Наконец мы добираемся до Первой церкви новой жизни. Она невелика, но весьма впечатляет. Темно-серые камни и синие, как перья Грейвсенд, шпили. Нас замечают, как только мы выходим из машины. Снайпер из соседнего здания стреляет в меня, но Пруденция отводит пулю в сторону. Уэсли идет первым, еще быстрее, чем обычно, и разбрасывает послушников по сторонам, как будто играет в пинбол. Наконец он врывается в дверь. Мы вбегаем следом и видим фрески с разными тварями. На них приятно посмотреть для разнообразия: твари на них мирные и изображены в естественной среде обитания, а не как обычно. Тут нет трехголовых гидр, нападающих на города; василисков, глотающих младенцев; оборотней, предающих любимых; или фениксов, которых топят.
Я взрывом выбиваю огромную дверь в сад. Вот они. Луна в церемониальном плаще до пола стоит рядом с Энклином Принцем. Стэнтон, Джун и Дион в серых комбинезонах. Их окружают несколько послушников. К счастью, щита, как на кладбище, нет.
Луна стоит к нам спиной, шепчет молитву и огромной косой сносит гидре голову. Гидра ревет от боли, Стэнтон удерживает ее, а Луна машет косой дальше. Желтая кровь брызгает струей в металлический котел. Грейвсенд вопит в клетке. Мы кидаемся вперед. Джун возникает у меня за спиной, обхватывает меня руками и пинает. Я вызываю огненные крылья, взлетаю и стряхиваю Джун, которая падает на землю. Я лечу прямо к Энклину, который открывает урну, но молния из жезла послушника бьет прямо мне в жилет. Мир вертится, я отлетаю к бронзовым шипам на решетке, но вдруг останавливаюсь на полпути и падаю в куст.
– Почти, – говорит Пруденция, помогая мне встать. Я не успеваю ее поблагодарить, когда мы видим, что Дион и Стэнтон насели на Айрис.
– Сделаю все что смогу.
– Осторожнее! – ору я, когда она бежит вперед.
Я вырубаю послушника огненной стрелой и пытаюсь подойти к Луне. Из урны выпустили привидений. Губы у них шевелятся, но слов не слышно. Только вой, такой же, как ночью на кладбище, даже хуже – тоскливее, злее. Все это чувствуют, но битва продолжается. На этот раз Луна хочет убить их костяным кинжалом. Я создаю огненный шар, но меня хватает послушник, сбивая прицел.
Луна быстро проводит кинжалом забвения по горлу матери, потом по горлу отца. Серая кровь льется в котел, а призрачные тела падают в траву и исчезают. Она смешивает кровь с порошками и жидкостями, которые я не узнаю́, а потом поворачивается к клетке Грейвсенд.
Я наконец сбрасываю с себя послушника, ко мне бежит Стэнтон, но красная молния бьет его в бок. Он падает. Кожа его мерцает, как будто его прожигают изнутри. Я оборачиваюсь.
У входа в сад стоит Брайтон с жезлами в обеих руках, а над ладонями Марибель плавают шары темно-желтого пламени. Они летят вперед, как стрелы, и Дион падает на землю.
Я потрясен, но я должен защитить Грейвсенд. Энклин заступает мне дорогу, и я дерусь так, будто делаю это всю жизнь: кулаком в живот, локтем в подбородок, ногой в колено. Я готов к последнему удару, но внезапно он выхватывает нож и ранит мне руку. Энклин замахивается ножом снова и неожиданно вспыхивает.
Ревущая стрела темно-желтого пламени срывается с ладоней Марибель. Она не опускает руки, пока крики Энклина Принца не затихают.
В ее глазах нет сожаления.
– Почему ты так на меня смотришь?
– Ты его убила, – говорю я.
– Она следующая, – говорит Марибель, заметив Джун, и несется к ней.
