держать ее под стражей, – это уже другой вопрос. Именно поэтому он рассчитывал на актера и сценариста: им придется что-то придумать во время ланча.
Заместителя комиссара Патела воодушевляла одна подробность, о которой ему доложил надзиравший за домом Догаров ротозей. После того как переодетая миссис Догар выскользнула из такси, в ее доме загорелся свет, но не в спальне, а на первом этаже, и окна не гасли до восхода. Заместитель комиссара надеялся, что Рахул рисовал.
Что касается доктора Даруваллы, то его, считай, первый нормальный сон за последние пять ночей был прерван довольно рано. На первый день нового года у него не было назначено никаких операций и никаких приемов; он собирался поспать. Но, выслушав детектива Патела, сценарист немедленно позвонил Джону Д. Перед ланчем Дхара в клубе «Дакворт» надо было сделать много дел; надлежало серьезно порепетировать – что было непросто, поскольку предполагалось участие во всем этом мистера Сетны. Заместитель комиссара уже поставил в известность старого стюарда.
Именно от Джона Д. Фаррух услышал о нижней губе Аши.
– Рахул, должно быть, думал о тебе! – воскликнул доктор Дарувалла.
– Ну, мы знаем, что она кусается, – сказал Дхар доктору. – По всей вероятности, все началось с тебя.
– Что ты имеешь в виду? – спросил доктор Дарувалла, поскольку Джон Д. умолчал о некоторых темах разговора с миссис Догар.
– Все началось с большого пальца твоей правой ноги, в Гоа, – начал Джон Д. – Это Рахул укусил тебя. Ты был абсолютно прав – это была не обезьяна.
Другая Мадху
В этот понедельник, задолго до времени кормления в цирке «Большой Голубой Нил» в Джунагадхе, колченогий мальчик проснулся от порыкивания львов; их глухое рокотание раздавалось и умолкало в ритме дыхания. В этой части Гуджарата по утрам было холодно. Впервые в жизни Ганеш увидел собственный выдох; выдохи львов были похожи на взрывы пара, вылетающего из клеток.
Мусульмане подвезли мясо в деревянной телеге, облепленной мухами; дно телеги сняли и положили на землю между палаткой повара и клетками больших кошек – на это размером с двойные двери дно, сколоченное из грубых досок, была навалена сырая говядина. Даже несмотря на холодный утренний воздух, мухи уже роились над мясом, которое сортировал Чандра. Иногда среди говядины попадалась баранина, и повар хотел ее приберечь; баранина была слишком дорогим удовольствием для львов и тигров.
Теперь большие кошки ревели; они учуяли запах мяса, а некоторые даже видели повара, изымающего отборные куски баранины. Если колченогого мальчика испугало то, с какой яростью львы и тигры набросились на сырую говядину, то доктор Дарувалла все равно об этом никогда не узнает; как не узнает и того, что калеку расстроил вид львов, падающих на скользкий от жира пол клеток. В цирке это была одна из немногих сцен, которые всегда огорчали доктора.
В тот же понедельник некто предложил взять в жены Мадху. Это буквальное предложение было прежде всего озвучено мистеру и миссис Дас. Инспектор манежа и его жена были удивлены. Они ведь еще не начали обучать девочку, и по этой причине Мадху не было и среди исполнителей; однако предложение женитьбы последовало от джентльмена, который утверждал, что был на вечернем представлении в воскресенье. И вот наутро он явился собственной персоной, полный самых возвышенных чувств!
У бенгальцев инспектора манежа и его жены были свои дети, которые не стали связывать себя с цирком. Но мистер и миссис Дас обучали многих других детей цирковой акробатике; они были добры к этим приемным детям и особенно оберегали девочек. В конце концов, когда эти девочки начинали выступать на арене, они обретали какую-то ценность, причем не только для цирка. У них появлялся какой-то лоск; они даже что-то зарабатывали, а поскольку не имели возможности тратить деньги, инспектор манежа и его жена обычно откладывали эти заработки на приданое.
Мистер и миссис Дас были искренни в своих советах девочкам насчет того или иного предложения о браке – стоит ли его принять, или лучше провести переговоры, и, как правило, они отпускали в жизнь своих приемных дочерей, всегда удачно выдавая их замуж и при этом внося свой вклад в их приданое. Во многих случаях инспектор манежа и его жена так привязывались к этим детям, что прощание с ними не обходилось без сердечной боли и слез. Почти все девушки в конце концов покидали цирк; те немногие, что оставались, становились тренерами.
Мадху была слишком молода и абсолютно не обучена, и у нее не было приданого. Тем не менее к ней явился джентльмен со средствами, хорошо одетый и явно городской, – он владел имуществом и занимался развлекательным бизнесом в Бомбее, и он сделал Мадху предложение, которое мистер и миссис Дас находили чрезвычайно щедрым; он возьмет бедную девочку без приданого. Несомненно, в этих добрачных переговорах всерьез обсуждалась тема компенсации, которой заслуживали инспектор манежа и его жена, поскольку (кто знает?) Мадху могла бы в будущем стать звездой «Большого Голубого Нила». С точки зрения мистера и миссис Дас, им была предложена солидная плата за угрюмую девочку, которая, скорее всего, никак и никогда не проявила бы себя в акробатике. Для них это было отнюдь не прощание с юной женщиной, которую они любили всей душой, – с Мадху за минувшее время они едва ли обменялись парой фраз.
