Это не компьютерная игра. Это жизнь.
Я держу жезл так, как держат герои и инспекторы в роликах на ютьюбе.
Возможно, у меня есть один-единственный выстрел, так что я выбираю самую важную цель.
Я навожу жезл на Луну и взмахиваю им.
Янтарно-оранжевая молния проходит в дюйме от Луны и расщепляет дерево. Отдача роняет меня на землю, а рука дрожит так, будто в запястье извергается вулкан. Жезл падает. Луна смотрит на меня, наклонив голову на бок, ухмыляется и поднимает руку. Ко мне несутся послушники, я тянусь за жезлом, но они утаскивают меня. Я цепляюсь за землю ногтями, кричу Чароходам, прошу о помощи, но тут вижу над собой разбитое лицо Стэнтона. Он прижимает меня к земле и бьет между глаз.
Двадцать восемь. Сердца Эмиль
Через несколько минут после взлета у меня заканчиваются силы, так что я опускаюсь на улицу за пределами кладбища. Я не знаю, проще ли мне управлять своими способностями, чем остальным призракам, – я ведь не совсем человек, – но мне невероятно тяжело. Примерно так же Уэсли выдыхается через пару минут ускорения, а Марибель тянет к земле при левитации.
Кто-то снимает, как я спускаюсь, раскинув крылья из серого-золотого пламени. Я убегаю за угол, когда девушка просит сделать селфи. Забиваюсь в переулок, роюсь в мусорке и вытаскиваю из нее бумажный пакет из «Трейдер Джо»[2], в который прячу урну. Я не то чтобы ставлю себя выше закона, но все же плавлю цепь, чтобы угнать велик. Не могу же я сесть в метро в компании привидений, необходимых главной городской злодейке, чтобы стать непобедимой.
Я еду на велике, повесив пакет с урной на руль. За мной никто не гонится; я выбираю самые безлюдные дорожки и вместо двадцати минут трачу на дорогу час. Я страшно устал и вымотался, но вваливаюсь в Нову, готовый увидеть остальных. Надеюсь, Уэсли и Атласа уже лечат. Меня встречают Ева, Пруденция и ма.
– Пароль, – требует Ева.
– Убейте Луну раньше нас, – говорю я. Срабатывает.
Я обнимаю ма и Пруденцию, счастливый и немного удивленный возможности снова оказаться в их объятьях.
– А почему ты не вместе с остальными? – спрашивает Ева.
– Оказалось, что я умею летать. А они еще не вернулись?
– Должны вернуться с минуты на минуту.
Я демонстрирую урну, и настроение у всех тут же падает. Луна была готова уничтожить привидения родителей, чтобы жить вечно. Нам нужно найти способ освободить Марнеттов.
Распахивается дверь. Айрис орет пароль, на плече у нее висит Уэсли, а Атласа она тащит за ноги – Марибель придерживает его под мышками. Почему Брайтон ей не помогает? Ева немедленно приступает к лечению Уэсли и страшно кричит, принимая его боль. Марибель подгоняет ее. У меня сжимается сердце. Тут я сделать ничего не могу, так что выхожу на улицу посмотреть, что с Брайтоном. Может, ему тоже попало и он пока не доковылял до двери. Снаружи его нет, в машине тоже, и я бегу обратно.
– Где Брайтон?
Айрис вздыхает и качает головой.
– Где мой брат?
– Его схватили Кровавые чародеи.
Ма хватается за сердце и с трудом втягивает в себя воздух. Пруденция придерживает ее, а я не могу пошевелиться.
– Все случилось внезапно, – говорит Айрис. – Ты улетел, мы проигрывали бой. Брайтон нашел жезл, промахнулся по Луне, и они его заметили. Мы хотели погнаться за ними, но… – Она смотрит на Уэсли, который наконец приходит в себя.
– Вы его бросили! – кричит Пруденция.
– Нам пришлось действовать очень быстро, – отвечает Айрис.
Мой брат в заложниках у самой страшной банды в городе, и смерть – не худшее, что с ним может случиться. Урна перестает казаться символом победы.
Мне так хочется прекратить эту войну, что становится больно. Я готов вырвать себе волосы, ногти, зубы и все кости. Я хочу кричать так громко, чтобы навсегда потерять голос. Я хочу нырнуть в океан, чтобы он погасил пламя феникса навеки.
Я иду к ма и беру ее за руку.
– Я верну его, обещаю.
– Его убьют, Эмиль, убьют. – Она остается безутешной.
– Нет. Он им нужен, – говорю я.
Брайтон – полный идиот, что не послушал меня и не ушел в безопасное место, но я еще хуже. Я предатель. Я обещал ма, что присмотрю за ее единственным кровным сыном, и бросил его, когда улетел.
– Я верну его домой, и все будет хорошо.
Ладони у нее трясутся, она с трудом дышит и вдруг одной рукой хватается за меня, а второй за грудь.
У нее сердечный приступ.
Двадцать девять. Экстраординарность. Брайтон
Стэнтон здорово меня треснул.
Комната темная, без окон. Я лежу на бетонном полу. Наверное, где-то под землей. Видимо, не в канализации, потому что не пахнет, и не в метро, потому что тихо. Где бы я ни был, Кровавые чародеи меня не связали. Может, не думали, что я так быстро приду в себя. Я с трудом встаю и выглядываю в дверь. Коридор холодный, освещенный только тусклой дрожащей лампочкой. Я немедленно вспоминаю все хоррор-игры, в которые отказывался играть по ночам, и возвращаюсь в комнату, потому что храбрость и глупость – разные вещи. Наверное, Чароходы не понимают, как я вообще оказался вторым лучшим учеником в школе, потому что мое нападение на Луну было безрассудным. Но тогда у меня было оружие, а сейчас нет, и изучать это здание без него я не собираюсь. Я лезу в шкафчик, прикинув, что это может быть какая-нибудь дешевая качалка, и тут же нахожу ящик с инструментами. Затыкаю за пояс отвертку, беру разводной ключ и молоток и выхожу в коридор.
