– Пожалуйста, вы должны рассказать мне, – сказал миссионер. – Мне страшно хочется услышать историю вашего обращения. Разумеется, отец настоятель говорил мне об этом.
Это само собой, подумал доктор Дарувалла. Отец Джулиан, без сомнения, выставил новообращенного доктора в самом неприглядном свете – как обманутого и заблудшего. И вдруг, неожиданно для Фарруха, миссионер вытащил нож! Это был один из тех швейцарских армейских ножей, которые так любил Дхар, – своего рода набор самых необходимых в быту инструментов. Чем-то похожим на дырокол для кожи иезуит сверлил дыру в ножке кресла. На стол падали крошки гнилой древесины.
– Ему просто нужно новое отверстие с резьбой, – объяснил Мартин. – Не могу поверить, чтобы никто не знал, как это исправить.
– Я полагаю, что люди просто садились в другие кресла, – сказал доктор Дарувалла.
В то время как схоласт боролся с ножкой стула, этот гадкий инструментик на ноже внезапно с щелчком закрылся, аккуратно срезав кончик указательного пальца Мартина. Иезуитская кровь щедро пролилась на стопку писчей бумаги.
– Ну вот, вы порезались… – начал доктор Дарувалла.
– Ерунда, – сказал фанатик, но было видно, что кресло начинает злить божьего человека. – Я хочу услышать вашу историю. Пожалуйста. Я знаю ее начало… вы в Гоа, не так ли? Вы только что посетили святые мощи нашего Франциска Ксаверия… то, что осталось от него. И вы засыпаете, думая о той паломнице, которая откусила большой палец на ноге святого Франциска.
– Я пошел спать, вообще ни о чем не думая! – повысив голос, возразил Фаррух.
– Тссс! Это библиотека, – напомнил миссионер доктору Дарувалле.
– Я знаю, что это библиотека! – слишком громко сказал доктор, в результате чего выяснилось, что они тут не одни.
Прежде незамеченный, из-за груды рукописей появился старик, который спал в углу в кресле; это было еще одно кресло на колесиках, и старик катился в их сторону. Недовольный наездник, вызволенный из глубин сна, в которые его погрузило собственное чтение, был одет в китель, как у Неру, серый (как и его руки) от газетной пыли.
– Тише! – сказал старый читатель и затем повернул в свой угол.
– Может, нам поискать другое место, чтобы обсудить мое обращение? – шепнул Фаррух Мартину Миллсу.
– Я собираюсь починить это кресло, – ответил иезуит. Теперь, проливая кровь на кресло, стол и на стопку бумаги, Мартин Миллс засунул непокорное колесико в перевернутую ножку кресла; с помощью еще одного опасного инструмента, короткой отвертки, он изо всех сил пытался прикрепить колесико к стулу. – Итак… вы заснули… ваш разум абсолютно отключен, во всяком случае по вашим словам. И что потом?
– Мне приснилось, что я был трупом святого Франциска… – начал доктор Дарувалла.
– Телесные сны часто нас посещают, – прошептал фанатик.
– Тсссс! – подал из угла голос старик в кителе Неру.
– Мне приснилось, что сумасшедший паломник откусил мне палец! – прошипел Фаррух.
– Вы это почувствовали? – спросил Мартин.
– Конечно почувствовал! – прошипел доктор.
– Но трупы не чувствуют, не так ли? – сказал схоласт. – А, ну… так вы почувствовали укус, и что?
– Когда я проснулся, мой палец пульсировал от боли. Я не мог стоять на этой ноге, а тем более ходить! И были следы от укуса – не царапины на коже, заметьте, но настоящие следы зубов! Эти следы были реальными! Укус был реальным! – настаивал Фаррух.
– Конечно все это было реальным, – сказал миссионер. – Что-то действительно укусило вас. Что бы это могло быть?
– Я был на балконе – я был высоко! – прошипел Фаррух.
– Давайте поспокойнее, – прошептал иезуит. – Вы говорите, что этот балкон был совершенно неприступен?
– А что? Кто-то сквозь запертые двери… где спали моя жена и дети… – начал Фаррух.
– А, дети! – воскликнул Мартин Миллс. – Сколько им было лет?
– Меня не кусали собственные дети! – прошипел доктор Дарувалла.
– Дети порой кусаются, хотя бы в шутку, – заметил миссионер. – Я слышал, что у детей действительно есть такой период в жизни, когда они кусаются – когда они к этому особенно склонны.
– Полагаю, моя жена тоже могла проголодаться, – саркастически заметил Фаррух.
– А деревьев не было вокруг балкона? – спросил Мартин Миллс; теперь он истекал не только кровью, но и по́том над упрямым креслом.
– Вижу, куда вы клоните, – сказал доктор Дарувалла. – Обезьянья версия отца Джулиана. Кусающиеся обезьяны, качающиеся на ветках, – вот что вы думаете…
– Дело в том, что вы действительно были укушены, не так ли? – спросил его иезуит. – Люди испытывают смущение насчет чудес. Чудо было не в том, что вас укусили. Чудо заключается в том, что вы поверили! Ваша вера – вот чудо. Не имеет значения, что это было… нечто, вызвавшее вашу реакцию.
– То, что случилось с моим пальцем на ноге, – это было не нечто! – воскликнул доктор.
Старый читатель в кителе Неру выехал из угла в своем кресле на колесиках.
– Тишшше! – прошипел старик.
