– Чтобы исцелить чьи-то раны, я должна для начала принять чужую боль. Я восстанавливаюсь быстрее пациентов, но страдаю так, что могу не пережить очередного раза. Представь, что случится, если я попаду к Кровавым чародеям, или алхимикам, или инспекторам. Я проведу остаток своих дней, исцеляя преступников и тех, кто нас ненавидит.
Представить себе не мог, что дар целителя, оказывается, такой кошмарный. Значит, вчера кричала вовсе не Айрис, а сама Ева, которую терзал яд Стэнтона. Не знаю, что сказать, и не хочу давить на Еву еще сильнее, так что решаю сменить тему и обращаюсь к Уэсли:
– Спасибо, что уступил комнату моей матери.
– Без проблем. Немного холодает, но мне лучше ночевать снаружи, чтобы быть ближе к входной двери, на случай, если нас опять предадут, – говорит Уэсли с наигранным смехом, пытаясь поднять нам настроение.
– Ты же все равно будешь первым, учитывая твою суперскорость? – уточняю я.
– Это шутка, – поясняет Атлас. – Ну или то, что Уэсли считает шуткой.
Я выдавливаю из себя смешок.
– Мы вообще не собираемся переезжать? На следующей неделе начинается учебный год.
– Чувак, Нова больше не получает финансирования от правительства. Им пришлось закрыться, – отвечает Уэсли.
Как бы мне уже заткнуться. Не могу сказать ничего толкового. Последний раз я чувствовал себя таким идиотом, когда сдавал первые экзамены после папиной смерти.
– Примерно то же самое случилось у меня в десятом классе. Я пошел в какую-то обычную государственную школу и вынужден был ее бросить, когда понял, что учителям нет дела до моих способностей, – продолжает Уэсли.
– А вы тут проводите уроки?
– Тренировки, – говорит Ева чуть веселее, чем раньше, – но мы не учителя.
– А кто что делает? – спрашиваю я. – Я готов помочь чем-нибудь.
У каждого Чарохода свои обязанности. Айрис спит меньше всех, потому что руководит миссиями и ищет рекрутов для команды. Уэсли отвечает за связь с остальными спасательными группами по всей стране и координирует небожителей, которые ищут приюта. Атлас занимается всякими сторонними задачами, которые приносят деньги. Ева – штатный целитель, причем это очевидно относится не только к телам, но и к душам. Она ведет терапевтические группы для угнетенных небожителей. Один сеанс пройдет сегодня утром. Марибель по идее должна тренировать новичков, но на самом деле она занята восстановлением доброго имени своих родителей.
– Я могу помочь вам с имиджем, – говорю я. Это мое призвание. Я был создан для этого. – Сейчас же Эмиль в центре внимания? Давайте на нем и сосредоточимся. Я сниму историю нового Чарохода, расскажу о нем миру и буду сообщать новости. Все увидят, что мы герои. Мы докажем, что остальные неправы.
– Идея хорошая, но нереальная, – говорит Атлас. – Кроме того, некоторые люди предпочитают жить прошлым. Но если мы победим Кровавых чародеев, то сможем вернуть утраченное доверие. Одно сражение за раз. Скажи Эмилю, что ему не придется спасать мир в одиночестве.
– И Марибель тоже, – добавляет Уэсли.
– Она очень на него давит, – соглашается Атлас. – Брайтон, если Эмиль поможет нам победить Кровавых чародеев, мы уничтожим главную причину, по которой всех, обладающих силами, считают злодеями.
– Нам нужна помощь твоего брата, – говорит Ева. – Но мы понимаем, о чем его просим.
– Я с ним поговорю. Эмиль ведь не захочет прятаться всю жизнь.
Я получил свое первое задание от Чароходов. Я сделаю все, чтобы защитить своего брата. Сейчас я должен убедить его вступить в бой, а не ждать, пока его найдут и убьют. Эмиль научится защищать себя, если Чароходы покажут ему, как обращаться с силой. В голове бурлят идеи.
– Когда начинается групповая терапия?
– Через сорок минут, – говорит Ева.
– Мы придем.
Я возвращаюсь в нашу комнату. У двери стоит Пруденция. Она говорит по телефону, низко опустив голову и одной рукой обнимая себя за плечо.
– Не выбрасывай мои вещи! – Ее трясет. – Ты вообще себя слышишь? Тебе никто не угрожает. Я помогаю другу, которому нужна. Никто за тобой не придет! Я… – Она смотрит на телефон и прислоняется к шкафчику. – Трубку бросила. Почему она просто не порадуется, что я больше с ней не живу? Не то чтобы я собиралась с ней общаться после того, как съеду!
– После смерти родителей у тебя не осталось других родственников.
Пруденция смотрит на дверь.
– Не знаю, как чувствует себя Эмиль сейчас, но он вырос в семье, которая так его любила, что ему и в голову не приходила мысль об усыновлении. Плохо ли то, что я бы хотела такой же судьбы для себя? А не жить с тетей?
– Ты заслуживаешь лучшего. Мы о тебе позаботимся.
– Дело не во мне. Важнее всего Эмиль. Он проснулся.
Мы стучимся, прежде чем войти, но Эмиль лежит с головой под одеялом. Если бы не просвечивающий экран телефона, я вообще не понял бы, проснулся он уже или нет. Именно так он спит и так прячется от всего, что его беспокоит.
– Бро, вставать будешь?
