Тепло распрощавшись с капитаном, Александр распихал свои вещи по багажным ящикам, оставив лишь сумку с личными вещами, и решил пройтись по кораблю.
Временное удостоверение, выданное в управлении, он положил в нагрудный карман, а отпечатанное на шёлке спрятал за подкладку кителя. Вообще, немецкий китель старого образца, перешитый на него в Гонконге, оказался довольно удобным, и Александр уже неплохо освоился и даже привык к нему. Единственное, что его напрягало в одежде подобного типа, это невозможность пользоваться кобурой скрытого ношения.
Пассажиры уже осваивались и так же, как и Александр, выходили на обзорную палубу, находившуюся в передней части гондолы. Они махали провожающим или наблюдали за работой причальной команды.
«Стрела» была совсем новым кораблём, едва налетавшим обязательные заводские сто часов и успевшим выполнить три рейса Москва-Владивосток-Москва.
В дороге предстояло провести четверо суток, с учётом остановки для дозаправки и технического контроля.
Дирижабли в СССР массово строились на двух заводах и уже изменили структуру грузовых перевозок. Почта даже в отдалённые райцентры теперь доставлялась по воздуху, а в некоторых появились аэродромы с воздушными причалами, причем строили их исключительно за счёт местных средств. Люди были кровно заинтересованы в том, чтобы к ним тоже проложили воздушную трассу. Затем новый аэродром регистрировали, и после технического полёта маршрут включали в расписание. Так летали в основном почтовые «двухтонки» и пассажирско-грузовые «пятитонники».
Для полётов между областными центрами использовались уже совсем другие машины. С полезной нагрузкой в пятнадцать или двадцать тонн и огромной по сравнению с салонами самолётов гондолой. Брал такой исполин целых сто пассажиров, десять человек экипажа и попутный груз, или принимал на борт максимальные сто пятьдесят пассажиров, но на относительно короткие дистанции.
Мягко оторвавшись от земли, дирижабль поднялся в небо и взял курс на запад.
Впервые путешествуя на дирижабле, Александр, устроившись в кресле на обзорной палубе, наслаждался роскошными видами и комфортом полёта.
В прошлой жизни он часто летал, и не только пассажирскими, но и военно-транспортными бортами, вертолётами и даже пару раз в двухместном истребителе. Но такого ощущения полёта не испытывал никогда. Именно к дирижаблю было как нельзя кстати применимо слово «воздухоплавание».
Стройная красотка в голубом шёлковом платье и белом пиджаке, летевшая дирижаблем уже не в первый раз, предполагала скрасить дни полёта легким флиртом и восхищёнными взглядами очередного поклонника, и для этого уже с самой посадки внимательно осматривала пассажиров в поисках жертвы.
Высокого и широкоплечего молодого человека Елена Тарханова заметила, ещё когда тот поднимался на борт в сопровождении человека в кожанке – явного сотрудника НКВД в немалом звании, что следовало не только из почти новой куртки и щегольских хромовых сапог, но и длинноствольного пистолета ТАКТ[353] в поясной кобуре, который выдавался лишь особенно метким стрелкам и командному составу.
Сам же молодой человек, одетый в немецкий офицерский китель без знаков различия и легкие шёлковые брюки тёмно-зелёного цвета, устроившись в кресле, наслаждался видами из окон, доходивших до пола, и, попивая чай, листал какую-то книгу в зелёном потёртом переплёте.
Подкравшись, словно кошка, Елена попыталась заглянуть в книгу, но была остановлена спокойным и чуть глуховатым голосом:
– Это «Тридцать шесть стратагем» – искусство тактики и стратегии. Авторство история не сохранила.
– У вас глаза на затылке? – Елена, улыбнувшись, пододвинула ещё одно раскладное кресло и присела на самый краешек.
– У вас довольно оригинальный запах. Зелёный чай, амбра и что-то вроде розового масла, – он улыбнулся в ответ и чуть приподнялся, выпрямляясь в кресле.
– Зимняя роза. Из Италии привезли, – чуть смутившись, произнесла Елена и посмотрела на страницы с убористыми иероглифами. – А вы по-китайски читаете?
– Да вот, – Александр пожал плечами. – Как-то нужно язык подтягивать. А то подзабыл уже слегка.
– Подзабыл? – девушка рассмеялась приятным серебряным смехом. – Когда же вы его учили?
– Достаточно давно, – мягко произнёс Саша. – Но прошу меня простить, я не представился. Александр… Белов, – он чуть было не сказал Сталин, но вовремя «ухватил себя за язык». – А вас как звать-величать, очаровательная незнакомка?
– Лена Тарханова, – девушка чуть сжалась. Она надеялась на лёгкий, ни к чему не обязывающий флирт, но, столкнувшись с пронизывающим взглядом льдисто-синих глаз, вдруг поняла, что ещё неизвестно, кто кого подцепит.
– Летите по делам? – Александр нашёл глазами стюарда, и тот мгновенно подскочил с вопросом в глазах. – Пожалуйста, зелёный чай, две чашки и пару шоколадок.
– Сей момент.
Когда стюард испарился, Елена рассмеялась:
– Как у вас это получается? Я, бывает, в ресторане по полчаса жду, пока ко мне подойдут.
