С ногами было еще хуже. Опорки, в которых он научился ходить уже здесь, в Ньорде, наматывая на ноги всякую ветошь, промокли. Аж ступни драло. В отдалении маячило здание тюрьмы. Беглец побрел к нему. Никем не замеченный, он, подобрался к бараку, снял двух охранников — их только двое и было. Не стоило даже убивать этих битюгов — не за что. Обращались сносно. Почти не били.
Не без труда подняв тяжеленный брус задвижки, Серебряный Лист отворил двери. Внутри все уже легли спать. Вернее, делали вид, что легли. Кому надо, ждали. Он засвистел. Торкиль вывел «своих». Их дорога лежала в порт, остальные могли идти куда хотят. Новый атаман энергично помахал рукой: мол, проваливайте! По пути он не позволил вломиться ни в один двор. «Нас слишком мало. Снова посадят под замок. Небольшую деревню мы еще возьмем, а город возьмет нас!» Его послушались. Его вообще всегда слушались, точно он имел право командовать. Может, дело в привычке?
Порт располагался поблизости. В сущности, не порт, а причал. Возле него покачивались привязанные лодки. Взломав замки в корабельных сараях, бывшие каторжники нашли и весла, и паруса, и много чего полезного. Серебряный Лист выбрал две ладьи покрупнее и приказал беглецам загружаться. Те не заставили себя долго ждать. Выйти из залива при сильном ветре и встречной волне было нелегко. Но им удалось.
— Надо держать курс на Вёлунд! — крикнул Торкиль. — Вон тот лесистый мыс! Там можно спрятаться.
Атаман кивнул, и по знаку его руки гребцы налегли на весла. Он знал, что после прибытия на место у новоявленных разбойников начнутся разборки — «кто сверху»? Но почему-то совершенно не беспокоился об этом. В конце концов всем станет ясно, что «сверху» — он.
Часть IVГибель богов
Глава IНЕБО В ГОРЕ
Шкик отдернула руку от хрустального черепа. С ее губ слетел хриплый вскрик, но молодая женщина даже не услышала собственного голоса. Голубовато-белый свет, шедший из шара, мгновенно потух. Однако секунду назад жрица видела свои кости, просвечивавшие в пучке ярких лучей.
В глубине хрусталя гасло изображение чудовищной рыбины со вспоротым брюхом, среди внутренностей которой лежало бездыханное тело Сына Солнца. Ее божественного супруга, отца младенца-ягуара, недавно родившегося в доме царей. Смерть Акхана была неизбежна, но Шкик из последних сил удерживала ладонь над жгучим сиянием черепа. Она старалась вырвать акалеля из лап смерти, как когда-то Ульпака из чрева горного озера.
Царевна ягуаров не знала, смогла ли оказать помощь Принцу Победителю, но чувствовала, что, приводя магию черепа в действие, очень рискует. Будит силы, связанные родовой пуповиной с темными тенями Туудума. А этого бы делать не следовало… Но искушение еще раз испробовать силу камня уходило корнями в женский страх. Страх потерять своего мужчину, отца своего ребенка. Хотя, если разобраться, Акхан был потерян для нее давно и безвозвратно.
И все же череп взял Шкик на испуг. Так сильно прежде она боялась только за Ульпака. Увидев Акхана в акульей пасти, молодая жрица не задумываясь схватилась за хрусталь. Зато теперь ей было тяжело внизу живота и муторно на сердце. Перед глазами расплывались радужные круги, болела обожженная кожа на руке, и это казалось наименьшим из зол.
Царевна ягуаров знала, что боги Туудума привлечены ее прикосновением к камню. Прежде они были слишком далеко или слишком заняты, чтобы обращать внимание на слабые призывы хрусталя. Сейчас, напротив, приблизились к самой сердцевине Ар Мор. Да и там, за морем, сыновья небес готовились к чему-то. С каждым днем их становилось все больше, они копили силы в горе над Атлан и с особенной чуткостью прислушивались ко всему, что сулило открыть им быстрый путь к цели.
Череп мог стать одним из ключей от ворот Гипербореи. Когда-то боги посылали за ним принца Ахо, но тот оказался слишком слаб и бестолков для возложенной на него миссии. Попади хрустальный череп в Ареас, и дорога для сыновей неба была бы открыта изнутри.
Шкик понимала, что боги обязательно придут за своим имуществом и, возможно, не пощадят временных владельцев. Обо всем этом она собиралась поговорить с Ульпаком, когда тот вернется из поездки к границам. Лазутчики донесли, что на атланской стороне в последнее время чересчур шумно и суетно. Царь пожелал сам взглянуть на происходящее — хозяйский глаз надежнее. Сестра ждала его не раньше чем через пять-шесть ночей.
Бэс бежал нетряской рысью по старой атланской дороге. Кое-где она еще сохраняла каменное покрытие. Однако, с тех пор как тольтеки воцарились на бывших землях колонистов, здесь все стремительно приходило в упадок. Дикари не умели ни жить, как атлан, ни пользоваться их вещами. Назначение многих из них было им просто неизвестно. Но дорога — по обе стороны границы — дорога, и ее разрушение не понравилось царю.
