Пруденция вбивает заметки в телефон.
– Я никогда не слышала о половине ингредиентов, которые упоминает Сьера. Кости слез? Вода из Моря теней? Кучевой порох? Призрачная шелуха? То ли она такой крутой алхимик, то ли вообще ничего не знала, и видения ей никак не помогали.
– Батиста в нее верил. Иначе почему служил ей подопытным?
Однажды Батиста попробовал выпить зелье, смешанное с кровью водного чародея, чтобы попытаться выгнать из себя огонь, но не сработало.
– Может быть, из-за этого всего я и не могу получить воспоминания Батисты и Кеона? Может, пытаясь все отменить, они погасили эту возможность?
– Может, и так. У нас есть только теории, не забывай. – Пруденция открывает запись о Сияющих рыцарях – мы загнули уголок страницы. Их история даже оглушает. Число великих защитников неба сильно уменьшилось, но они все равно посвящают свои жизни защите всевозможных фениксов. – Если бы эти рыцари не ненавидели Батисту с его силой феникса, они могли бы и помочь.
– Ага. Но нам нужно понять, что делать с призраками.
– И убедиться в том, что они вновь не провернут такую историю с другой кровью.
– Да, просто отличная задача для парочки, которая ничего не смыслит в алхимии.
Открывается дверь, и входит Айрис. Я совсем забыл, что у нас назначена тренировка. Сегодня мы работаем над руками и прессом, но я не верю, что когда-нибудь обзаведусь кубиками, как у Атласа.
– Извини, я опоздал, зачитались.
– Тренировки сегодня не будет. Ты вместе со мной и Марибель пойдешь на задание – нам нужно расправиться с призраком, с которым ты сражался в поезде.
Значит, инспекторы до Ортона все же не добрались.
Секунду я даже радуюсь, прикидывая, что в свободное время смогу поспать или поболтать с Евой, но Айрис выбивает меня из этой счастливой мечты с той же силой, с какой обычно бьет.
– Погоди, а почему я? А Атлас? А Уэсли?
– У них дело в Нью-Джерси. А тебя мы тренируем работать в поле, а не таскать кукол.
– Я знаю, но я хреново себя чувствую и только начал понимать, что происходит.
– Ортон пытался тебя убить, значит, его нужно немедленно остановить. Я отслеживаю кое-какие ниточки, которые помогают искать Кровавых чародеев, и я нашла новую территорию, где он продает свое Варево. Нам нужно понять главную цель Луны, а Ортон – лучшая возможность добыть данные.
Брайтон захлопывает ноут и поднимает камеру.
– Я тоже пойду.
– Снимать в Нове – одно, – Айрис качает головой, – но рисковать твоей жизнью мы не будем.
Брайтон пытается что-то сказать, но Айрис поднимает руку:
– Эмиль, встречаемся в раздевалке.
– Она даже не дала мне шанса объяснить, – говорит Брайтон.
– Ее работа – защищать нас, – говорит Пруденция.
– А моя работа – формировать положительный имидж Чароходов. Эмиль в Сети получает позитивные комменты от небожителей и сочувствующих. Он дает им надежду. Но если не управлять нарративом, то широкая публика никогда не поймет, что Чароходы и Эмиль не террористы. Господи, он даже на улицу выходить не хочет, а его все равно любят!
– Я постараюсь ей объяснить, – вздыхает Пруденция.
Я тащусь в раздевалку. Это тупо. Сколько бы тренировок я ни прошел, мне все равно нечего делать в поле. Никто не просит врачей тушить пожары, но отправлять продавца из сувенирного магазина за человеком, который пытался его убить, – это норма.
Брайтон цепляет на меня камеру, а Пруденция идет к Айрис, которая зашнуровывает ботинки. Марибель растягивается в другом углу. На меня нагрузили кучу снаряжения. Перчатки на удивление очень тяжелые – ткань скрывает латунные кастеты, усиливающие удар. На других я налокотников не вижу, но сам надеваю, потому что не хочу пренебрегать защитой. Да я бы и шлем надел, если бы увидел! Длинная белая футболка на мне сделана из солнечной пыли – на ощупь как шерсть с перьями. Одежду из такой же огнеупорной ткани надевают Сияющие рыцари, когда идут в бой. Я надеваю магоустойчивый жилет Чарохода – темно-синий с золотым созвездием на груди.
– Четко, – одобряет Брайтон.
Все это очень тяжелое. Я остался в своих джинсах и кроссовках, но все равно не чувствую себя собой.
– Одевайся, – говорит Айрис.
– Что? Я одет.
– Они идут с нами на пробную вылазку, – поясняет Айрис, указывая на Брайтона и Пруденцию.
– Правда? – спрашивает Брайтон.
– Держитесь рядом друг с другом. Вам дадут кинжалы. Если все пойдет хорошо, научу вас пользоваться самоцветными гранатами на будущее. Уходим через три минуты, так что бегом!
Брайтон оглядывается. Наверняка он ожидает увидеть такое же снаряжение Чарохода, как на мне. Но на деле он натягивает только черный, явно повидавший виды жилет: вот след от ножа, вот обгоревшие края, вот три дыры от заклинания прямо на животе. Надеюсь, тот, кто носил его до брата, жив-здоров. Когда Брайтон и Пруденция одеваются, мы спускаемся вниз. Брайтон снимает, как я иду навстречу смерти.
Ма дрожит, стоя у дверей. Ева заключает Айрис в объятия.
