Двадцать четыре. Бессилие Брайтон
Я на крыше, пытаюсь успокоиться; в небе мерцает Венценосный мечтатель. Эмиль раскомандовался, потому что у него есть способности, но я и сам еще могу получить силу благодаря своему происхождению. У ма никогда не проявлялись способности бабушки, но, возможно, Венценосный мечтатель одарит меня видениями. Я смогу стать могущественнее Абуэлиты, смогу предвидеть следующие ходы Луны и защитить команду от внезапных нападений.
Я снова докажу, что меня нельзя просто так выгонять.
Открывается дверь, и появляется Пруденция. Прохладный ветер сразу берет свое, и она потирает голые руки.
– Я тебя искала.
– Нашла.
– Как ты?
Она садится рядом, и ее присутствие гасит распаляющий меня гнев. Мне все еще жарко, но теперь кажется, что я сижу рядом с горящим камином, а не стою в центре пожара. Мне хочется обнять ее и согреть.
– Меня не ценят. Они вообще понимают, что я для них сделал? И что там нес Эмиль насчет того, что мне нужно пойти и заняться своими бесполезными видосиками?
– Он не говорил, что они бесполезные.
– Но имел это в виду. А я тоже мир спасаю.
– Конечно, Брайтон, но это командная работа. Каждый играет свою роль. Есть встречи, где нам не стоит присутствовать, и битвы, от которых нам лучше держаться подальше.
– Где Эмиль, там и я. Вот и все.
Пруденция отворачивается от Венценосного мечтателя, и я не вижу ее глаз.
– Ты хочешь защитить его или доказать, что чего-то стоишь?
– Я уже все доказал, Пру. Прости, если мои достижения хуже, чем у Эмиля.
– Завидовать нет смысла. Его это все не радует, но он старается. Вы оба очень хороши по-своему, не забывай это.
– Ой, брось. Что крутого в том, чтобы случайно получить силу и терпеть, когда тебя ведут за ручку? Я охрененно хорошо делаю свое дело, потому что всю жизнь упорно трудился.
– Посиди один еще немного. – Пруденция встает. – Вспомни, что мы все в одной лодке.
Она уходит. Я не окликаю ее и не иду за ней. Я остаюсь наедине с Венценосным мечтателем, пока не промерзаю до костей. Тогда я возвращаюсь внутрь и сажусь за свои бесполезные видосики в компьютерном классе. Врать не буду, поддерживать Эмиля, как раньше, мне сложно. Хоть он и кидается во всех огнем, но, если бы не я, этой славы ему не видать. Я легко мог бы вырезать из видео самые удачные моменты с ним, чтобы по Сети бродило меньше гифок. Но в результате я удаляю только кадры, на которых Марибель кидается на Джун, чтобы убить ее. Хотя Джун помогает Кровавым чародеям на арене, нельзя давать подписчикам повод называть Марибель убийцей. Мы должны контролировать нарратив. Так будет лучше.
Я слишком устал, чтобы просить кого-то посмотреть ролик свежим взглядом, так что загружаю видео и забираюсь на диван. Мои подписчики ждали. Я представляю, как уведомления будят их среди ночи. Постить видео как можно позже – новая тактика, чтобы набрать большую аудиторию. Если кто-то хочет похвастаться, что посмотрел мои видео раньше всех, придется подписаться, чтобы получать уведомления. Когда речь заходит о таком эпичном контенте, опаздывать никто не хочет. Примерно двадцать минут я читаю новые комменты. Многие отмечают, что Эмиль стреляет гораздо точнее. Других поразили гидра и феникс. Кто-то говорит, что я очень храбрый, раз полез туда, не имея способности. Меня называют героем. Постепенно я погружаюсь в заслуженный сон.
Не знаю, надолго ли я вырубился. Меня вырывают из сна, в котором я летал. Эмиль трясет меня и зовет по имени.
– Не пойду в комнату, – мычу я и закрываю глаза, чтобы еще поспать.
– Вставай! – орет Марибель.
Я подскакиваю и вижу Пруденцию, Айрис, Атласа, Эмиля и Марибель.
– Что такое? Эдуардо заговорил?
– Его зовут Несс, – отвечает Эмиль. – Он ничего не сказал.
– Так он не сын Айрона?
Эмиль опускает глаза и пальцами приглаживает волосы.
– Потом расскажу. Твое видео подействовало не так, как надо.
– Они теперь против нас, – поясняет Марибель.
– Ты в этом тоже виновата, – говорит ей Айрис.
Пока они спорят, игнорируя просьбы замолкнуть, я открываю ноутбук. При виде комментариев мне становится дурно. Нас называют лжецами, требуют от меня объяснений, советуют удалить канал. От меня отписались почти десять тысяч человек – и это только начало. Один из моих самых главных страхов: что-то, во что я вложил душу, обернется против меня.
Все летит в тартарары из-за Серебряного звездного убийцы.
Похоже, кто-то из зрителей на арене успел заснять, как Марибель нападает на Джун. Ролик выложили в интернет, и Звездный убийца использовал его в своем видео, стремясь разоблачить мои идеи и рассказать, что мне и Чароходам – «жестоким и коварным» – нельзя доверять. У меня горит лицо. Кажется, меня сейчас вырвет. Такого я даже в кошмарах не хотел увидеть: герои, которых я раскручиваю, ссорятся, потому что я их подвел. Про Эмиля вроде еще пишут добродушные комментарии, потому что он отпустил Джун, но хейтеры называют его соучастником.