У меня плохое предчувствие насчет всего этого, и интуиция здесь ни при чем. Кровавые чародеи наверняка хотят заманить меня в ловушку, но выбора у меня нет. Я не буду сидеть здесь и ждать, когда смогу забить кого-нибудь молотком до смерти. Я заворачиваю за угол и вижу послушника, который выносит ящик зелий из одной двери и тащит в другую. Я считаю до трех и проскальзываю вдоль стены в комнату, из которой он вышел.
Это лаборатория, но она меньше и грязнее моей спальни. Свет такой яркий, что голова начинает болеть еще сильнее. Тут стоят старомодные котлы, которые воняют газом. В контейнерах навалены перья, чешуя и мех. В банках лежат желтоватые клыки и человеческие зубы. Есть и другие ингредиенты, неподписанные, похожие на кору и молотые рубины. Я кладу на стол ключ и молоток и разглядываю фиалы со сверкающей кровью небожителей и разноцветными зельями с указанием силы на каждом. Рядом валяется открытый лабораторный журнал, в котором мелким почерком написано, откуда получена каждая сила, большинство из них – далеко не из Нью-Йорка. Отмечены и побочные эффекты вроде тошноты, температуры и заражения крови.
Обрету ли я силу, если выпью зелье?
Я не знаю, насколько они безопасны, но частица силы явно полезнее отвертки. Наверное, лучше попробовать одно зелье, но если я обрету способности оборотня, то смогу перевоплотиться в послушника и сбежать; или, если заполучу нереальную физическую силу, проломлю насквозь стену. Я беру серое зелье и представляю, как улетаю отсюда.
Внезапно открывается дверь, и входят Луна и Дион.
– А, тот мальчик, который пытался меня убить, – говорит Луна.
С жезлом ничего не вышло, но я попробую попасть Луне в голову молотком, если она подойдет поближе. Окажу всем услугу, до того как Дион разорвет меня на клочки. Запястье у меня дрожит, я медленно тянусь к отвертке. Если они подойдут, я атакую их отверткой – терять мне нечего.
– Ты все равно умираешь, – говорю я тише, чем рассчитывал. – Мы не позволим тебе стать бессмертной.
– Очень надеюсь, что вам пришлось пытать моего милого Несса, чтобы узнать о кладбище.
– Он на нашей стороне. Он не хочет стать свидетелем того, как ты обретешь силу.
– Очаровательно, но что-то я не видела, чтобы он дрался плечом к плечу с тобой. – Луна кашляет и вытирает кровь с растрескавшихся губ платком, и без того покрытым красными и бурыми пятнами. Под глазами у нее залегли темные тени. Некоторые из нас ночи напролет монтируют видео для ютьюба, а некоторые – ищут рецепт бессмертия.
– Ты полагаешь, что я недостойна жизни, – говорит Луна.
– Ты травишь сама себя, – отвечаю я.
– А твой отец разве не делал то же самое? – Из-за ухмылочки Луны у меня сами собой сжимаются кулаки. – Конечно, я знаю все о болезни Леонардо Рэя. Я следила за потомком Кеона, твоим так называемым братом. Да, с твоим отцом произошла настоящая трагедия. – Она обходит вокруг стоящего в центре стола и расчищает себе место, скатывая в трубочку чертеж, который я не успел рассмотреть. – Любишь интересные истории? Давай я тебе расскажу про свою младшую сестру Рэйну. Она болела, и ни один алхимик и врач, которым я ее доверила, не смог ее спасти. Ты считаешь, что мне нужна только власть, но все, что я делаю, я делаю ради жизни.
Поверить не могу, что эта достигаторша смотрела мой канал.
– Для того, кто так любит жизнь, у тебя на руках многовато крови.
Луна абсолютно ничего не боится. Она проходит мимо меня – от нее пахнет древесным дымом. Она поворачивается ко мне спиной, проводит пальцем по кучке черного порошка и сует палец в рот. Глубоко вздыхает.
– К сожалению, чтобы узнать, как сохранить и вернуть жизнь, ее придется потерять. – Она поворачивается ко мне и сводит редеющие брови. – Ты не достоин смерти по моей великой схеме. Ты не достоин даже заточения, в отличие от Эмиля. Подвластные ему силы заставили бы нас сковать его самыми тяжелыми цепями. Ты просто пешка, и я обменяю тебя на урну, которую твой брат у меня украл.
Я хватаю отвертку и замахиваюсь ей, как ножом, но Луна вышибает ее у меня из руки. Я швыряю ее на стол и хватаю зелье молнии, и тут Дион прыгает вперед.
Я срываю пробку. Если я заполучу заражение крови, мне не поможет отдых и теплое питье, как при обычной болезни, но отчаянные времена требуют отчаянных решений. Это знает Луна, это знал отец, это знаю я. Я выпиваю зелье – на вкус оно как сироп от кашля, гнилые ягоды и железо. Я давлюсь, но не сплевываю его, даже когда начинает кружиться голова. Как в детстве, когда отец катал меня на крутящемся кресле. Я сдерживаю кашель, а Дион хватает меня за горло и впечатывает в стену.