– Не хочу, чтобы вы уходили, – говорит ма.
– Я тоже, – соглашаюсь я.
Но я смогу стать свободным, только если помогу Чароходам.
– Позаботьтесь об Эмиле.
– Мы помощники героя, мы за этим и нужны, – говорит Брайтон.
– Его брат и лучшая подруга. Идите все сюда.
Последнее объятие, и мы выходим и садимся в машину, которая меня сюда привезла. Мы едем, и я не верю, что мы в это влезли. Может быть, так себя чувствует каждый герой перед боем?
Восемнадцать. Сожжение. Эмиль
Утром в день похорон папы я отказался выходить из поезда, когда мы доехали до нашей остановки. Брайтону пришлось держать двери, пока ма уговаривала меня взять ее за руку, потому что ей необходима поддержка во время церемонии. Пассажиры видели, что мы одеты в черное и плачем, но их терпения и сочувствия хватило ненадолго. На меня начали кричать. Никто не думал о том, что я не был готов смотреть на отца в гробу.
Я не хочу выходить из машины и драться с Ортоном.
– Я не готов, – говорю я Брайтону и Пруденции, которые сидят со мной на заднем сиденье.
– Мы с тобой, – говорит Брайтон.
– Вы держитесь подальше, – говорит Марибель с водительского места.
– У меня не хватит сил остановить Ортона. В первый раз мне повезло.
– На нашей стороне неожиданность, – говорит Айрис. – А еще у тебя есть мы.
В принципе, невероятная сила Айрис и ловкость и левитация Марибель – действительно неплохая поддержка.
– Нам не нужно его убивать. Нужно его обезвредить и расспросить, как далеко Луна зашла в своих экспериментах с алхимией.
– Но если тебе придется защищаться, защищайся, – добавляет Марибель. – Если это вопрос жизни или смерти, стреляй на поражение.
– Но сделай все возможное, чтобы этого избежать, – говорит Айрис.
Впрочем, несогласия с Марибель она не выражает. Я бы предпочел, чтобы они соглашались в чем-то другом.
Я вылезаю из машины. Ноги дрожат. Я бреду за ними в пустой склад «Вечной лернейской обуви», компании, которую я ненавижу за то, что они делают ботинки из кожи гидры. Лампы, наверное, перегорели. Клонящееся к закату солнце нам не помогает. Я уже собираюсь вызвать маленький язычок огня, когда под ногами хрустит стекло от разбитого окна. Я замираю в ужасе – вдруг Ортон сейчас выскочит из темноты и нападет на меня прежде, чем я успею вспомнить хотя бы один из приемов. Войду в историю как типа-избранный, который погиб в первую же неделю работы. Но все хорошо. Брайтон включает свет камеры, чтобы помочь нам. Мы идем мимо столов по пояс высотой, где раньше работали люди. Запах новых кроссовок, резины и клея усиливается.
Марибель взлетает на балкон, а остальные крадутся по стальным ступеням. Услышав голоса в комнате, мы замираем. Я различаю грубый смех Ортона, и по телу проходит дрожь. Хочется развернуться на сто восемьдесят градусов и спрятаться в машине, но мы зашли слишком далеко. Кажется, здесь довольно много людей. Жаль, я не вижу сквозь стены – так можно было бы выяснить, насколько их больше.
Мы прижимаемся к стене у двери. Айрис жестом приказывает Брайтону и Пруденции отойти подальше. Брайтон колеблется, но Пруденция тащит его за жилет.
– Если она не может мне помочь, хрен я буду помогать ей! – орет Ортон.
Айрис считает от трех до нуля и срывает дверь с петель. Я захожу внутрь вслед за ней и Марибель.
Здесь было бы довольно тесно даже без шестерых людей в грязно-серых комбинезонах с красными ремнями – послушников Кровавых чародеев. Ортон, прихрамывая, обходит стол. Когда он ухмыляется, мне бросаются в глаза красные пятна на его зубах. Темные вены змеятся под болезненно-бледной кожей, похожие на залегшие на снегу тени. Глаза вспыхивают, как тлеющий уголь, когда он швыряется в нас ярким трескучим огнем. Я замираю, но Марибель успевает отдернуть меня в сторону. Айрис бы оторвала мне руку, если бы Марибель не опередила ее. Огонь взрывается у нас за спинами – хорошо, что там нет Брайтона и Пруденции.
– Хватай их! – орет Ортон.
Послушники бросаются вперед. Трое вооружены выкидными ножами, двое – жезлами, а последняя – топором. Одному хватает ума замахнуться на Айрис, она ловит его кулак и отбрасывает нападающего на соседа. Марибель взлетает, стараясь не задеть низкий потолок, и бросает заклинание. Двое направляются ко мне. Я отступаю, готовясь убегать, но не могу оставить Марибель и Айрис. Мне очень страшно, но я продолжаю бросать огненные стрелы. Я целюсь в плечи и бока, изо всех сил стараясь никого не убить, хотя они-то как раз хотят меня зарезать. Женщина с топором вопит, загоняя меня в угол. Когда она заносит топор, Марибель выпрыгивает и сбивает оружие в сторону, ногой бьет женщину в подбородок и приземляется рядом со мной.
– Никого не щади, – приказывает Марибель и кидает топор через всю комнату. Лезвие врубается в ногу того, кто подходит к Айрис сзади.
Один из приспешников Ортона наводит на Айрис жезл, и я перехватываю его огненной стрелой с другого конца комнаты.