Луна открывает клетку Грейвсенд, но я кидаю ей в плечо огненную стрелу. Луна падает. Я выхватываю из клетки птенца и прижимаю к груди. Даже с учетом Брайтона и Марибель битва складывается не в нашу пользу. Стэнтон и Дион пришли в себя и стали еще злее обычного. Зелье почти готово, нужна только кровь Грейвсенд. Я поднимаю нож конца.
– Прости, – говорю я Грейвсенд, которая смотрит на меня восторженным взглядом. Я был первым человеком, которого она увидела в своей жизни, и я должен принести ее в жертву ради мира, который она никогда не увидит.
Это неправильно, я не могу…
Клинок выбивают из моей ладони, и Луна втыкает его прямо в сердце Грейвсенд, сидящей у меня на руках. Ее короткий крик вмещает всю боль мира. Я смотрю в ее глаза, пока в них гаснет огонь. Я не могу пошевелиться. Луна вытаскивает клинок из раны и бьет им меня в живот. Боль вспыхивает еще сильнее, когда она проворачивает нож. Она вырывает у меня из рук тельце, и я падаю на спину, глядя на Венценосного мечтателя. Яркий звездный свет меркнет, когда я закрываю глаза.
Я слышу крики и надеюсь, что с ребятами все хорошо. Я хочу, чтобы они убежали и спрятались. Здесь все уже решено. Я вынимаю кинжал из раны и зажимаю ее, пытаясь дышать. Я смотрю вверх и вижу, как Луна льет в котел темно-синюю кровь. У меня нет сил кричать – придется беречь каждый вздох. Луна отступает от котла на шаг и бросает в него мешочек звездной пыли. Над котлом вспыхивает прозрачное пламя, пахнущее дождливыми вечерами в парке и пожаром. Луна вся дрожит. Она зачерпывает зелье в круглую бутылочку, похожую на пустой снежный шар. Эликсир словно грязная морская вода.
Красная молния прошивает воздух, разрывая котел на куски и попадая Луне прямо в живот. Глаза ее расширяются, и она падает, хватая ртом воздух. Эликсир выплескивается из бутылочки, но бо́льшую часть она сумела сберечь. Я пытаюсь подползти к ней. Я вылью его и отвернусь от Луны, пока она будет умирать.
Ко мне бегут Брайтон и Марибель.
– Ты выживешь, – сообщает Брайтон, опускаясь на колени рядом со мной.
– Остановите ее, – говорю я, когда Луна пытается поднести зелье к губам.
Марибель наступает ей на руку и забирает бутылочку.
– Почти-почти, – глумится она.
Брайтон подходит к Луне и наклоняется над ней.
– Ты говорила, что я просто пешка, и вот посмотри, кто тебя остановил. – Он протягивает руку, и Марибель вкладывает в нее зелье. – Кто победил?
– Вылей, – говорю я.
Но он этого не делает. Сердце предательски щемит. Кое-кто стремится к могуществу не меньше Луны.
– Брайтон, не надо, это зелье не проверено. Ты умрешь, как папа.
Брайтон смотрит на эликсир.
– Лучше так, чем жить без силы.
Мой брат смотрит на Венценосного мечтателя и до последней капли выпивает Кровь жнеца.
Благодарности
«Сын вечности» уничтожал меня вновь и вновь, но мои многочисленные герои собирали меня из осколков.
Эндрю Элиопулос – блестящий, великолепный редактор, который погрузился в этот мир вместе со мной до такой степени, что легко мог представить небожителей, пролетающих за окном. Я не написал бы книгу, которой горжусь, без его руководства. Он помог мне выпустить на свет историю, которая была со мной больше десяти лет. Спасибо ему за терпение в те дни, когда я пропустил дедлайн, потому что переписывал книгу. И когда я пропустил еще один дедлайн. И еще один, да.
С Бруксом Шерманом мы отлично задротили вместе, и ему я обязан переходу к жанру фэнтези. Мы ГОДАМИ болтали о комиксах и супергероях, и я страшно рад, что в каноне появились Чароходы и К°.