– Вы там читаете или хотите поспать? – прикрикнул доктор на старого джентльмена.
– Пожалуйста, не надо его беспокоить. Он пришел сюда раньше нас, – сказал Мартин Миллс доктору Дарувалле. – Посмотрите! – сказал схоласт старику, словно этот рассерженный читатель был ребенком. – Видите это кресло? Я починил его. Хотите попробовать?
Миссионер поставил кресло на все четыре колеса и покатал его назад и вперед. Джентльмен в кителе Неру осторожно озирал фанатика.
– Ради бога, у него есть свое кресло, – сказал Фаррух.
– Попробуйте! Попробуйте! – призывал миссионер старого читателя.
– Мне нужно найти телефон, – взмолился доктор Дарувалла, обращаясь к фанатику. – Я должен сделать заказ на ланч. И мы должны вернуться к детям – они, наверное, там уже всем надоели.
Но к своему ужасу, доктор увидел, что Мартин Миллс смотрит на потолочный вентилятор; глаз мастера привлекла неправильная струна.
– Эта струна раздражает, если вы пытаетесь читать, – сказал схоласт.
Он взобрался на овальный стол, который неохотно принял его вес.
– Вы сломаете стол, – предупредил его доктор.
– Я не сломаю стол – я думаю о том, чтобы поправить вентилятор, – ответил Мартин Миллс.
Медленно и неловко иезуит встал с колен и вытянулся в полный рост.
– Я вижу, о чем вы думаете, – вы сумасшедший! – сказал доктор Дарувалла.
– Пожалуйста, вы просто злитесь из-за своего чуда, – сказал миссионер. – Я не собираюсь отнимать у вас ваше чудо. Я всего лишь пытаюсь заставить вас увидеть настоящее чудо. Главное, вы верите – не так уж глупо то, что привело вас к вере. Укус был просто спусковым крючком.
– Укус был чудом! – воскликнул доктор Дарувалла.
– Нет-нет, вот где вы ошибаетесь, – успел сказать Мартин Миллс, прежде чем под ним опрокинулся стол.
Падая, схоласт попытался ухватиться за вентилятор, но, к счастью, промахнулся.
Джентльмен в кителе Неру испытал потрясение, – когда Мартин Миллс упал, старый читатель как раз осторожно опробовал только что отремонтированное кресло. Падение стола и вскрикнувшего миссионера привело и старика в лежачее положение. Ножка кресла со свежевырезанным отверстием отвергла колесико. Пока старый читатель и иезуит возились на полу, пытаясь встать, доктор Дарувалла пытался успокоить возмущенного библиотечного работника, который пришлепал в читальный зал в своих тапочках.
– Мы уже уходим, – сказал доктор Дарувалла библиотекарю. – Здесь слишком шумно, чтобы хоть на чем-нибудь сосредоточиться!
Потный, кровоточащий и хромой миссионер последовал за Фаррухом по большой лестнице, под хмурыми взглядами статуй. Чтобы расслабиться, доктор Дарувалла напевал:
– Жизнь подражает искусству. Жизнь подражает искусству…
– Что вы там говорите? – спросил Мартин Миллс.
– Тишше! – сказал ему доктор. – Это библиотека.
– Не сердитесь на свое чудо, – сказал фанатик.
– Это было давно. Я больше не верю ни во что, – ответил Фаррух.
– Не говори так! – воскликнул миссионер.
– Тишше! – прошептал ему Фаррух.
– Да знаю я, знаю, – сказал Мартин Миллс. – Это библиотека.
Был почти полдень. Выйдя на улицу, залитую ярким солнечным светом, они не заметили такси, которое стояло у обочины. Вайнод вынужден был сам подойти к ним; карлик отвел их к машине, как слепых. Внутри «амбассадора» плакали оба маленьких пассажира. Они были уверены, что обещанный им цирк – это миф или обман.
– Нет-нет, это все взаправду, – заверил их доктор Дарувалла. – Мы на самом деле едем туда – просто самолет задерживается.
Но что Мадху или Ганеш знали о самолетах? Они наверняка еще никогда не летали; перелет будет еще одним страшным испытанием для них. А когда дети увидели, что Мартин Миллс истекает кровью, они встревожились, решив, что случилась какая-то драка.
– Только со стулом, – сказал Фаррух.
Он злился на себя, потому что в суматохе забыл зарезервировать свой любимый стол в Дамском саду. Он знал, что мистер Сетна найдет способ оскорбить его за этот промах.
Непонимание в туалете
В порядке наказания мистер Сетна посадил доктора в Дамском саду возле стола мистера и миссис Кохинор и шумной незамужней сестры миссис Кохинор. Эта женщина была столь крикливой, что даже все цветы беседки не могли приглушить ее взвизги и ржание. Вероятно, специально мистер Сетна усадил компанию доктора Даруваллы за столик в заброшенном уголке сада, где официанты либо игнорировали вас, либо просто не видели со своих постов в обеденном зале. Надломленная ветка бугенвиллеи свисала с беседки и касалась затылка и шеи доктора Даруваллы, как коготь. Хорошей новостью было то, что нынче не день китайской кухни. Мадху и Ганеш заказали вегетарианские кебабы; овощи жарились на гриле или на вертеле. Это блюдо детям было позволительно есть руками. Пока доктор надеялся, что неумение Мадху и Ганеша обращаться с ножом и вилкой останется незамеченным, мистер Сетна размышлял о том, чьи это дети.