Затем началась возня возле моих палат, и внутрь не мытьём так катаньем влез Милославский. Аргумент у родственничка оказался простым. Мол, он как глава приказа Большого дворца отвечает за всё моё хозяйство, включая выезды. Хотелось послать враля лесом, но не стал. Попросил только не устраивать пышных торжеств. Или я обижусь.
Если не считать двух десятков бояр и различных служилых людей, то получилась практически незаметная процессия. Прибавьте сюда рынд с охраной, и получится целая толпа! Балаган какой-то! Ладно, спишем всё на проявление радости от выздоровления государя. И как ему без свиты?
Свежий воздух ударил в голову ещё на анфиладе, по которой меня несли к лестнице. Хорошо! А уже на подходе к Соборной площади стало видно солнышко, и я зажмурился от удовольствия. Надо выбираться на воздух каждый день. Лишь бы прекратить эту вакханалию, а то ведь не дадут спокойно подышать. Вопросы безопасности ещё понятны, но зачем мне вокруг толпа подпевал?
Когда мы спустились с лестницы, я попросил рынд остановиться и перекрестился, повернувшись к Успенскому храму. Народ должен знать, что царь у нас искренне верующий и бога не гневит. Время ближе к девяти утра, поэтому прихожан вокруг особо нет. Здесь всё-таки палаты царской семьи и зеваки не приветствуются. Разве что на паперти Архангельского собора собралась компания мутных личностей. А вот на Ивановской площади начались чудеса.
Сам я больше разглядывал здания, которые не сохранились к XXI веку. Царь-пушки вон нет. Но это ладно. Не ожидал увидеть Чудов и Вознесенский монастыри, снесённые безумными большевиками. И ладно бы, если бы эти скоты построили на месте зданий что-то толковое. Однако фантазия товарищей ограничилась подземным тиром. Именно так! А ведь это были старейшие образцы русской архитектуры! Их ещё при Дмитрии Донском построили, если я ничего не путаю.
Пока я глазел по сторонам, вокруг собралась немалая толпа. Народ падал на колени, кланялся, сняв шапку, и осторожно разглядывал меня любимого. Думают, не подменили ли царя-батюшку?
Я тоже рассматривал простой люд, осеняя его крёстным знамением. Эту традицию заложил мой отец, так почему её не продолжить? Прикольно же! Если серьёзно, то царь для народа — фигура сакральная. И его чудесное выздоровление здесь трактуют как положительное явление. Сама картина массового унижения настроения мне не улучшила. Всё понимаю, но падать на землю — это перебор.
Наконец моё кресло занесли в большой зал двухэтажного строения, где располагался Аптекарский приказ. Туда попытался набиться народ, но я предупредил рынд с охраной, чтобы не стеснялись в отношении наглецов. Сюда никого, кроме братьев, не звали. Пришлось пропустить только Милославского и прискакавшего на шум Кирилла Нарышкина. Как же без него? Вместе с Ваней и Петей меня сопровождали Федька Апраксин и Митька Голицын, как старшие из рынд по возрасту.
Встречали нас Одоевский и несколько людей в европейских кафтанах. Собственно, лица у них тоже иноземные. Иноземца здесь видно издалека.
— Доктора Лаврентий Блюментрост, Андрей Келлерман, Михаил и Иоганн Граманы, Адольф Розенбург и алхимист Яган Зеттигаст, — глава приказа начал представлять кланявшихся немцев.
Напрягает, что среди перечисленных нет русских, но такие времена. В принципе, я знаю присутствующих, кроме алхимика и младшего Грамана. А Келлерман вообще родился в Москве и считался восходящей звездой медицины. Князь потому и собрал именно этих учёных, что они наиболее талантливы.
Странно, что к царскому телу допустили двух подозрительных личностей, коими являлись фон Гаден и Гутменш. Последнего как, оказалось, тоже убили, это я ещё с утра прочитал в списке, переданном Голицыным. Но здесь мы по иной причине.
— Показывайте своё хозяйство, господин Блюментрост, — специально перехожу на немецкий, дабы позлить навязчивых бояр. — Петя, ты спрашивай, не стесняйся. Если чего непонятно, Ваня переведёт. Или я поясню, коли доктора затронут излишне высокие материи.
Ребят я тихо предупредил, что это типа экзамена, а заодно полезное для них дело. Ведь знать о строении человека и лекарствах — дело необходимое. И снова подивился желанию братьев учиться. Прямо фанаты знаний какие-то! И, конечно, приятно видеть растерянные лица Милославского и Нарышкина, ибо иностранных языков кроме польского они не знали.
Что я могу сказать? Не всё так плохо. Особенно мне понравился цех по расфасовке трав и костоправная комната. Для уха жителя моего времени звучит дико. На деле — это небольшие предприятия, собиравшие лекарственные сборы и изготавливавшие предметы для лечения травм с переломами. А вот к алхимической лаборатории и препаратам, присланным из Европы, у меня весьма скептические отношение. Уж больно любили в эти времена сыпать в лекарства ртуть с прочим мышьяком.