Спасибо всей моей семье из HarperCollins: Розмари Броснан, Сари Мюррей, великолепному Майклу Ди Энджело, Одри Дистелькамп, Джейн Ли, Тайлеру Брайтфеллеру, Сюзанн Мерфи, королеве инди Кэти Фейбер, Лиз Байер, Кейтлин Гэринг и Брае Рэйджин. И тонна любви дизайнеру обложек Эрин Фитцсиммонс и художнику Кевину Тонгу, создавшим прекрасную, легендарную обложку, от которой у меня на глаза наворачиваются самые настоящие слезы. Спасибо вам всем за то, что вы сделали, и то, что вы делаете.
Спасибо моим иностранным издателям за то, что мои истории стали доступны всему миру, и моим агентствам за то, что послужили мостиком.
Джоди Ример сразу очаровала моя магическая команда. Она влетела в этот мир вместе со мной, как будто была там всегда.
Джулиан Дели великодушно занималась моим сайтом и кучей других вопросов, чтобы я мог сосредоточиться на книге.
Моя мама, Персида Роза, никогда не осуждала меня за то, что я творил заклинания с помощью игрушечных палочек, призывал демонов Книгой теней и смешивал зелья из всего, что находил в холодильнике. И она всегда-всегда следила, чтобы у меня были тетрадки и компьютер, где я мог бы писать свои фанфики. Иначе я бы взорвался.
Хотя это фэнтези-книга, моя команда из авторов современных романов во многом мне помогала. Мгновенная любовь Бекки Алберталли к Эмилю и Брайтону убедила меня в том, что я не растерял их человечность посреди магической суматохи. Дэвид Арнольд продолжает превосходить самого себя. Я люблю его даже больше, чем он любит использовать гифки. Жасмин Варга – солнечный лучик, который напоминает мне любить свое творчество и быть собой. Никола и Дэвид Юны – лучшие в мире соседи, и это мои соседи! Энджи Томас заставила меня написать книгу, которой не было у маленького Адама и которая бы ему понравилась, и я думаю, что я справился. Кори Уэйли верил в эту историю, еще когда она была мрачной сказкой для детей. А Корт Стивенс подбадривала меня, когда я писал финал, и я очень рад, что послушался.
Я никогда бы не закончил этот текст без своей нью-йоркской команды. Арвин Ахмади – лучшая поддержка на свете. Дониэлль Клейтон всегда разделяла мои мечты о Вечности. Зорайда Кордова следила за моим ментальным здоровьем. Патрис Колдуэлл приглядывала, чтобы меня ничто не тормозило, особенно великолепие жизни могущественного квира. Марк Осиро поражал меня экспертными замечаниями. Огромные объемы текста, которые писала Лора Себастиан во время наших спринтов, мотивировали меня. Эмили С. Р. Пэн постоянно вдохновляла меня, создавая и переписывая наши любимые книги.
Я страшно благодарен друзьям, которые вылезли из собственных фантастических миров, чтобы побыть со мной, пока я создавал свой. Саба Тахир, «слизеринская Гермиона», всегда давала мне ощущение реальности, потому что у нас не было времени притворяться, что я пишу круто, когда это было не так. Мари Лу влюбилась мою историю еще в 2015 году, и это стало для меня мощным знаком качества. Эми Кауфман надевала футболку из Хогвартса и звонила мне по скайпу, чтобы помочь распутать все сюжетные ниточки. Алекс Лондон – мой литературный напарник, который тоже написал отличную историю о брате с сестрой и хищных птицах. Кирстен Уайт годами помогала мне придумывать названия (это было очень мило с ее стороны и очень смешно), пока однажды «Сын вечности» не явился сам собой. Виктория Авеярд вдохновляла меня, развлекала и ела со мной тако. Тахира Мафи и Рэнсом Риггс очень трогательно меня поддерживали еще тогда, когда я торговал книгами. Брендан Райх оп