Как обычно, Лерена ощутила неимоверный прилив удовольствия.
Она потратила очень много сил на то, чтобы понять, почему Сефидом можно пользоваться так неожиданно и так безболезненно. И почему другие этого не замечают? Вывод был настолько очевиден, что Лерена удивилась, как не осознала этого с самого начала.
После уничтожения всех Избранных на континенте — равно как и всех членов ривальдийской ветви Кевлеренов, а также Мэддина, в далекой Новой Земле, — императрица полагала, что использовала весь запас Сефида, созданный ею в результате принесения в жертву Юнары и Ганиморо, двух самых горячо любимых людей в этом мире. Но позже Лерена догадалась: чтобы убить ее ривальдийских кузенов, даже такой потери было недостаточно.
Она не любила их так, как любила Юнару или Ганиморо, но они все — Кевлерены. А императрица была с детства приучена любить и уважать весь свой род. Гибель такого количества Кевлеренов являлась жертвой, но без Обладания. Сефида все еще было здесь в изобилии, он ждал, чтобы его использовали. Материк, наполненный им! Целый океан!.. И он никогда не иссякнет…
Разгадав одну загадку, Лерена столкнулась с новой: почему она — единственная, кто чувствует наличие Сефида? Долгое время императрица считала, что решения задачи не существует, но однажды увидела, как служанка внесла в птичник поднос с напитками для гостей. Девушка глянула вверх, и ее глаза внезапно наполнились солнечным светом. Оцепенев и на секунду ослепнув, служанка натолкнулась на одного из гостей и опрокинула поднос. До сознания императрицы дошло, что когда она использовала в тот день Сефид для убийства, то все Кевлерены словно бы посмотрели на солнце — и ничего больше не видели.
Единственное, чего Лерена не знала: а был ли эффект постоянным? Если же нет, как долго он продержится?
Позади трона защебетала птичка, возвращая императрицу к действительности.
Она глубоко вдохнула воздух, полный запахов травы, зелени и воды.
Ей здесь очень нравилось, да, очень. Гораздо больше, чем в старом замке. Именно здесь Лерена хотела бы провести остаток жизни. Но — увы! Обязанности превыше удовольствий.
Она тяжело вздохнула. К примеру, члены семьи. Что делать с ними, если они так и не придут в себя?
Церемониймейстер, чье присутствие казалось лишним среди этого птичьего праздника жизни, подошел к Лерене и поклонился.
— Ваше величество, ривальдийский посол, тысяцкий Авенел Кенди, просит аудиенции.
Лерена сдвинула брови, пытаясь припомнить, назначено ли ему. Церемониймейстер словно прочел ее мысли; откашлявшись, он добавил:
— Как было оговорено заранее…
— Да, конечно, — кивнула императрица. Уходя, придворный поправил воротничок мундира. Нужно изменить фасон парадных костюмов, если я все-таки решу перенести заседания двора сюда, подумала Лерена. Здесь гораздо теплее, чем в старом замке. Надо будет и замок этот переделать. А для аудиенц-зала и старых покоев найдем новое применение. Чего откладывать, прямо сейчас и начнем…
Церемониймейстер быстро вернулся. Вместе с ним появился Авенел Кенди.
Придворный поклонился и тут же исчез, будто его и не было, а императрица сердито посмотрела на посла.
— Я думаю о переустройстве всего дворца, — обратилась она к нему так, словно продолжала уже начатую беседу.
— Великолепная мысль, ваше величество, — ответил Авенел, поклонившись ей так низко, что чуть не уткнулся носом в траву.
— Да, конечно. Возможно, придется перенести ваше посольство во внутренние покои.
Авенел не смог скрыть удивления.
— Посольство Ривальда на территории императорского дворца… Вы это хотите сказать?
Лерена кивнула:
— Да. Именно так. Мы сможем видеться друг с другом при любой необходимости.
Авенел испытующе посмотрел на императрицу, пытаясь уловить ее настроение. Однако по лицу Лерены, как обычно, ничего нельзя было прочесть.
Кенди нерешительно промямлил:
— Это великая честь… У Комитета безопасности просто не найдется слов… от радости.
После паузы императрица Лерена спросила с любопытством:
— Что слышно от вашего комитета?
Авенел не знал, как много он может рассказать. Все зависело от того, что именно знает императрица. У него появилось неприятное ощущение, будто Лерена в курсе всех событий, поэтому Кенди решил быть предельно откровенным.
— В последнее время ничего не слышно, ваше величество…
Он нервно кашлянул.
— А вы… владеете какой-то новой информацией?
Лерена рассмеялась:
— Пожалуй, владею!..
— Я хотел просить вашего разрешения покинуть двор.
— Покинуть?…
— Я хотел покинуть столицу, чтобы попытаться связаться с комитетом. Мне кажется, если я буду ближе к месту событий, то подобное проще осуществить…
— Это совсем не обязательно, — легко сказала Лерена.
Авенел вновь поклонился.
— Безусловно, ваше величество.
По лицу императрицы пробежала улыбка.
— Абсолютно не обязательно, — добавила она.
