго говоря, в обязанности принца входили и визиты к другим женам: принцессам Нефертари и Шеба, а также богатые подарки их родне, коль скоро он прибыл из удачного похода. Извинением акалелю служило только то, что он вернулся из Ар Мор — страны мертвых, а следовательно, не имел права ничего привезти с собой. Но все равно путешествие в землю, где покоились останки предков, воспринималось как паломничество. Поэтому теперь Акхан должен был поведать своим женам и их близким о том, как выполнил обязанности родича: посетил всех известных ему покойных и рассказал о семейных делах.
Ничего подобного акалель в Ар Мор, конечно, не делал. С некоторых пор, пользуясь своим исключительным положением, Принц Победитель почти открыто пренебрегал посещениями младших жен. У них от него не было детей, и следовательно, кровные узы между их семьями и домом Тиа-мин сохранялись лишь формально. Все положенные почести принц заставлял себя оказывать только старшей супруге, Сенуи-мин, потому что именно она понесла от него двух детей — близнецов Постума и Цетис. Мальчика и девочку, которых акалель очень любил.
Непреложный закон относил малышей к роду Сенуи, а не к дому Тиа-мин, где у Акхана были многочисленные племянники и племянницы. Беспокойство о «чужих» детях считалось крайне неприличным. Акхан мог посещать дом Сенуи только под предлогом встреч с женой и, если повезет, мимоходом повидаться с Постумом и Цетис. Поэтому его связь с давно опостылевшей первой супругой продолжалась уже около десяти лет. Представители обоих породнившихся семейств искренне считали, что акалель долгие годы без ума влюблен в Сенуи. Именно этим объясняли его холодность к остальным женам. Сам же Принц Победитель, всякий раз отправляясь к старшей супруге, до смерти боялся чем-нибудь обидеть своенравную Сенуи-мин. За давностью их союза, вот уже шесть лет не приносившего нового потомства, она могла отказать ему от дома. И тогда….
Тогда его «маленькому гиперборейскому извращению» — любви к детям от самого себя — придет конец. Братья Сенуи и так косо посматривали на акалеля, катавшего сына жены на шее или привозившего ее дочери перламутровые безделушки из Хи-Брасил. Ему прощали многое, но до определенной поры. Принц Победитель хорошо это знал.
Сегодня он намеревался быть особенно щедрым и обворожительным, говорить Сенуи цветистые комплименты и играть роль нежного супруга — словом, стелиться у ног и целовать сандалии. Ему необходимо было упросить жену принять в дом Варда в качестве раба-наставника. Принцу было выгодно, чтобы возле Постума и Цетис постоянно находился свой человек, готовый помочь нечаянной встрече, передать подарки, в нужную минуту напомнить малышам, что где-то за пределами рода у них есть сильный покровитель, любящий, способный заступиться…
— Ва-ард! — Акалель сам удивился, какой у него расслабленный, капризный голос. — Вард, собирайся! Мы скоро выезжаем!
Легко сказать: скоро! А волосы? А ногти на руках и ногах? А мозоли от меча на ладонях? Или, может быть, блистательный Сын Солнца собирается выйти на улицу ненакрашенным? Туалет занял еще полтора часа. Наконец, действительно сияющий, как солнце, и благоухающий, как цветочная клумба, Принц Победитель покинул дом.
Особняк Акхана находился в так называемой нижней части Дагониса. Недалеко от порта. Акалелю предстояло, двигаясь по Дороге Процессий, подняться в верхний город, расположенный в предгорьях хребта Атлан. Там возвышались дворец — Дом Лабрисов, где жил царь, главные святилища, висячие сады, дома-резиденции знатных родов и арены для игр с быками.
Выйдя на улицу, Акхан заметил, что возле белой глухой стены напротив трется разряженная в пух и прах храмовая проститутка. Видно, она забрела в богатый квартал в надежде заработать горсть золотых для обители богини Атлат. Ее сопровождали черный мальчик-флейтист и коза с лентами на рогах. Спускаясь со своего крыльца, акалель бросил девице несколько монет, со звоном ударившихся о мостовую. Потаскушка кинулась за ними, громко выкрикивая:
— Добрый господин! Подождите, не уходите! Взгляните на мальчика! Он может сделать семь раз за час. Я сама умею двенадцать, даже коза может четыре…
Акхана разобрал смех:
— Не ври. — Он уже сел в крытый паланкин. — Никто не может двенадцать раз за час, это вредно для мальчика, тем более для козы. А тебе — мой совет: иди в порт, там больше заработков для таких, как ты. Я калель, воин, знаю, что говорю. А здесь, — принц обвел глазами пустую в жаркий час улицу, — в каждом доме есть невольницы, и никто не выйдет за этим на дорогу.
Девушка смотрела на него во все глаза. Кажется, она узнала Сына Солнца, но вместо положенного восхищения на ее чумазом от потекшей краски лице отразился испуг.
— Ты Принц Победитель, — пролепетала она. — Я видела тебя вчера на пристани. И ты можешь быть так спокоен после того, что они сделали? Воистину люди говорят: у настоящих атлан нет сердца!