– Твой канал должен был нам помогать! – рявкает Марибель.
– Извини. Я смонтировал видео так, чтобы показать нас в лучшем свете.
– Офигенно сработало, теперь все считают, что я чуть ли не такая же, как Кровавые чародеи.
– Ты во всем виновата, – говорит Айрис. – Даже если бы не ролик Брайтона, это все равно бы всплыло. Он опередил этого чувака, и теперь оптика смещена. В конечном счете, Марибель, ты собиралась убить человека, и на самооборону это не было похоже.
– Она убила наших родителей! – Марибель выглядит растерянной, кажется, будто она говорит на другом языке и Айрис никак не может ее понять. – Я не какая-то жестокая киллерша! Я хотела отомстить!
– Мы ищем справедливости, а не мести. От наших действий зависят жизни небожителей.
– И призраков, – добавляет Эмиль.
– Я знаю, что ты не защищаешь оборотня, – говорит Марибель. – Его дружки сбежали, совершив настоящее убийство, а на нас гонят, потому что я попыталась убить небожительницу, которая нас поимела. – Эмиль хочет что-то сказать, но она его перебивает: – Если бы Атлас тогда не пришел, Несс бы вас похитил и наверняка бы убил твоего брата. Несс заварил эту кашу, пусть сам ее и расхлебывает.
– Ты пыталась убить Джун, и теперь тебе предстоит жить с этим, – говорит Айрис.
– Нет, – отвечает Марибель. – Я ее убью и буду жить с этим.
Она уходит из комнаты.
– Я поговорю с ней, – вздыхает Атлас.
– Если ты не уговоришь ее вернуться, знаешь, что будет? – спрашивает Айрис.
– Я постараюсь, но ты знаешь Мари. Сердце у нее разбито так же, как у тебя.
– Это другое!
– Правда?
– Я старше. – Айрис качает головой. – Я провела с родителями больше времени, мы вместе сражались. На моих плечах лежит куда более тяжелая ноша. Просто… постарайся ее успокоить. Мы должны держаться вместе.
Атлас кивает и уходит. Все остальные молчат.
– Я могу все исправить, – говорю я. – Опубликую видео с извинениями…
– Нужно притормозить с роликами, – говорит Айрис. – Нельзя реагировать так импульсивно.
– Но… Мне же можно с вами на миссии?
– Потом поговорим.
Эти два слова объясняют все. Я делаю глубокий вдох и ухожу из комнаты. Эмиль и Пруденция бегут за мной.
– Все в порядке, – вру я. – Мне нужно побыть одному.
– Я с тобой, – говорит Эмиль.
– Брайтон! – зовет Пруденция, но я выбегаю на крышу и смотрю на ярко освещенный город.
Я облажался. Я столько хорошего сделал и сделал бы еще больше, но я облажался. И в этот раз все намного страшнее тех двух экзаменов, которые я когда-то завалил. Все кончено. Я превратил героев в жестоких террористов. Нужно понять, как все исправить. А если я не смогу, то кем я буду? Какова моя роль?
Одно дело – быть лишенным сил. Другое – оказаться бесполезным.
Двадцать пять. Цикл бесконечности Эмиль
Все разваливается.
Марибель и Атлас последние пару ночей патрулируют улицы, пытаясь найти послушника, или алхимика, или дилера, – хоть кого-нибудь, у кого есть прямой выход на Луну. Если Айрис не запирается в одиночку, то ведет с Нессом какие-то переговоры, но он все так же не распространяется насчет планов Кровавых чародеев. Ева выматывается до полусмерти из-за сеансов терапии с небожителями, которые чувствуют себя еще безнадежнее, чем обычно. Уэсли явно мечтает поехать в Филадельфию к Рут и Эстер, но остается здесь, чтобы пополнять запасы и координировать перемещения небожителей между приютами – быть с нами для некоторых становится небезопасно.
Я бы хотел куда-нибудь отправить Брайтона, Пруденцию и ма. Брайтон с ума сходит с тех пор, как удалил свое видео. Он заперся в компьютерном классе и, насколько я могу судить, следит за нашими аккаунтами в соцсетях, но ничего не постит, как Айрис и велела. Мне кажется, он ищет несуществующее решение. Пруденция тоже – она часами торчит в библиотеке и ищет информацию о таинственных ингредиентах, упомянутых Сьерой в журнале. Я невольно чувствую, что она винит меня во всех своих проблемах – в том, что она поссорилась с тетей, а Брайтон поссорился с ней. У ма закончились таблетки от сердца и успокоительные, так что Уэсли рискнул вернуться в нашу квартиру и принести еще. Но, поскольку мы не можем рисковать походом к врачу за рецептом, скоро нам придется вломиться в аптеку и украсть все необходимое; это всего лишь вопрос времени. Если нас поймают, это станет дополнительным аргументом для кампании сенатора Айрона.
Проходя по коридорам, я чувствую перемены. Раньше люди, находящиеся под нашей опекой, восхищались мной, а теперь они проходят мимо, как будто я ничем не могу им помочь. И, честно говоря, я и правда думаю, что не могу им помочь. Мне становится все очевиднее, что мы проигрываем эту войну. Айрон выиграет выборы. Небожителям с каждым годом будет все труднее. Их лишат всех прав и отправят в лагеря – или что-нибудь похуже. История повторяется. В прошлых жизнях я погибал молодым. И в этой тоже погибну молодым.