Паймер был сильно возбужден и сам прекрасно это понимал. Капитан королевской гвардии с нетерпением наблюдал за ним, изредка бросая быстрые взгляды в высокое окно в приемной герцога, за которым садилось солнце.
— Ее величество хотела бы видеть вас сегодня, — во второй раз повторил капитан.
Он понимал, что еще несколько недель назад не осмелился бы разговаривать с Паймером — или любым другим Кевлереном — в подобном тоне. Но при дворе все изменилось, а причиной многих изменений был сам герцог. Некогда знатный, величественный и надменный сановник вел себя словно шут на весеннем карнавале. Трудно уважать подобного человека.
Более того, гвардеец считал, что весь дом герцога находится в полном беспорядке. Прислуга, Акскевлерены и прочие домочадцы постоянно бегали туда-сюда в поисках забытых или потерянных Паймером вещей. Даже один или два Кевлерена, столь же сбитых с толку, как и герцог, приняли участие в суматохе.
Неприязненное отношение капитана ко всему этому бардаку было видно невооруженным глазом.
— Прикажите пристрелить его, — шепнул Идальго Паймеру.
— Он всего лишь выполняет свой долг, — понизив голос, ответил старик.
Герцог совершенно не хотел, чтобы Избранный оскорбил капитана.
— Мой рыжий парик!.. — произнес он громко. — Нигде не могу найти. Я никогда не выхожу без него.
— Конечно, ваша светлость, — слегка поклонился гвардеец. — Быть может, он в ваших покоях?…
Паймер замер, обдумывая сказанное.
— Оставайтесь здесь, — сказал Идальго. — Я проверю.
В такие моменты герцог просто ненавидел своего Избранного. Ему пришлось остаться и принять задумчивую позу. Он с трудом вспомнил, как делал это ранее, как вел пустые беседы, но эти дни прошли, унося с собой не только воспоминания. Старик все же попытался принять задумчивый вид, но по выражению лица капитана понял, что его задумка с треском провалилась.
Вернулся Идальго.
— Да, он в ваших покоях.
— Тогда почему ты его не принес? — сердито выпалил Паймер.
— Ваша светлость?… — отозвался капитан.
Паймер замотал головой и отправился в спальню. Парика не было. Он проверил в уборной. Да, на полу. В ужасном состоянии. Должно быть, оставил его там вечером. Он припомнил, что посреди ночи вставал по нужде. Хотя не мог понять, зачем прихватил с собой парик. Герцог поднял его, нахлобучил на голову и возвратился в приемную.
— Все, капитан, я готов к выходу.
— Очень вовремя, — пробурчал тот в ответ, пропуская старика к выходу.
Да, в эти дни развлечений маловато, подумала Лерена. Ее карликовая собачка, ривальдийский посол, канцлер Малус Майком… Остальные лишь раздражают. Взять, к примеру, ее дядю. Что, кстати, могло его так задержать?…
Императрица посмотрела на верхушку купола. Металлический каркас светился голубым. Как обычно, никто, кроме нее, этого не замечал. На мгновение у Лерены мелькнула мысль: а что, если только у нее осталась способность к использованию магии?… Возможно, это еще одна причина, по которой члены семьи не ощущают присутствия Сефида…
Как будто ей нужно еще что-то…
Императрица тяжело вздохнула. Истинной правды она не знала, могла лишь о ней догадываться. Это ее крайне раздражало. Но не так сильно, как отсутствие привычной ясности ума. С каждым днем Лерене все труднее и труднее становилось припомнить, чем следует заниматься. Ее несло по течению, как корабль во время штиля. Все в полном порядке: и паруса, и руль, и прочие мелочи, но судно движется неизвестно куда…
Вот и жизнь стала такой же. Все смешалось. Все слилось. Нет Юнары, против которой можно интриговать. Нет Мэддина, которого нужно до смерти ненавидеть; нет выскочек, которых следует поставить на место, нет чиновников, транжирящих ее время. Нет ривальдийской армии, бряцающей оружием у границы.
Нет Избранной, чтобы любить.
Прекрати, строго приказала себе Лерена. Без сожалений. Империя в безопасности. Вот что важно.
Императрица снова вздохнула.
Нет ривальдийской армии… Точно. Конечно же, ей есть чем заняться. Как она могла забыть про это?
Лерена взглядом поискала посла, коротышку с остатками волос на голове и небольшим животиком. Тот стоял в сторонке, ожидая разрешения удалиться. Следует ли сообщить ему, что все Избранные в его стране мертвы? То-то он удивится.
Погоди. Ей пока не положено знать об этом… во всяком случае, до тех пор, пока шпионы не подтвердят. Пусть поторопятся.
— Вы из Беферена? — поинтересовалась Лерена у посла.
Тот вздрогнул. Его мысли явно находились за тысячи миль отсюда.
Авенел подошел поближе.
— Прошу прощения, ваше величество. Я не совсем хорошо расслышал…
— Откуда вы?
— Недавно из Беферена. А до этого…
— Ну и как там в Беферене?
— Как всегда зимой — мрачно и холодно, ваше величество. Летом более приятно, но все равно не так тепло, как здесь. Круглый год идут дожди. Море — постоянно серое…