Несколько дней назад разведчики сообщили Ульпаку о непонятных передвижениях на атланской стороне. Жители небольших поселков собирали скарб и стекались к Шибальбе, словно главному городу Ар Мор вновь угрожала осада. В душе ягуара зародились сомнения: вдруг Великий Остров вновь прислал армию выбить тольтеков с подаренных земель? Колонисты боятся резни и потому спешат в крепость.
Однако картина, открывшаяся его глазам, не походила ни на что виденное прежде. Оставив у небольшого городка Абариса лошадь и сопровождающий отряд, царь пересек границу лишь в компании двух следопытов. Они намеревались подобраться поближе к Шибальбе и посмотреть, что там творится.
Город, как прежде, выглядел горделиво и грозно. Его укрепления были в порядке, поля вокруг желтели, обещая богатый урожай кукурузы. Вот только собирать его никто почему-то не торопился. Кое-где початки переспели, лопнули, и из них на землю при каждом порыве ветра со стуком сыпались зерна. Под эту тихую барабанную дробь ягуары и проделали путешествие до столицы Ар Мор. Царь только диву давался: какой новый враг мог согнать атлан с насиженных мест? И что ожидать от него тольтекам?
Панорама столицы объяснила ягуару многое. Над городом висели корабли богов. Их казалось столько, что в солнечный день тень ложилась на всю долину Шибальбы и на окрестные отроги гор. Это не были железные птицы, о которых Ульпаку рассказывал Акхан после посещения Туудума. Они напоминали скорее диски для игры. Самый главный из них был так громаден, что походил на плавучий остров, к которому причаливали блюдца поменьше. Все корабли светились и переливались огнями, грозно поблескивали броней бортов и издавали негромкий вибрирующий звук — скорее просто колебание воздуха, воспринимаемое не ухом, а нервами человека.
От одного их вида на душе у Ульпака стало неспокойно. Он не хотел, чтобы такие вещи существовали. Почему — царь и сам затруднился бы ответить. Что-то в них казалось глубоко враждебным всей окружающей реальности. Яркому, как бирюза, небу, кирпично-красной земле, прочным камням дороги, вытоптанным тысячами людских подошв. Корабли богов как будто не принимали видимый человеческому глазу мир и хотели заменить его собой. Даже свет ложился на них иначе, чем на другие предметы. Они поглощали его, не отражая, — ели солнце!
Царь знаком приказал своим спутникам не покидать укрытия. Заросли кукурузы позволяли им, оставаясь незамеченными, наблюдать за дорогой на Шибальбу. Сам Ульпак выскользнул немного вперед и смешался с потоком беженцев. Это было нетрудно: семьи атлан двигались вместе с рабами и скотом. Пристроиться к борту какой-нибудь телеги и шагать себе, ни на кого не глядя.
Вместе с пестрой толпой ягуар прошел по длинной дамбе к широко распахнутым воротам города. Вокруг себя царь слышал обрывки разговоров. Его знаний атля хватило на то, чтобы понять: люди спешат в город не из страха, а от радости. Боги прибыли за ними и хотят забрать с собой на новые, лучшие земли. Ульпак с сомнением поглядывал на прямо-таки светившихся счастьем колонистов. Сам он не любил перемен. Зачем хозяевам жизни вдруг понадобилось столько народу? Приспела охота делиться местом в лучшем из миров? Неужели ни у кого из атлан, таких хитрых, на взгляд тольтека, не закралось и тени сомнения, куда их везут?
Людьми владело лихорадочное возбуждение, глаза у многих горели, губы были сухими, голоса — низкими и свистящими. Не похоже, что все они разом нажевались листьев коки. Что же заставляло их сниматься с насиженных мест и шагать без устали, забывая о плачущих в телегах детях и некормленом скоте?
Звук. Царь и сам вскоре начал испытывать беспричинное веселье, невесть откуда взявшуюся бодрость, необъяснимую легкость и желание обнять весь мир. Боги ждали их, они пришли за ними, чтобы избавить от бед, изнуряющего труда, забот, болезней, старости… Краешком сознания Ульпак еще понимал: надо бежать. Но выбраться из толпы было не так-то просто.
Чем ближе к воротам, тем плотнее становилась людская стена. Собравшиеся шествовали по священной дороге к главным пирамидам Солнца и Луны, над которыми зависли громадные серебристые диски. Они открыли свое чрево, соединив металлические трапы с каменными лестницами пирамид. Атлан бесконечным потоком поднимались по широким ступеням и исчезали в бездонной утробе кораблей.
Некоторые не удерживались в толчее, спотыкались и падали, на них никто не обращал внимания. Ульпак успел подумать, что это выход: сорваться с лестницы и остаться на земле под пирамидой. Поступить так казалось до слез обидно, как ребенку, которого не взяли на праздник. Но что-то в глубине души говорило ягуару: не входи! Он с детства слышал истории о пустых городах в джунглях. Про их обитателей рассказывали, будто в один прекрасный день они снялись с места и ушли в неизвестном направлении. Их вещи лежали в домах нетронутыми, но люди народа ягуаров никогда не прикасались к имуществу тех, кого позвали боги.
Теперь боги звали атлан, и Ульпак сам готов был раствориться в бессмысленной толпе. Вибрирующий воздух давил на барабанные перепонки, дергал за нервы, мутил сознание. Главное — упасть. Эту мысль царь ягуаров насильно удерживал у себя в голове, уже вступив на лестницу Лунной пирамиды. Шаг за шагом тольте