– Всё просто, – Александр закрыл книгу, бросив мельком взгляд на номер страницы. – Общаться нужно спокойно, уверенно и без малейших признаков барских замашек. Каждый делает своё дело, и унижать других людей нужно лишь в случае необходимости.
– Это какой же?
– Провокация на агрессию, создание у человека определённого образа, ну и для того, чтобы морально сломать.
– Как у вас всё по полочкам…
Александр рассмеялся:
– Ну, представьте себе кладовку у хорошей хозяйки. Соленья отдельно, варенья отдельно. Старые документы наверху, а мужнино ружьё вообще под тулупом в углу, чтобы спьяну не потянулся. С какого-то момента накопленные знания нужно раскладывать по полочкам, иначе будет не библиотека, не склад, а чердак, забитый разным хламом.
– И много у вас… на складе?
– Много – мало… – Александр улыбнулся. – Мир всё равно огромен настолько, что ни за одну, ни за три жизни не познать и не понять. Но порядка это не отменяет, иначе даже этой малой крохой не воспользоваться вовремя. Вы, кстати, так и не ответили на вопрос.
– Разве? – Елена повела плечом. – Летала на Дальний Восток в командировку от МГУ.
– И чем же заинтересовался университет?
– Наш факультет? Системами управления…
– Управления движением кораблей или управления огнём? – и, ориентируясь лишь на движение глаз, добавил: – Сделали-таки стержневые лампы?
– И вас не смущает, что тема считается совершенно секретной?
– Ну, спокойно, товарищ, – Александр улыбнулся. – По долгу службы я работаю с документами довольно высокого уровня допуска, и в том числе читаю все отчёты лаборатории товарища Векшинского[354]. Вы же у него работаете? Тема «Импульс», если мне память не изменяет, – и, увидев, что девушка постепенно приходит в состояние тихой паники, со смехом поднял руки. – Всё-всё. Умолкаю, а то, боюсь, вы сейчас меня на месте расстреляете.
Чуть позже за обедом они разговаривали обо всём, и Елена была искренне удивлена тем, что общаться с этим странным молодым человеком оказалось так легко и приятно. По обоюдному согласию темы, связанные с работой, не поднимали, но им вполне хватало других. Они обсуждали поэзию, литературу, живопись и, несмотря на различие во взглядах, вполне находили общий язык.
Александр тоже отдыхал душой в компании красивой и умной девушки, неспешно летя над страной на высоте пятисот метров.
Временами Александр чувствовал давление со стороны Елены, но буквально неделю назад, ещё в Сингапуре, он посетил салон Мадам Шу, и за две золотые рупии девицы отработали словно в последний раз, выжав его досуха. Так что стрелы, которые метала Елена в расчёте на более интенсивное ухаживание со стороны Саши, вязли в его медитативном спокойствии. Она даже заходила к нему в купе за каким-то пустяком, уже когда все пассажиры легли спать, но Александр, как раз затеявший перепаковку багажа, со всей возможной вежливостью выставил её наружу. К тому, что девушка будет рассматривать кучу оружия, россыпь золотых монет и пачку посольских документов с пометкой «Top Secret», он был морально не готов.
К Москве подлетали в ясную солнечную погоду, и город было видно словно на ладони. Можно было разглядеть даже автомобили и взмывающие в небо серебристые стаи голубей.
Чуть холодновато попрощавшись, Елена канула за дверями аэровокзала, а Сашка, бросив баулы в такси, решил пройтись до киоска, чтобы купить свежие газеты.
Худого, высокого гражданина, стоявшего возле Союзпечати, он срисовал сразу, но не сразу понял, почему вдруг заныло где-то внутри, словно включили сирену. Доверяя своим чувствам, Александр рассчитался с киоскёршей и остановился рядом, внимательно изучая гражданина поверх газетного разворота.
Высокий, в чуть мятом пиджаке и плохо чищенных сапогах, небритый и вообще какой-то неухоженный, мужчина зыркал взглядом по площади, чего-то или кого-то ожидая. У его ног стоял толстый портфель, который тот временами проверял, чуть тронув носком сапога.
Когда на площадь стали выходить пионеры, а мужчина напрягся и взял портфель в руки, Александр уже не сомневался, что с мужчиной что-то не так, и, выронив газету на асфальт, шагнул ближе:
– Гражданин, прошу предъявить документы.
Глаза у мужчины забегали, словно тараканы на кухне, и, вместо логичного «А вы кто такой?», он потянулся правой рукой к замку портфеля.
Два коротких удара, и длинный с закатившимися глазами упал на асфальт, а Саша, громко свистнув, привлёк внимание парочки милиционеров.
– Этого связать. Площадь очистить. В портфеле, возможно, бомба.
Соображал милиционер быстро. Зазвучала трель свистка, и к нему тут же подбежали ещё три патруля.
– Тебе помощь нужна? – самый пожилой из сотрудников НКВД осторожно коснулся плеча Сашки.
– А есть сапёры? Ну, тогда нет. Лучше укройтесь от осколков, – ответил Александр.
Когда площадь обезлюдела, он, взрезав клапан портфеля длинным тонким и острым словно скальпель стилетом, отогнул кожаный верх и заглянул внутрь.