С этими словами она припустилась бежать прочь от носилок, за ней поспешили мальчик и коза. Дробное цоканье копыт еще несколько минут раздавалось за углом.
Принц был потрясен. Он не мог предположить, что его щедрое подаяние вызовет такую реакцию. Откуда храмовой шлюхе знать о его дружбе с казненными? Головы младших офицеров на пристани — это еще не голова самого Сына Солнца! Вчера он был во дворце и принимал из рук миноса заслуженные награды. Царь не проронил ни слова упрека. Сама Мин-Эвра специально показалась со жрицами Лунного Круга на галерее в знак особой благосклонности…
Акхан не заметил, как его носилки выплыли со спокойной пустынной окраины в центр города. Сквозь щель между сдвинутыми занавесками акалель видел, что люди расступаются перед ним. Если он и вызвал какое-то неудовольствие во дворце, то толпа об этом еще ничего не знала. Принц осторожно провел ладонью по лбу, его подавленное настроение не должно было отразиться на лице. Явиться к Сенуи с мрачным видом значило нанести оскорбление.
Бело-розовые кубы ее дворца уже виднелись над высокими ступенями висячего сада. Дом Постума и Цетис утопал в зелени. Через ограду перегибались ветки драконьего дерева. Бритый привратник, громыхая цепью, побежал открывать калитку.
Акалель миновал нижний сад. Именно здесь он надеялся столкнуться с играющими детьми. Но песчаные дорожки вокруг неглубоких бассейнов были пусты. Из зарослей дрока не раздавалось веселых голосов. «Неужели их уже кормят? — с досадой подумал принц. — Я, как всегда, опоздал!»
Слуги Сенуи показались на ступенях и, кланяясь, проводили мужа хозяйки в дом. Управитель-кастрат в лиловой хламиде простерся перед Принцем Победителем ниц и сообщил, что госпожа в верхних покоях. Она только что приняла ванну и не хочет выходить на люди. «Мне б ее так встречать! — хмыкнул принц. — Его высочество устал, не одет, не проспался после вчерашнего…»
Ничего этого вслух Акхан, конечно, не сказал. Он безропотно позволил служанкам разуть себя — путешествовать по дому в сандалиях считалось верхом неприличия — и снять с головы золотую диадему с перьями. Благо за прическу принц был спокоен — по три длинных, слегка завитых локона шли от висков до локтей.
Акалель скользнул взглядом по своему отражению в медном зеркале, которое предусмотрительно поднес домоправитель. Ему не понравилось выражение лица кастрата: несмотря на подобострастие, в маленьких свиных глазках невольника ясно читался испуг.
Расспрашивать чужих слуг — ниже достоинства благородного атлан. Акхан молча зашагал вверх по лестнице в покои жены. Сенуи-мин действительно только что приняла ванну. Две девушки-кемийки натирали ее смуглую кожу пальмовым маслом. Для женщины около тридцати первая супруга акалеля действительно хорошо сохранилась. У нее было точеное, сухое тело, высокая острая грудь, не опавшая от кормлений, и великолепный матовый цвет лица. Акхан знал, что Сенуи купается в кобыльем молоке и каждое утро пьет рыбью кровь, но все равно не мог сдержать восхищения при виде ее цветущей внешности.
Принцесса знаком отослала рабынь и обернулась к мужу, вложив в широкую улыбку-оскал всю свою усталость от него.
— Счастлив видеть тебя, прекрасная Сенуи-мин, сад божественных наслаждений, — произнес акалель заученно пышную фразу.
Принцесса раздраженно кивнула:
— Что привело благородного Сына Солнца в мой дом? — Она подхватила с трехногого табурета покрывало из бисерных нитей и накинула себе на плечи. Опытная женщина, супруга еще трех мужей, она давно чувствовала равнодушие Принца Победителя.
«Ты прекрасно знаешь, что меня привело», — с досадой думал Акхан.
— Мне казалось, — сухо отчеканила Сенуи, — что после случившегося ты будешь считать себя свободным от всех обязательств по отношению к моему роду и… никогда больше не переступишь порог этого дворца.
— Случившегося? — Акхан поднял брови. — Что ты имеешь в виду? — «Выгоняет!» Этого он и боялся. Мысли заметались в голове, как лисы на травле. — Ты не можешь так просто отказаться! — вспылил акалель. — Мы женаты десять лет, и пока у тебя есть дети от меня, наши семьи состоят в кровном родстве…
— Дети? — медленно протянула Сенуи. Ее лицо на мгновение стало растерянным и даже испуганным. — Тебе не сказали? Ты ничего не знаешь?
— Что я должен знать? — Акхан больше не желал сдерживаться. — Да, меня носит по всему свету! Да, я иногда веду себя как свинья! Но никто, ни один жрец, ни в одном храме не позволит тебе отказаться от мужа, способного продлевать род! Не делай из себя дуру, Сенуи-мин! Я привез детям нового раба-наставника, изволь принять его. Иначе можешь больше не рассчитывать на почести при дворе миноса, которые тебе оказывают как жене Принца Победителя!