– Я пытаюсь понять, как разорвать цикл.
– Марибель покажет тебе заметки Батисты и Сьеры о возможном лекарстве, – говорю я.
– Только если я буду сражаться вместе с ними. Мне нужно найти свой собственный способ прекратить вечность.
– Давай сходим в библиотеку, – говорю я. Он не шевелится, и я стягиваю с него одеяло. – Давай. Ты никуда от этого не денешься, пока мы что-нибудь не сделаем.
Чтобы вытащить Эмиля из постели, уходит минута. Я быстренько ищу ему новую футболку, заталкиваю его в ванную почистить зубы и веду на терапию. Мы идем рядом, молча, как будто проговорили всю жизнь и у нас кончились темы для разговоров. В библиотеке жуткий бардак. Наверняка тут нет библиотекаря, который рассказывал бы, как обращаются с книгами. Это библиотека начальной школы, поэтому неясно, есть ли здесь вообще книги, в которых можно подчерпнуть какую-нибудь идею, как прервать цепочку, которую начал Кеон. Я уже начинаю сомневаться в успехе, глядя на «Мою первую книгу о василисках» с картинками, стоящую в отделе «Первое созвездие». Ну да ладно. Мы не за книжками пришли.
– Что это там происходит? – Я указываю на группу небожителей, рассевшихся под выпуклой лампой, напоминающей солнце. – Идем.
– Мы вообще-то за книгами шли. – Эмиль не двигается.
– Потом посмотрим.
– Брайтон, давай займемся тем, зачем пришли, – говорит Пруденция.
– Да ладно, это быстро.
Я подталкиваю Эмиля, взяв за плечи. Я знаю брата лучше, чем он сам сейчас себя знает. Это правильный выбор, я уверен как никогда. Маленькие небожители радуются нашему приходу, смотрят на Эмиля как на бога, но они не представляют, как сильно он на самом деле отличается от всех. Не знают, что его первая жизнь привела к тому, что сейчас им приходится прятаться.
– Доброе утро, – говорит Ева. Она здесь единственная из Чароходов. – Присоединяйтесь.
– А что у вас тут? – спрашивает Эмиль.
– Терапия. Мы собираемся раз в несколько дней и рассказываем, как у нас дела.
Эмиль косится на меня, но мы садимся в круг.
Судя по всему, за последние пару недель тут появились новые люди, помимо нас, так что несколько небожителей рассказывают, как сюда попали. Вот Грейс, которая может говорить очень громко, будто в мегафон. Марибель обучила ее, как охранять убежище. Флинн умеет разговаривать на любом языке любого живого существа. За ним охотились Кровавые чародеи, которые хотели использовать его таланты для поиска более здоровых тварей. Двенадцатилетняя Альберта умеет провоцировать землетрясения. Ее семья чуть не погибла, когда ее сила неожиданно проявилась в Нью-Джерси. Она все еще учится контролировать свои способности. Запомню. Парня по имени Зак зажали в углу и попытались ограбить. Сила Зака – способность усыплять – проявилась в тот момент, когда нападавший вытащил нож. Его обвинили в нападении на человека. И есть еще Сапфира, которая умеет создавать канаты из энергии, но у нее не всегда хорошо получается.
Я поднимаю руку.
– Можно просто говорить, – объясняет Ева.
– Как ты попала сюда?
Эмилю необходимо выслушать настоящих Чароходов.
– За мной охотились несколько лет, – говорит Ева. – Два года назад я гуляла со своей лучшей подругой, когда из фургона выскочили четверо и попытались меня похитить. Мне и до того было непросто, но та ночь до сих пор преследует меня в кошмарах. Мы вырвались только потому, что появилась небожительница и ударила по похитителям сонными чарами. Мы с подругой сбежали, но…
Сердце колотится. С одной стороны, я знаю, что Ева выжила, потому что она стоит передо мной, но мне все равно за нее страшно.
– Твоя подруга тоже здесь?
– Тот вечер нас разделил. Она почувствовала себя бессильной и… стала искать силу. – Кажется, она хочет сказать что-то еще, но, в отличие от того раза, когда она рассказала мне о своих проблемах с целительством, она замолкает.
– Эмиль?
Эмиль сидит, опустив голову. Я обнимаю его за плечи. Я знаю, что он боится, но раз уж я не могу стать величайшим героем в этом городе, я прослежу, чтобы смог брат.
– Бро, ты сидишь среди людей, которых задела эта война. Кем ты хочешь быть?
Шестнадцать. Сбор. Эмиль
Да они издеваются.
Я не знаю, кем я хочу быть, потому что не знаю, кто я есть.
Прошло всего двенадцать часов с тех пор, как моя жизнь рухнула. Кто-то из этих небожителей всегда знал, что получит силу, другие были удивлены не меньше меня. Но разве хоть одному человеку признавались в том, что он приемный и теперь должен стать Чароходом, потому что был им в прошлой жизни, и в этом виновата его позапрошлая жизнь?
Только я.
Я молчу. Когда группа расходится, я держусь от всех на расстоянии, особенно от Брайтона, который привел меня сюда, и забираюсь вглубь библиотеки. Я собираюсь лично прочесть все эти чертовы книги, лишь бы найти хоть какой-нибудь выход. Не проходит и часа, как я понимаю, что обманываю себя. Я ни черта не смыслю в обычной химии, как мне преуспеть в алхимии?