Очень понравилась школа, где готовили врачей для других городов и армии. В этом плане Алексей Михайлович поставил дело на более широкую ногу, а Фёдор продолжил. Я здешний просто молодец, потому что обязал учить в основном русских людей, дабы они далее разъезжались по стране. Кстати, открытие государственных аптек в других городах России — тоже заслуга моего отца. Представляете, до середины XVII века купить лекарство или получить качественную медицинскую помощь можно было только в Москве. Удивительно, но если сравнивать с Россией моего времени, то изменилось немногое. Шучу, но доля правды в этом есть.
Снова порадовали братья, внимательно слушавшие Блюментроста и других докторов, рассказывающих о нюансах профессии. У Пети аж глаза заблестели, когда показывали монструозные инструменты для хирургии и дёрганья зубов. Он случайно не маньяк? Может, аккуратно придушить мальчика, пока не поздно? Шучу, просто бывают такие излишне восторженные и увлекающиеся натуры.
От посещения я получил главное — уверенность, что можно работать. Не знаю, как насчёт моего выздоровления, но можно принести в медицину много нового. Уж про гигиену, необходимость протирания инструментов, гипс, йод и действие ряда трав я помню. Да и немцы отнюдь не шарлатаны, а весьма толковые ребята. Думаю, можно через них аккуратно подкидывать некоторые идеи.
В качестве личного доктора я выбрал Келлермана. Андрей больше русский, нежели немец, а ещё действительно талантливый человек. Не знаю, почему я не слышал о нём в своём времени.
— Ваше Величество, — обратился ко мне Блюментрост перед уходом, — я считаю, что вам необходимо продолжить лечение. После гибели наших товарищей при вас более нет доктора, что недопустимо.
— Вот вас и Андрея я назначаю личными лекарями, — отвечаю немцу по-русски. — Только будет одно дополнение. Приходите завтра часам к десяти. Обсудим вопросы моего лечения, и заодно познакомитесь с травницей Юлией. Не поверите, но после её настоя моим ногам стало лучше. А вот мазь доктора Фунгадина, наоборот, увеличивала опухоль.
Лицо лекаря стало похоже на мел, но он смог сдержать эмоции. Мои слова похожи на обвинение, а с этим здесь не шутят. Народ и так шепчется, что немцы отравили царя-батюшку. Забавно, что частично он прав. Только травили свои — русские.
Здесь ещё и Милославский посмотрел на докторов весьма недружелюбно. У этой публики хватит мозгов или тупости потащить учёных на дыбу. А под пытками человек сознается в чём угодно.
— Никого ни в чём не обвиняю. Наоборот, вы поможете нам установить, был ли умысел при изготовлении мазей. Для этого озаботьтесь списком порошков, которые намешали в мои лекарства.
Лаврентий явно расслабился, но ненадолго. Он прекрасно понимает, что если меня травили, то Фунгадин погиб не просто так. А значит, теперь и он под ударом. Надеюсь, заговорщики не совсем идиоты? Если немца убьют, то это фактическое признание преступления против царя. Тут мне в голову пришла мысль, как замаскировать свои неожиданные познания в медицине.
— Никита Иванович, — поворачиваюсь к склонившему голову Одоевскому, — у покойного Артамона Матвеева была замечательная библиотека. Там одних трактатов по лекарскому делу десятка три. Думаю, боярин привёз книги из ссылки, а значит, они в его доме. Он же здесь жил, возле Троицкой башни? Возьми людей побольше, дабы помогли нести. И прямо сейчас идите в дом покойного боярина. Осмотрите бумаги и всё, что касается врачевания, передайте дядьке моему. Остальное перепишите, соберите книги отдельно по наукам, к которым они относятся, и тоже Савве снесите. Но это можно и через день-другой. Меня сейчас больше целительские науки волнуют.
— Тотчас исполним, государь, — поклонился старый боярин.
У опального Матвеева действительно собрана отличная коллекция книг. Они мне не особо нужны, хоть некоторые просмотрю. А то вдруг возникнут ненужные вопросы или обвинят в колдовстве. На деле получится, что я черпаю знания из трактатов, из чего и делаю выводы. И просто почитать охота, ибо скучно. Федина библиотека у меня и так в памяти сохранена.
Вернувшись домой, не мог отделаться от мысли, что я упустил важную деталь. Что-то связанное со здоровьем. Уже поев и засыпая, вспомнил про водопровод. В некоторых источниках писали, что причиной болезней Романовых являлись свинцовые трубы, по которым текла вода. Не понимаю, почему умирали и болели в основном мужчины, но лучше поостеречься.
— Прикажи прямо сейчас, чтобы воду для моей пищи носили из отдельного колодца, а не из Свибловой башни, — приказываю зашедшей Аксинье. — Всему царскому семейству для еды и пития также использовать иной источник. Для стирки и прочих нужд пусть продолжают брать прежнюю воду.
— Так уже, государь, — ответила нянька и пояснила: — Как мы с Саввой неладное почуяли, так и стали воду из внутреннего колодца носить и внимательно за этим следить. А нам самим и людишкам как быть?
Вообще мои наставники молодцы! Как оперативно сориентировались! Но нельзя резко запрещать пользоваться водопроводом. Да, это погано. Только сразу пойдут слухи, так и до следующего бунта недалеко. Надо быстрее найти мастеров и заменить трубы. Заодно закроем механизм на ремонт, чтобы народ не травить.