Возможно, чета бенгальцев и подумывала о том, чтобы посоветоваться с доктором или миссионером; по крайней мере, мистеру и миссис Дас следовало бы обсудить вопрос о предполагаемом замужестве с Дипой, но жена карлика была еще больна. Что, если Дипа задумала сделать из Мадху в будущем «женщину-змею»? Однако жена карлика все еще не выходила из своей палатки. К тому же инспектор манежа затаил злобу на Вайнода. Мистер Дас завидовал владельцу таксомоторной компании, поскольку, бросив цирк, карлик без зазрения совести похвалялся своим бизнесом. А жена инспектора манежа полагала, что жена карлика ей не чета, – советоваться с Дипой было ниже ее достоинства, даже если бы та была здорова. Кроме того, миссис Дас быстро убедила мужа в том, что предложение о замужестве Мадху – это хорошая сделка. (Для них так оно и было.)
Если Мадху не откликнется на сделанное ей предложение, они оставят глупое дитя в цирке, но если эта бесполезная девочка сообразит, какое завидное будущее ее ожидает, то инспектор манежа и его жена отпустят ее, дав свое благословение. Что же касается ее брата-калеки, то оказалось, что джентльмен из Бомбея ничего не знал о нем. Мистер и миссис Дас чувствовали определенную ответственность за то, что колченогий мальчик останется один; но они были предусмотрительны, пообещав доктору Дарувалле и Мартину Миллсу, что предоставят Ганешу все возможности реализовать себя. Инспектор манежа и его жена не видели причины говорить с Дипой о Ганеше, поскольку калека не имел к ней никакого отношения, – Дипа заявляла лишь о девочке для номера «Женщина-змея». И что, если у жены карлика какая-нибудь заразная болезнь?
Телефонный звонок доктору или миссионеру был бы лишь похвальной любезностью, но не более. Однако в цирке не было телефонов, – чтобы позвонить, требовалось сходить либо на почту, либо на телеграф. Мадху удивила инспектора манежа и его жену тем, что немедленно и без колебаний приняла предложение о браке. Ей не показалось, что этот джентльмен слишком стар для нее, чего опасался мистер Дас. Не оттолкнула Мадху и внешность этого джентльмена, что в первую очередь волновало миссис Дас. Жена инспектора манежа была шокирована бесформенным шрамом джентльмена, похожим, как ей показалось, на какой-то ожог, однако Мадху не обратила на шрам никакого внимания, а может, она и не считала это каким-то ужасным недостатком.
Видимо заранее чувствуя неодобрение со стороны доктора Даруваллы, инспектор манежа поступил мудро, отправив телеграмму Мартину Миллсу; миссионер показался мистеру и миссис Дас более открытым, чем доктор, то есть, по их мнению, более покладистым. Более того, им показалось, что иезуита не слишком волнует будущее Мадху, тогда как озабоченность доктора была очевидна. А поскольку в связи с юбилеем Святого Игнатия все служебные помещения колледжа были закрыты, то только во вторник Мартину передадут эту телеграмму. К этому моменту мистер Гарг уже вернется с молодой женой в «Мокрое кабаре».
Естественно, бенгальская пара приложила немало сил, чтобы телеграмма прозвучала оптимистично.
У ДЕВОЧКИ МАДХУ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ / ОЧЕНЬ ДОСТОЙНОЕ БРАЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОТ ПРЕУСПЕВАЮЩЕГО БИЗНЕСМЕНА СРЕДНИХ ЛЕТ / ОНА СОГЛАСНА ПУСТЬ ДАЖЕ ЭТО НЕ СОВСЕМ ЛЮБОВЬ К НЕМУ И НЕСМОТРЯ НА ЕГО ШРАМ / ПРИЧЕМ КАЛЕКЕ ЗДЕСЬ ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ВСЕ ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ АКТИВНОЙ РАБОТЫ / ОСТАЛЬНОЕ ГАРАНТИРУЮ / ДАС
К тому времени, когда доктор услышит эти новости, ему останется только биться головой о стену; ему следовало бы все предусмотреть – для чего же еще мистер Гарг спрашивал у Ранджита адрес «Большого Голубого Нила»? Конечно же, мистер Гарг, как и доктор Дарувалла, знал, что Мадху не умеет читать. Кислотник и не собирался посылать девочке какое-то там письмо. И когда Ранджит сообщал Фарруху о том, что Гарг просил адрес цирка, верный секретарь забыл добавить, что Гарг интересовался, когда доктор возвращается из Джунагадха. В то воскресенье, когда доктор Дарувалла покинул цирк, туда прибыл мистер Гарг.
Фарруха не убедит мнение Вайнода, будто Гарг настолько увлекся Мадху, что не смог ее отпустить. Может, и сам мистер Гарг не ожидал, что он так будет скучать по Мадху, говорил карлик. Дипа настаивала на важности того, что Кислотник реально женится на Мадху; после женитьбы Гарг ни за что не отправит девочку обратно в бордель. Жена карлика добавляла, что, вероятно, это действительно «счастливый день» для Мадху.
Но эти новости не дойдут до доктора Даруваллы в день юбилея – этим новостям придется подождать. Ждали его и новости похуже. Ранджит узнает о них первым, но медицинский секретарь решит повременить со столь неприятными известиями – зачем отравлять доктору празднование Нового года? Однако в заведении Таты-Два все было на полном ходу даже в праздничный новогодний понедельник. Древний секретарь доктора Таты мистер Сабхаш сообщил Ранджиту о проблеме. Два старых секретаря общались как враждеб